По красоте я голоден.
Как птицы — по весне.
Твои глаза — что голуби,
Летящие ко мне.
По красоте я голоден.
Гляжу — схожу с ума.
Глаза — то майский полудень.
То — синяя зима…
На булавке бьется стрекоза,
Неподвижно выпучив глаза.
Крыльями прозрачно шелестит.
Кажется, рывок — и полетит.
Но булавка крепко, как копье
Пригвоздила нa стену ее.
И, раскинув крылья, стрекоза
Погасила круглые глаза.
Вытянулась в темную струну
И вернула дому тишину.
Полюбила девочка мужчину.
У мужчины дети и жена.
А в глазах усталость,
А у глаз морщины.
На висках мужчины седина.
И мужчина знает о девчонке,
Но проходит мимо, как чужой.
Только все он думает о чем-то,
Возвращаясь вечером домой.
Но ни словом и ни взглядом даже
Опять за тёмными очками
Я не увидел ваших глаз.
И недосказанность меж нами
Незримо разлучает нас.
А может, вы нарочно прячете
Свои глаза…
Не дай-то бог,
Чтоб кто-то их увидеть мог.
Когда грустите вы иль плачете.
Но вы словам моим не вняли,
Как близко ты… И как ты далеко.
Но эту даль весельем не наполнить.
Я ухожу в твои глаза, как в полночь,
И понимаю — как там нелегко.
Как нелегко все позабыть и помнить,
Вести годам неумолимый счет.
Я ухожу в твои глаза, как в полночь…
И все же верю — скоро рассветет.
Я жду рассвета…
Он в свой срок настанет.
В твоих глазах такая грусть…
А я намеренно смеюсь,
Ищу весёлые слова, —
Хочу тебя вернуть из прошлого.
Ты не забыта и не брошена.
Ты незамужняя вдова.
Я знаю: он разбился в Вишере —
Твой автогонщик, твой жених.
Теперь живёшь ты за двоих.
А все, кто рядом, —
Куда бы ни вела меня дорога,
Какие книги ни легли б на стол,
Но в мудрости великого Востока
Я мудрость для души своей обрёл.
Перед бедой не опускаю руки,
Перед врагом не отведу глаза.
Хочу быть сильным в горе и в разлуке.
Меня научит мужеству Хамза.
Во мне живёт о нём святая память.
В глазах моих о нём слеза дрожит.
В тот день
Меня в партию приняли.
В тот день
Исключали из партии
Любимца студенческой братии
Профессора Трынова.
Старик был нашим учителем.
Неуживчивым и сердитым.
Он сидел
До чего ж ты была красива!
Пела песни ли на заре
Иль траву за рекой косила,
Утопавшую в серебре…
До чего ж ты была красива!
Мне писать бы с тебя Россию
В самой ранней ее поре.
Но война ворвалась жестоко,
Неожиданно, как гроза.
Потемнели глаза у окон
Глаза прикрою — вижу дом
И покосившуюся баню.
Туман над утренним прудом.
И нас, мальчишек, в том тумане.
В войну фашисты дом сожгли.
Лишь три избы в селе осталось.
Да пенье птиц, да зов земли.
И рядом бабушкина старость.
Как горько было на Руси!
Куда от памяти мне деться?!
Во ржи катились медленные волны.
За синим лесом собирался дождь.
Каким-то чудом
Озорник-подсолнух
Забрел по пояс в спеющую рожь.
Он, словно шапку,
Тень на землю бросил,
Смотрел, как поле набиралось сил,
Навстречу чутким
Бронзовым колосьям
На Пятой авеню
Я встретился случайно
С открытым внове шармом
И с юностью своей.
На солнечной витрине
Висел пиджак печально,
Такой же, что когда-то
Носил мой друг Андрей.
Мистическое чувство
Мне душу опалило.