Любовь сердцам угодна,
Страсть нежная природна,
Нельзя спастись любви,
Она у нас в крови.
Владей любовь драгая,
Когда на свете жить,
Не можно не любить,
Пылай, сердца спрягая.
Противны все успехи,
Коль нет в любви утехи,
Пуст кажется и свет,
Коль щастия в ней нет.
Владей любовь и проч.
Хотя любовь тревожит,
Она утехи множит,
И нет изо всево,
Приятнее сево.
Владей любовь и проч.
Завидны те мне розы,
Которы ты срываешь.
К чему тебе уборы:
Прекрасней быть не можешь!
Хотя не украшайся,
Дурняй ты быть не можешь!
Да что в твоем пригожстве,
Когда любви не знаешь
И знать ее не хочешь?
На то ль ты мне знакома,
Чтоб я любил так слепо,
А ты б была сурова,
А ты бы презирала
Того, который любит
Тебя всего на свете
И самой жизни боле?
Пастух в любви згарая,
Захотел меня склонить,
Чтоб сладость я узная,
Начала его любить.
Любовь хотя научает,
Чем бы склонность получить,
Но его робость мешает
Малу гордость победить.
Когда хоть не нарочно,
Да сурово погляжу,
Сказать мне так не можно,
Как труслива нахожу.
Боясь в страхе торопится
И не знает что начать,
Тем принудит возгордиться
И всю радость отогнать.
Он чуть однажды славу
От любви не получил,
Но сам свою забаву
Оробея упустил
Почто еще тогда боле
Он нахальства не имел,
Мне рассудок поневоле
Склонной быть в тот час велел.
О существа состав, без образа смещенный,
Младенчик, что мою утробу бременил,
И, не родясь еще, смерть жалостно вкусил
К закрытию стыда девичества лишенной!
О ты, несчастный плод, любовью сотворенный!
Тебя посеял грех, и грех и погубил.
Вещь бедная, что жар любви производил!
Дар чести, горестно на жертву принесенный!
Я вижу в жалобах тебя и во слезах.
Не вображайся ты толь живо мне в глазах,
Чтоб меньше беспокойств я, плачуща, имела.
То два мучителя старались учинить:
Любовь, сразивши честь, тебе дать жизнь велела,
А честь, сразив любовь, велела умертвить.
Пленив дух возмущенный и отдав любви под власть,
Пастух воспламененный во свою влечет мя страсть,
Жар любовный отверзает все пути ево ему,
Только сердце не дерзает для упорств моих к тому;
Когда хоть не спесиво принимаю я ево
Он так же торопливо не возможет ничево;
Все боится и трепещет возвращая прежню спесь,
А она опять отмещет учиненный жар мой весь.
Он некогда к забаве попроворняе пришел,
Уже коснулся славы и венца любовных дел,
Для чего чрез робость многу смельств еще не предприял,
Уж рассудок мой дорогу в роскошь к щастию давал.
Для рифмотворства
Потребно множество проворства,
И рифме завсегда хорошей должно быть,
Иль должно при стихах совсем ее забыть.
То можно доказати ясно:
О страсти некто пел,
В которой он кипел,
И думаючи, мня на рифмах петь согласно.
Любезная ему с усмешкой говорила
И будто как журила:
«Ты жарко в холоде к любви поешь маня,
А если станешь ты и впрямь любить меня,
Так рифмы позабудешь
И о любви вещать ты рифмами не будешь».
С поэзией любви судьба не разлучила,
Любовь
Воспламеняет кровь
И многих жаром сим стихи слагать учила.
А я скажу, что часто ведь и той
Любовь дорогой рыщет.
Разумный красотой
Скоряе всех певцов хорошу рифму сыщет,
Не станет он худые рифмы класть,
Любви и стихотворства сласть
Имеет над певцом неразделиму власть.
Полно вам мысли в любви летати,
Кинь сердце ныне все суеты,
Не дай дни прежни воспоминати,
Не мучьте больше мя красоты.
Пленным не буду,
Вольным повсюду,
Вольность мя веселит.
