М. В. Р.
Я так же, как всякий для всякого дня,
Здоровым хожу и простуженным,
И полдень обедом встречает меня,
И сумерки, изредка, ужином.
И часто под ноющий звук тишины,
Для самого хитрого зодчества,
Умножено мной на четыре стены
Слепое мое одиночество.
И дни мои в комнате и на дворе,
Больные хронической прозою,
Текут неприметно, как карты в игре
Без самого главного козыря.
Но в переулке, где воздух широк,
Где песня сверкает колесами,
Похожий па пряничный домик ларек
Стоит, золотясь папиросами.
И девушка в нем улыбается мне
И станется, если расчертите,
Четверть улыбки моей тишине
И вообще тишине - три четверти.
И вот, когда ночь закрывает окно,
Прильнув занавескою робкою,
Одиночество комнаты освежено
Моей папиросной коробкою.
И я наблюдаю, как к буквам моим,
В тетради присевшим на корточки,
Кошачьим движением тянется дым
И направляется к форточке…
Пусть жизнь неприметна за прозою дней,
Как в алгебре цифра за игреком,
Но четверть улыбки поставлены к ней
Красноречивым эпиграфом.
И пока к папиросе пристыла рука,
Пока ветер притих за Атлантикой
Я тишину изучаю пока
С ее папиросной романтикой.