Уходит длинной лентою река,
Среди лугов, холмов, лесов синея,
Служа немым изображеньем Змея,
Что спит и спит и будет спать века.
Лишь дышат зыбью сильные бока,
Там чешуя, волнообразно млея,
Мгновения подятия лелея,
Горит и манит взор издалека.
Покошены кусты душистой кашки,
Вольнее ходит ветер по траве.
Толкачики — на службе, как монашки.
Чирикают кузнечики в овражке.
Но Змей заснул. Лишь сны его, в плотве,
Сверкают вкось по влажной синеве.