И любить не велит;
Та моя часть,
Уж мой дух знает,
Как сердце тает,
Коль зло терпети,
Когда горети
Чрез ту напасть,
Приятны очи другим скажите,
А меня взоры уже не пробьют,
Крепкое сердце не прострелите,
Пущенны стрелы распропадут.
И достав рану,
Травить не стану;
Пусть пленен вами свет,
Но в числе том меня нет,
Зло жить любя,
Хоть и лишаюсь,
Кем сокрушаюсь,
Я сердцем век моим,
На что владеть чужим,
Свое сгубя.
Только ты не пременяйся, я не пременюся,
И любя тебя, в другую больше не влюблюся.
Помни свет мой ту минуту, как люблю, сказала,
Поцелуями то слово сколько подтверждала,
Ты не можешь мне поверить, как в тебя влюбился,
Я прельщен толико много, в перьвой как родился;
Но чтоб время сей любови проходило слаще,
Так старайся, чтоб со мною видеться почаще.
Кто бы что о нас ни думал, мы любовь сугубим,
Плюнь на все, того довольно, что друг друга любим.
Знать судьба мне так судила,
Чтоб в страданьях век изжить,
И драгую отлучила,
Чтоб принудить слезы лить.
Век знать будет воздыхати,
И мучение терпеть,
Привыкай мой дух страдати,
Коли рок не дал ту зреть.
Смутны мысли только жалость,
Представляйте в память мне;
Дайте, дайте в скуке радость,
Чтобы зреть ее во сне.
Когда будет та забава,
То и буду сладко спать,
Но то пущая отрава,
Ежель ту мне не видать.
Что ж грущу я и страдаю,
Есть ли я один люблю,
Любит ли она не знаю;
Не напрасноль я терплю.
Одним видом я доволен;
Видом любит; пусть терплю,
И один лишь сердцем болен,
Хоть не любит, я люблю.
Волшебство встарь бывало и есть оно и вновь,
Науке имя сей: любовь, любовь, любовь.
Когда лишь только тронет,
Ково волшебной взгляд,
В одну минуту язвой,
Заразит сей яд,
Лишит он ясных дум,
И весь рассеет ум.
Волшебство встарь бывало и проч.
Волшебников искусняй,
Волшебницы сто раз,
И будто василиски,
Мечут яд из глаз,
Сей яд сердца варит,
И вся им кровь горит.
Волшебство встарь бывало и проч.
А ежелиж колдовка,
Захочет облегчить,
В одну минуту яд сей,
Ей легко смягчить,
Издыхания и стон,
Исчезнут будто сон.
Волшебство встарь бывало и проч.
Каков бы кто где ни был
Во младости своей,
Никто не обойдется
Без науки сей:
Кто в свете сем нижил,
Конечно ворожил.
Злобствуй мне естьли то забвенно,
Что мила тебе была,
Кем твое стало сердце пленно,
Пусть она будет мила,
Я сама больше любви не имею,
Будь теперь отменен я не сожалею,
Я уже в неволе,
Не хочу быть боле,
Возвратись свобода возвратись.
Злобствуй мне, естьли то забвенно,
Что любила тебя,
Что твое сердце толь пременно,
Не изведала любя,
Естьлибы мне мысли то предвозвещали,
Как твои покорства гордой дух склоняли,
Яб твои обманы,
И притворны раны,
Презирала очи отвратя.
Злобствуй мне естьли то забвенно,
Как ты клялся иногда,
И забудь что ни полученно,
От меня тебе когда.
О смущенно сердце! что воспоминаешь,
Ты еще жестокой вздохи извлекаешь,
О мучитель лютый!
Вспомни те минуты,
Вспомни и признай свою вину.
Кто мне мил, в тебе, дуброва,
Тот бывает завсегда:
Молвил ли хотя три слова
Он, в тебе о мне когда?
Иль притворно он вздыхает,
И меня пересмехает,
Видя слабости мои,
И успехи в них свои?
Для чего ему я дерзко
Показала склонный вид?
Ну, когда в нем сердце зверско,
И тиранска кровь кипит!
Я увяну в лучшем цвете:
Только может ли на свете
Быть мучитель таковой,
Кто б разил и звал драгой!
Я не вижу в нем тирана:
Иль лишь кажется мне так?
