Ничто не сбывается.
А я верю.
Везде разрушение,
А я надеюсь.
Все обманывают,
А я люблю.
Кругом несчастие,
Но радость будет.
Близкая радость,
Нездешняя — здесь.
Кровью и огнём меня покрыли,
Будут жечь и резать, и колоть,
Уголь алый к сердцу положили,
И горит моя живая плоть.Если смерть — светло я умираю,
Если гибель — я светло сгорю.
И мучителей моих я — не прощаю,
Но за муку — их благодарю.Ибо радость из-под муки рвётся,
И надеждой кажется мне кровь.
Пусть она за эту радость льётся,
За Того, к кому моя любовь.
Тебя приветствую, мое поражение,
тебя и победу я люблю равно;
на дне моей гордости лежит смирение,
и радость, и боль — всегда одно.
Над водами, стихнувшими в безмятежности
вечера ясного, — все бродит туман;
в последней жестокости — есть бездонность нежности,
и в Божией правде — обман.
Люблю я отчаяние мое безмерное,
нам радость в последней капле дана.
И только одно здесь я знаю верное:
надо каждую чашу пить до дна.
Нет! Сердце к радости лишь вечно приближалось,
Её порога не желая преступать,
Чтоб неизведанное в радости осталось,
Чтобы всегда равно могла она пленять.Нет! Даже этою любимою дорогой
В нас сердце вещее теперь утомлено.
О неизведанном мы знаем слишком много…
Оно изведано другими… всё равно! Нет! Больше не мила нам и сама надежда.
С ней жизнь становится пустынна и легка.
Предчувствие любви… О, старая одежда!
Опять мятежность, безнадежность — и тоска! Нет! Нынче всё прошло. Мы не покорны счастью.
В бездумьи мудрости мы «нет» твердим всегда,
И будет нам дано сказать с последней властью
Свое невинное — неслыханное «да!»
Если сердце вдруг останавливается… —
на душе беспокойно и весело…
Точно сердце с кем-то уславливается… —
а жизнь свой лик занавесила…
Но вдруг —
Нет свершенья, новый круг,
Сердце тронуло порог,
Перешло — и вновь толчок,
И стучит, стучит, спеша,
И опять болит душа,
И опять над ней закон
Чисел, сроков и времен,
Кровь бежит, темно звеня,
Нету ночи, нету дня,
Трепет, ропот, торопь, стук,
И вдруг —
Сердце опять останавливается… —
Вижу я очи Твои, Безмерная,
под взором Твоим душа расплавливается…
о, не уходи, моя Единая и Верная,
овитая радостями тающими,
радостями, знающими
Всё.
Над озером, высоко,
Где узкое окно,
Гризельды светлоокой
Стучит веретено.В покое отдаленном
И в замке — тишина.
Лишь в озере зелёном
Колышется волна.Гризельда не устанет,
Свивая бледный лён,
Не выдаст, не обманет
Вернейшая из жён.Неслыханные беды
Она перенесла:
Искал над ней победы
Сам Повелитель Зла.Любовною отравой,
И дерзостной игрой,
Манил её он славой,
Весельем, красотой… Ей были искушенья
Таинственных утех,
Все радости забвенья
И всё, чем сладок грех.Но Сатана смирился,
Гризельдой побеждён.
И враг людской склонился
Пред лучшею из жён.Чьё ныне злое око
Нарушит тишину,
Хоть рыцарь и далеко
Уехал на войну? Ряд мирных утешений
Гризельде предстоит;
Обняв её колени,
Кудрявый мальчик спит.И в сводчатом покое
Святая тишина.
Их двое, только двое:
Ребенок и она.У ней льняные косы
И бархатный убор.
За озером — утесы
И цепи вольных гор.Гризельда смотрит в воду,
Нежданно смущена,
И мнится, про свободу
Лепечет ей волна, Про волю, дерзновенье,
И поцелуй, и смех…
Лепечет, что смиренье
Есть величайший грех.Прошли былые беды,
О, верная жена!
Но радостью ль победы
Душа твоя полна? Всё тише ропот прялки,
Не вьется бледный лён…
О, мир обмана жалкий!
О, добродетель жен! Гризельда победила,
Душа её светла…
А всё ж какая сила
У духа лжи и зла! Увы! Твой муж далёко,
И помнит ли жену?
Окно твоё высоко,
Душа твоя в плену.И сердце снова жаждет
Таинственных утех…
Зачем оно так страждет,
Зачем так любит грех? О, мудрый Соблазнитель,
Злой Дух, ужели ты —
Непонятый Учитель
Великой красоты?