«Скажи, фиалка, отчего
Так рано к нам ты воротилась,
Когда в полях ни одного
Еще цветка не распустилось?»
— «Бедна нарядом и мала,
Я меж других цветов незрима,
И если б с ними я цвела,
Ты, может быть, прошел бы мимо».
Напрасно, птички, вас мое
Присутсвие тревожит:
Спокойно пойте все, что̀ Бог,
Вам на сердце положит.
Я не поставлю западни
Вам ни в саду, ни в поле,
И сам я знаю хорошо,
Что значит жить в неволе!
На волны небо грустное смотрело:
Оно сойти хотело б с вышины;
Ему казалось, звезды золотые
Пучиною морской поглощены.
На небо волны с ропотом взирали
И думали: зачем не там оне?
Не ведая, что звезды золотые
Покоятся в их темной глубине.
Когда умру я, схороните
Меня в лесу, в лесу густом.
Могильным памятником будет
Мне старый дуб; давно уж имя
Свое я вырезал на нем.
Пусть буду в шуме листьев темных
И в переливах соловья
Порой вечерней над могилой
Я слышать: «Спи, товарищ милый!
Деревья весело шумели,
Когда вернулась к ним весна;
И только ель одна меж ними
Была безмолвна и мрачна.
Деревья жалобно шумели,
Когда настали холода;
Лишь ель молчала равнодушно
И зеленела, как всегда.