Нет, он любит без обмана:
Мой ему приятен зрак.
Любит он меня конечно:
Отчего же я сердечно
Днесь мучение терплю?
От того, что я люблю.
Счастья нет без огорченья,
Как на свете ни живи.
Нет любови без мученья,
Нет утехи без любви.
Воспряв любви уставы,
Так и скуки, как забавы
Чуствуй ты, моя душа,
Сердце теша и круша.
Знаю, что стыдишся и крепишся молвить,
Что любовь пленила и тебя,
Знаю, что ты хочешь быти осторожна,
И боишся вверить мне себя:
Вверься, вверься, полно мысли непристойны
О любви моей к себе иметь,
И открой то словом, что твои мне взгляды,
Дали уж довольно разуметь.
Можешь ли довольна, ты быть красотою,
Коль плодов с нее не собирать,
Естьлиж не склоняться, так начто приятством
Мысли непристрастны полонять.
Дай отраду в сердце, утоли мой пламень,
Окончай исканья и труды,
Опустись в страсть нежну, перестань крепиться,
И сними с красы своей плоды.
О плоды драгие! сладкая утеха,
Естьли что на свете лучше вас?
Чем возможно ясно мне изобразити,
Мне тебя, о ты! приятной час:
Час, в которой сладость оные забавы
Чувствуют влюбленные сердца,
Получая славу чувствам восхищенным,
И любви касаяся венца.
Не мрачи мне в скуках сих,
О надежда дней моих;
И душе моей не льсти,
Сладка жизнь навек прости.
Знаю твой обман давно,
Мне уж ныне все равно;
Как мой век днесь ни течет,
Мне ни в чем веселья нет.
Не желаю ничево,
Не влюблюся ни в ково;
Духа больше не тревожь,
И тоски моей не множь.
Не прельщай меня любовь,
Кем вспылала прежде кровь;
И в разлуке ныне злой,
Тот один лишь только мой.
Тыж драгой мне верен будь,
И меня не позабудь;
Помни зрак мой полюбя,
Как любила я тебя.
Хоть тот сон уже прешел,
Как меня ты часто зрел;
Но внимай мои слова,
Я твоя, доколь жива.
Долго любовный жар я утоляла,
И удалялась от тебя,
Но против воли кровь во мне пылала,
Я беспокоилась любя;
Как уже не стало мочи
Нежной страсти победить,
Я пустила мысль и очи,
Завсегда с тобою быть.
Всяку минуту зрак твой вображаю,
Для утешения себе,
Часто тебя я в мыслях обнимаю;
Так ли мила и я тебе,
Ты души моей владетель,
Ты навек любовник мой,
Как ты мил, тому свидетель,
Мой потерянной покой.
Я непрестанно по тебе вздыхаю,
Где нет тебя, я там грущу,
Ах и отрады я не обретаю,
Естьли тебя я не сыщу,
Взяв в плен сердце ты мя мучишь,
Ты меня и веселишь,
Ты очам моим не скучишь;
Так о чем же ты грустишь?
Дух мой тебе ничем не лицемерил,
Сладку надежду подая,
Иль ты словам очей моих не верил,
Мня, что еще я не твоя,
Взоры взорам отвечали,
Проницаючи сердца,
Чтоб забав мы ожидали,
И мучению конца.
Горести прежни ты не вспоминаешь,
Будучи весел завсегда,
Я коль любити, ты начинаешь,
Не пременюся никогда,
Протеки драгое время,
Через радости мои,
Брося в сердце страсти семя,
Дай вкусить плоды твои.
Любовь сильняе всех страстей,
И слаще всех сластей;
Да худо что любовь частенько и обидит,
А ето от того, любовь не ясно видит,
И мучит нас любовь гораздо иногда;
Любовной слепоты хранитеся всегда.
Влюбился лев; и львов заразы побеждают,
И львицы любятся; они левят рождают;
Так ето ничево;
Спросите вы в ково.
В девицу.
А не во львицу,
Влюбился лев гораздо горячо.
