М.Б.
В один из дней, в один из этих дней,
тем более заметных, что сильней
дождь барабанит в стёкла и почти
звонит в звонок, чтоб в комнату войти
(где стол признает своего в чужом,
а чайные стаканы — старшим);
то ниже он, то выше этажом
по лестничным топочет маршам
и снова растекается в стекле;
и Альпы громоздятся на столе,
и, как орёл, парит в ущельях муха, —
то в холоде, а то в тепле
ты всё шатаешься, как тень, и глухо
под нос мурлычешь песни, как всегда,
и чай остыл; холодная вода
под вечер выгонит тебя из комнат
на кухню, где скрипящий стул
и газовой горелки гул
твой слух заполнят,
заглушат все чужие голоса,
а сам огонь, светясь голубовато,
поглотит, ослепив твои глаза,
не оставляя пепла — чудеса! —
сучки календаря и циферблата.
Но, чайник сняв, ты смотришь в потолок,
любуясь трещинок системой,
не выключая чёрный стебелёк
с гудящей и горящей хризантемой.