(Поэма)
На северном прибрежье, у свинцовых
Шумящих волн, в тени ветвей сосновых
Богини жрец задумчиво сидел.
И странных дум кружилась вереница
В его мозгу, и взор его горел…
Невдалеке богини колесница
Виднелася, перед которой все
Склонялися, хотя никто доселе —
И самые жрецы — не лицезрели
Богини лик во всей его красе:
Алтарь ее, скрываем темной тканью,
Был недоступен смертных созерцанью.
Но юнаго жреца все существо
Безумие желанья охватило,
Оно росло с неудержимой силой:
Он хочет знать и видеть божество!
Он поднялся, и к алтарю богини,
Не трепетным хранителем святыни
Приблизился, — но, бледен и суров,
Как дерзкий вор, сорвал с нее покров!
И что же?.. Там, где, тайну нарушая,
Не стаивал досель еще никто —
Лишь пустота зияла роковая,
Зияло грозное ничто.
Но взор его все ярче разгорался
И в пустоту проникнуть он старался,
А тьма кругом зияла все мрачней,
Зловещее; как хлопья снеговые,
Перед глазами искры огневые
Кружилися и вихрилися в ней…
А он глядел. Пред ним — безумно дики
Являлися чудовищные лики
И странные виденья без числа,
Дышавшие презрением и гневом…
И ширилася бездна и росла
У ног его, готовясь страшным зевом
Пожрать его и целый мир… И он
Отпрянул вдруг, и, страхом ослеплен,
Он ринулся в бушующее море.
Тогда жрецы воскликнули: — О, горе!
Он пал, огнем священным опален,
Приблизившись к своей богине Герте!
Никто не знал, что сам навстречу смерти
Он кинулся безумно с высоты —
Испуган, ослеплен зияньем пустоты.
1895 г.