Подставил девке он плечо,
Подставил спину,
И хочет он,
Суровый сей Плутон,
Прекрасную похитить Прозерпину,
От нетерпения лев весь горит,
А девка говорит:
Готова я в твои возлюбленный мой когти,
Для целования твоих прелестных губ;
Да только я боюсь ногтей твоих и зуб;
Ты вырви зубы вон, и вплоть отрежь ты ногти...
Тогда душа моя,
Я вся твоя.
К прекрасной мыслию и сердцем прилепленный,
Чево не зделает любовник ослепленный!
Готов, сударыня, ответствует ей лев,
Исполнити я то, любви твоей желая:
Разинул зев,
Любовию пылая,
И ноги протянул.
О естьли бы ты лев тогда воспомянул,
Не потеряв разсудка,
Что ето вить не шутка!
Исполнил он по прозьбе той,
И протянул поцаловаться губы,
А девка говорит: постой,
Покаместь выростут твои, любовник, зубы,
И будешь ты с ногтьми опять.
А тесть ему сказал, нагнув колено:
Зубов, ногтей уж негде взять:
Прости, любезный зять:
И взяв палено,
Сказал ему еще: домой пора,
И проводил ево паленом со двора.
В какой мне вредный день, ты в том меня уверил,
Что ты передо мной в любви не лицемерил?
Что лести я твоей поверила себя,
Ты винен, только я винняй еще тебя.
Любовью распаленна,
Любви дала я власть;
Сама вошла в напасть,
Я страстью ослепленна.
Не помнишь ты моей горячности нимало,
И что мое тобой спокойствие пропало:
Вздыхаешь о другой: должна ли я то зреть?
Досады таковы должна ли я терпеть?
Я рвусь, мой дух слабеет,
Рассеян разум мой,
А ты владеешь мной,
Она тобой владеет.
На то ли я тебе, ввек, серце поручила,
Чтоб, ввек, меня с тобой другая разлучила?
А ты лишив меня жестокая утех,
Ругайся мне, что в том имеешь ты успех!
Ты лестию искала,
Паля притворством кровь,
Ково моя любовь
И верность распаляла.
Кем стали навсегда мои все чувства пленны,
О ты, кем грудь моя и мысли напоенны!
Приди в себя хоть раз и рассмотри дела,
Куда она тебя обманом завела.
Прельщаешся ты ею,
Как начал завсегда,
Не тронут никогда,
Горячностью моею.
Или мыслишь будто мною ты себя прославил;
Привлек себя любити и навек оставил.
Чем меня ты обвиняешь,
И за что мне изменяешь.
За любовь сердечну,
И за верность вечну.
Воспомни те минуты, как ты мною таял,
Тому ли дух мой слабый от тебя быти чаял.
Твое сердце уж не нежно,
Мое сердце безнадежно:
Бодры мысли пали,
Радости пропали.
Места изобличают злой тебя виною,
В которы повседневно пребыл ты со мною;
Моему скучая плену,
И твердят твою измену,
Ты куда ни взглянешь,
Всем меня вспомянешь.
За что меня ты мучишь всех на свете зляе,
За то ли, что прежде всех была миляе,
Что в твоей была воле,
Тя любя и жизни боле;
Для товоль я страстна,
Чтоб была нещастна?
К тому ли я тобой, к тому ли я пленилась,
Чтоб пламенно любя, всечасто воздыхать;
На толь моя душа любовью заразилась,
Чтоб мне потоки слез горчайших проливать?
Губить младые лета,
Бесплодну страсть питать,
И все утехи света
В тебе лишь почитать;
В тебе, а ты меня без жалости терзаешь,
И сердце ты и дух в отчаянье привел!
Иль ты еще моей горячности не знаешь,
Приметь мучитель, как ты мною овладел.
Что в сердце ощущаю,
Пойми из глаз моих,
Как я тобой страдаю,
Написано на них.
Твой образ навсегда в мысль страстну погрузился
Я жертвую тебе и волю и себя;
Иль ты другою, ах! любовью заразился,
И тщетно мя вспалил, другую полюбя.
На чтож ты лестны взгляды
Являл мне иногда?
На что, коль без отрады,
Мне мучиться всегда.
Сим к мукам завсегда я стала обольщена,
Глаза произвели огонь в моей крови;
Они виновны в том, что я тобой плененна;
Я прелести почла признаками любви.
