Толпой огромною стеснилися в мой ум
Разнообразные, удачные сюжеты,
С завязкой сложною, с анализом души
И с патетичною, загадочной развязкой.
Я думал в мировой поэме их развить,
В большом, посредственном иль в маленьком масштабе,
И уж составил план, и к миросозерцанью
Высокому свой ум стараясь приучить,
Без задней мысли, я к простому пониманью
Обыденных основ стремлюся всей душой.
Но, верный новому в словесности ученью,
Другим последуя, я навсегда отверг:
И личности протест и разочарованье,
Теперь дешевое, и модный наш дендизм,
И без основ борьбу, страданья без исхода,
И антипатии болезненной причуды, —
А чтоб не впасть в абсурд, изгнал экстравагантность.
Очистив главную творения идею
От ей несвойственных и пошлых положений,
Уж разменявшихся на мелочь в наше время,
Я отстранил и фальш и даже форсировку
И долго изучал, — без устали, с упорством
Свое, в изгибах разных, внутреннее я.
За тем, в канву избравши фабулу простую,
Я взгляд установил, чтоб мертвой копировкой
Явлений жизненных действительности грустной
Наносный не внести в поэму элемент,
И, технике пустой не слишком предаваясь,
Я тщился разяснить творения процесс
И слово новое сказать в своем созданьи.
С задатком опытной практичности житейской,
С запасом творческих и правильных начал,
С избытком сил души и выстраданных чувств,
На данныя свои взирая обективно,
Задумал типы я и идеал создал,
Изгнал все частное и индивидуальность,
И очертил свой путь, и лица обобщил,
И прямо, кажется, к предмету я отнесся
И, поэтичнее его развить хотев,
Характеры свои зараней обусловил,
Но… разложенья вдруг нечаянный момент
Настиг мой славный план… и я вотще стараюсь
Хоть точку в сей беде исходную найти!..