Свеж, завит, причесан гладко,
В парике с двойным пробором,
Улыбается так сладко,
Мало занят разговором.
В чистых, девственных перчатках,
И в услугах безконечен,
Он начальством в безпорядках
Никогда не был замечен.
С ним молчанье неразлучно,
Но зато, как воин бравый,
Он, где нужно—крикнет звучно:
— Левой-правой, левой-правой…
Кавалером бывши дамским,
Чужд он моднаго трезвона,
И обедает с шампанским
Постоянно у Донона;
Света высшаго скиталец,
Знает точно он науку,
Что подать кому—где палец,
Где два-три, а где всю руку.
На бильярде, кию верный,
Подвизается со славой,
Ходит с выправкой примерной —
Левой-правой, левой-правой!..
Труд считая лишней ношей,
Изо всей литературы
Об одной он Ригольбоши
Перечитывал брошюры.
Аплодируя Ристори,
Больше чтил он Леотара,
И чуждался в шумном споре
Полемическаго жара, —
И в прогрессе и в науке,
Перед гласностью лукавой
Умывал всегда он руки —
Левой-правой, левой-правой…
Был всегда он скромно весел,
И—поклонник всех балетов —
В бенефис брал пару кресел:
Для себя и для букетов.
Над ковром его кровати,
С увлечением поэта,
Муравьевой и Розатти
Два повешено портрета.
Он гордился безконечно
Межь актрис почетной славой,
Но принцип его сердечный —
Левой-правой, левой-правой…
Без душевных бурь и ломки
Он судьбой своей утешен;
Под надзором экономки
Сон его всегда безгрешен.
Под атласным одеялом
Грезит он—сны ясны, тихи —
О невесте с капиталом,
О стотысячной купчихе.
Лишь порой, в просонках, громко,
Крикнет в позе величавой,
Так что вздрогнет экономка:
— Левой-правой, левой-правой…