А естьли, свет мой, мною
Твоя пронзенна грудь;
Владей моей душою,
Лишь только верен будь.
Отчего трепещет сердце, отчего пылает кровь,
Иль пришло уже то время, чтобы чувствовать любовь?
Коль не пламень то любовный, что ж за скорбь меня зажгла,
А когда любовь вселилась, ах любовь, ах как ты зла!
Вся природа обновленна,
Неприятна мне весна,
Я свободы всей лишенна,
В день забавы, ночью сна.
То любовь, любовь, конечно час пришел, любить должна.
И уж мне моя свобода ныне больше не нужна,
Тай, мое печально сердце, вольность я совсем гублю,
Нрав мой весь переменился, я постигла, что люблю;
Все пастух на мысли странной,
А как мышлю, вся горю,
И в любови несказанной,
И во сне его все зрю.
Распустилися деревья, на лугах цветы цветут,
Веют тихие зефиры, с гор ключи в долины бьют,
Воспевают сладки песни птички в рощах на кустах,
А пастух в свирель играет сидя при речных струях;
Я ничем не веселюся,
Я во всех местах тиха,
И повсюду лишь крушуся,
Где не вижу пастуха.
Что ты мил, стыжуся молвить, ты, пастух, дознайся сам,
И приди под тень сплетенных древ, к прекрасным сим местам,
Буду здесь часы с тобою в нежных я утехах гнать,
Стану петь тебе свой пламень, ты в свирель будешь играть,
Премени печаль мне в радость,
И ко мне почувствуй страсть,
Я свою цветущу младость
Отдаю тебе под власть.
Полно взор ко мне метать,
Дарагая, боле;
Полно им меня прельщать,
Я и так в неволе.
Я взглянул лишь на тебя,
Не видал во мне себя
С самой той минуты.
Вы мне с первого часа,
О прелестные глаза!
Стали всех миляе.
Я влюбившися в тебя,
Свет мой, лишь страдаю,
Вольность вечно погубя,
Льщусь и унываю.
Я вздыхаю по тебе,
Ты ж не думаешь о мне,
Жар мой презирая,
Видя то кипит вся кровь,
О бесплодная любовь!
Что тебя есть зляе?
Я не властен уж в себе,
Ты владеешь мною,
Ты одна покой даешь,
Отнят он тобою.
Сжалься, свет мой, надо мной,
Возврати драгой покой,
Что взяла скорбь злая,
И во мзду моей любви,
Ах! почувствуй жар в крови
Ты ко мне драгая.
Пременились рощи, чистыя луга,
Возмутились воды, стонут берега.
С гор ключи не бьют,
Дождик тучи льют,
Гром гремит из тучь,
Скрыло солнце лучь.
Красно солнце скрыло лучь не навсегда;
Я утех не буду видеть никогда:
Воспархнет Зефир,
Дух мой будет сир:
Птички будут петь,
Мне тоску терпеть.
Повторяй ты, Ехо, горькия слова!
Окропись слезами мягка мурава!
И под тьмой небес,
Стонь со мною лес:
Стонь и вод поток,
Мой глася злой рок!
Сама злейша мука без утех любовь:
Лейся без порядка в жилах жарка кровь!
Мною рок играй!
Сердце замирай!
Нет уж больше дней,
Радости моей.
Развалися в роще на лужку шалаш!
Был любви всегдашний ты свидетель наш:
Здесь лишь ты и я,
И печаль моя,
Коя сердце рвет,
А другова нет.
Пременились рощи, чистые луга,
Возмутились воды, стонут берега.
С гор ключи не бьют,
Дождик тучи льют,
Гром гремит из туч,
Скрыло Солнце луч.
Красно Солнце скрыло луч не навсегда;
Я утех не буду видеть никогда:
Воспорхнет зефир,
Дух мой будет сир:
Птички будут петь,
Мне тоску терпеть.
Повторяй ты, эхо, горькие слова!
Окропись слезами, мягка мурава!
И под тьмой небес,
Стонь со мною, лес;
Стонь и вод поток,
Мой глася злой рок!
Сама злейша мука без утех любовь:
Лейся без порядка в жилах, жарка кровь!
Мною, рок, играй!
Сердце замирай!
Нет уж больше дней
Радости моей.
Развалися в роще на лужку шалаш!
Был любви всегдашний ты свидетель наш:
Здесь лишь ты и я,
И печаль моя,
Коя сердце рвет,
А другого нет.
Ты мне изменил, я знаю то,
Но не знаю лиш за что,
Чем себя я обвинить могу,
Разве на себя солгу.
Как с тобой нас время разлучило,
Сердце всяк час по тебе грустило;
Дух спокоен не был никогда.
Очи плакали всегда.
Веселись обманом ты своим,
Смейся пеням ты моим;
Смейся, что ты рушил мой покой,
Смейся, смейся варвар злой.
Не смущайся лестно данным словом,
Тай в жару любви безстыдно новом;
Будь любим любезною своей,
Льсти подобно так и ей.
Я уж больше слез не испущу,
Больше ныне не грущу;
Ты тогда жестокой был мне мил,
Как ты сам меня любил.
Ныне боль мой, боль несносной вынут,
Ты уже со всем из сердца кинут,
Позабудь все ласки ты к себе,
Я забыла о тебе.
Ты мне изменил, я знаю то,
Но не знаю лишь за что,
Чем себя я обвинить могу,
Разве на себя солгу.
Как с тобой нас время разлучило,
Сердце всяк час по тебе грустило;
Дух спокоен не был никогда.
Очи плакали всегда.
Веселись обманом ты своим,
Смейся пеням ты моим;
Смейся, что ты рушил мой покой,
Смейся, смейся варвар злой.
Не смущайся лестно данным словом,
Тай в жару любви бесстыдно новом;
Будь любим любезною своей,
Льсти подобно так и ей.
Я уж больше слез не испущу,
Больше ныне не грущу;
Ты тогда жестокой был мне мил,
Как ты сам меня любил.
Ныне боль мой, боль несносной вынут,
Ты уже со всем из сердца кинут,
Позабудь все ласки ты к себе,
Я забыла о тебе.
Больше не мечтайся в мыслях, коль пременна:
И на веки ведай, прочь что отлученна,
Я уже драгия цепи скидаваю,
И тебя неверну и не вспоминаю:
Отступись злая,
Есть уж иная,
Что моим владеет сердцем, дарагая,
Больше не мечтайся.
Вон ступай из мысли, не думай склонити,
Нет уж не старайся, не хочу любити,
Видевши заплату я за то, что таял,
Быть когда премене от тебя не чаял:
Я люблю тая,
Тая, сгарая,
Что моим владеет сердцем, дарагая,
Вон ступай из мысли,
Я впредь не склонюся, уж узнал довольно,
Ты любись с кем хочешь, видь тебе то вольно;
А я не заплачу, коль ты изменила,
И не вспомню больше дни те, как любила:
Я любил тая,
Тая, сгарая,
Что моим владеет сердцем, дарагая,
Я впредь не склонюсь.
Как ударил нас рок злой,
И растался я с тобой,
Я не знал, что мне зачать,
Только должен был стенать,
День и ночь себя крушил,
Часто горьки слезы лил,
И в напасти жизнь губя,
Часто был я вне себя;
Но прошли уж те часы,
Зрю опять твои красы,
Таж видна мне красота,
Только ты уже не та:
Ныне твой дражайшей взгляд
От меня бежит назад,
Только встретится со мной,
Чем я винен пред тобой,
Разве тем тебя гневил,
Что как жизнь свою любил,
Ах! и где б ты ни была,
Все в уме моем жила,
Зрю суровости одни.
Приведи на мысль те дни,
Как любила ты меня,
И расталася стеня:
Вспомни злой разлуки час,
Как ты унеслась из глаз,
Я остался вне ума,
Ты то видела сама.
Напрасно чаешь меня отгнати,
Своим свирепством дух полоня:
Нарасно гордой себя казати,
На то не смотрит любовь моя;
Ты будешь вечно владети мною,
Уж мне не можно любить престать:
Пускай не буду счастлив тобою,
Да буду верен в любви страдать.
Круши неверна, в твоей я власти
И гнев твой всегда в печалях мил:
Терплю, и буду терпеть напасти;
Не думай, чтоб я тебя забыл;
Я только стану в слезах твердити,
За что так тебе противен был:
Желая вечно тебя любити,
За то ли я был тебе постыл.
Престань драгая меня губити,
Вить я неволей тебя люблю,
Довольно страсти меня крушити,
От них беды я и так терплю;
Когда не хочешь жалости знати,
Не мучь презреньем в печали злой,
Хотя без пользы пришло страдати,
Ты будешь вечно владети мной.
Тайну сердца невозможно,
Кто скрывает, угадать,
Кто бы как от любопытства,
Ни старался рассуждать.
Очи скоро разбредутся,
Естьли дать им полну власть,
И откроют против воли,
Всем наченьшуюся страсть.
Я люблю и признаваюсь,
Что едина мне мила,
Только то умрет на сердце,
Кто такая та была.
Очи взглядывают редко,
И не нежно на нее,
Чтобы не было известно
Ей мучение мое.
Мне любовь сокрыть нетрудно,
Только трудно истребить,
Что очам и сердцу мило,
Невозможно не любить.
Сердце прав иных не знает,
Возжигая в жилах кровь,
Кроме тех, которы нежно
Производят в нас любовь.
Томный дух мой укрепляйся,
Не пришли еще часы,
Истребляй, сколько возможно,
Из ума ее красы.
Естьлиж, свет мой, ты узнаешь,
От ково я скорбь терплю,
Так не смейся, что влюбился,
Я вить так, как все, люблю.
Сколько раз ты мне клялася,
Чтобы верною мне быть,
Ныне вижу я другова
Зачинаешь ты любить,
Что неверна, я то знаю,
И сердяся вспоминаю,
Пени делая себе
О любви моей к тебе.
Но еще в моем ты сердце
Чувствую, что мне мила,
Не могу тебя оставить,
Каковаб ты ни была.
Вижу я тобой несчастен,
Но тобой я вечно страстен,
Мысль всегда моя с тобой,
И потерян мой покой.
Воздыхая о неверной
Ею век я свой гублю:
От последней сей минуты
Сам себя я не люблю;
Сам хочу владеть собою,
Не прельщусь уже тобою,
И не буду жить стеня,
Позабуду ввек тебя.
Ах! но в памяти остались
Прежни радостны часы:
Вображаются всечасно,
Мне, мой свет, твои красы,
Как меня ни раздражаешь,
Только жар мой умножаешь,
Ты люби меня иль нет,
Я люблю тебя мой свет.
Естьлиб мог ты видеть, как мучусь я,
Кем наполнен дух мой и мысль моя,
Тыб досады больше не стал терпеть,
О нещастной стал бы ты сам жалеть,
Вечно ах твоей нельзя мне быть,
А время велит любовь открыть;
Злое время минет,
Горести покинет;
Настанет только мне стыд навек,
Взор мой ах напрасно тебя привлек.
Для чего пред очи ты мне предстал,
Для чего любви ты моей искал;
Для чего тогда ты стал быть смущен,
Что тогда ты думал, как стал прельщен;
Безнадежно таешь, забавы нет,
Бесполезный пламень приносит вред,
Ослепленной в страсти;
Ты искал напасти,
В грудь свою, и в сердце вонзивши нож,
Бедную заставишь терпети тож.
Ты бы жил в веселье, других любя,
Яб жила в покое, не знав тебя,
Тыб тогда не слышал слов моих,
Я бы не смущала очей своих,
Ныне бед не видим своих конца,
Хоть и согласим навек сердца;
Что любовью вредно,
Сделала днесь бедно.
Что ты сей любовью себе нашел,
Вечную обоим ты грусть навел?
Коль былаб надежда любить престать,
Яб того дня стала с утехой ждать:
Но и знать сей пламень злосердной рок,
При последнем вздохе назначил срок;
Рви мое ты сердце пленив меня,
Рвися, где ни будешь, и сам стеня,
Очи вы нам дали
Радость и печали,
За игры и смехи всегдашний стон,
Я страдаю смертно равно как и он.
Где те клятвы делись ныне,
Чтобы вечно меня любить,
Рок тобою в злой судбине,
Запретил мне твоею слыть.
Ты мой взор и сердце пленя,
Больше ныне не помнишь меня,
Я лишь стонаю,
И вспоминаю
Прежнее время, свой век губя,
Как жизнь люблю тебя.
Ты в свободе, я в неволе,
Ты в веселье, я в грусти злой,
Только тратишь сто раз боле,
Днесь ты мною, как я тобой:
Я теряю кто только мне льстил,
Ты теряешь кто прямо любил,
Меньше я трачу,
Только я плачу,
Ты тратя больше все ставишь в смех:
Твой, твой и в том успех.
Естьлиж лютый вправду прежде,
Я любима тобой была,
В таковой ли я надежде,
Чтилась быть тебе мила.
Естьли мысли в нас были одни,
Вспомни, вспомни прошедшие дни,
Сколько я страстна,
Столько нещастна,
Вспомни жестокой любовь мою,
И что я слезы лью.
Разлейтеся по рощам потоки чистых вод,
Мне лучше пасти овцы здесь будет меж болот,
Меж множеством цветочков, между лилей и роз,
Вы вяньте розы, вяньте, валитесь прочь от лоз,
Прекрасна коль пастушка не хочет близ притить,
И сидючи в кусточках, не знает, что любить,
Любви ей лучше мнятся сплетенные венки,
И сидя, режет в рощах березки и кленки.
Престаньте птички песни в дубровах воспевать,
Престаньте сей забавой мне бедну досаждать,
Зефиры прочь за рощи, пусть буря здесь шумит,
Драгая коль пастушка вздыхати мне велит,
Садися красно солнце скоряе за леса;
Закройте густы тучи от глаз мне небеса,
Ступайте волки в стадо, поеште всех овец,
Терзайте мое сердце и сделайте конец;
Пастушка, коль я винен, так видишь чем плачу,
Что чрез твое свирепство сам смерть принять хочу,
Останься радость в стаде, любовь коль не сходна,
Останься, умертвивши, паси овец одна.
Вам леса, вам одним тайну свою я обявлю,
Стражду день, стражду ночь, стражду, внимайте я люблю,
Что ни зрю, все уже больше днесь меня не веселит,
Как ни тщусь весел быть, дух сопротивляясь мне, грустит.
Грусти вздохи влекут,
Часто слезы текут,
Воли отлучен,
И в плену забвен,
Без надежды слезы лью,
Эхо, ты скорбь сложи,
И любезной скажи,
Как в тоске моей,
Я грущу об ней,
Дай ей знать тоску мою.
Варварска мука та, естьли любя, любовь таить,
И не сметь предприять лютые страсти обявить.
Кто в таких горестях смеет их любезно расказать,
Тот хотя в жалобах может облегченье сыскать.
Что ж ах, зляе сего!
Я лишен и того,
Лишь глаза мочу,
Стражду и молчу,
И не знаю, что я стал,
О беда, зла беда,
Кто страдал так когда,
Как страдаю я,
Злость твою тая,
Чей кого так взор терзал?
Стражду влюбившись; красота твоя,
Мое сердце верно
Мучит пребезмерно,
Вся распалилась душа моя,
Ты приятней всех моим глазам,
Ты лишь едина вспламенить могла,
Крепко сердце, кое ты зажгла,
Лишь увидел, в тот же час влюбился,
Вечно с вольностью своей простился,
И искал тебя по всем местам.
Стали знакомы все твои следы,
Что в тебе ни было,
Все мне стало мило,
Как я искал за щастие беды,
Мысля, чтобы склонность получить,
Знать в злополучной час впервой вздохнул:
Твой приятной взгляд мя обманул.
Для товоль любовь лишь умножала,
Чтобы силу красоты узнала,
Как ты можешь привлекши любить.
Слышь мою речь, ты где теперь ни есть,
Я вспоминаю,
Что тобой страдаю,
Слышь, естьли внемлешь; правда то не лесть,
Я тобой единой скорбь терплю,
Нет ах иныя, ктобы мной владел,
И ково бы я любить хотел,
Я не буду пленен век иною,
Сжалься, сжалься за любовь со мною,
Молви мне: и я тебя люблю