Доводилось нам сниматься
И на снимках улыбаться
Перед старым аппаратом
Под названьем «фотокор»,
Чтобы наши светотени
Сквозь военные метели
В дом родимый долетели
Под родительский надзор.
Так стояли мы с друзьями
В перерывах меж боями.
Сухопутьем и морями
Шли, куда велел приказ.
Встань, фотограф, в серединку
И сними нас всех в обнимку:
Может быть, на этом снимке
Вместе мы в последний раз.
Кто-нибудь потом вглядится
В наши судьбы, в наши лица,
В ту военную страницу,
Что уходит за кормой.
И остались годы эти
В униброме, в бромпортрете,
В фотографиях на память
Для отчизны дорогой.
Черная вершина мерзлой ели
Над вечерней синевой лугов.
Свернуты декабрьские метели
В серые перины облаков.Вот плетень, скосившийся убого,
Огонек, как видно у костра.
Санная скрипучая дорога
Не спеша спускается с бугра.На бугре в снегу стоят осины.
Родина! Ты слышишь ли меня?
Выплывает вечер темно-синий
Из небес старинного литья.
Как хорошо,
Что земля большая.
Дождик прошел,
В небе синь густая.
Пролетел самолет,
Белый след оставил.
Нам бы тоже в полет
За своей мечтой.
Как хорошо
Жить на белом свете
Так, чтоб нашел
Паруса твой ветер.
Человек как стишок:
Может стать поэмой.
До чего ж хорошо
Человеком быть!
Как хорошо
Быть зимой и летом,
Как хорошо
Быть зарей над лесом,
Быть рекой небольшой,
Быть большой землею.
До чего ж хорошо
Человеком быть!
В путь нам пора, —
Побывать бы всюду
И у костра
Вдруг поверить в чудо,
Переплыть сотни рек,
Сочинить сто песен…
Вот идет человек
По своей земле.
Когда в мой дом любимая вошла,
В нём книги лишь в углу лежали валом.
Любимая сказала: «Это мало.
Нам нужен дом». Любовь у нас была.
И мы пошли со старым рюкзаком,
Чтоб совершить покупки коренные.
И мы купили ходики стенные,
И чайник мы купили со свистком.
Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.
Потом пришли иные рубежи,
Мы обрастали разными вещами,
Которые украсить обещали
И без того украшенную жизнь.
Снега летели, письмами шурша,
Ложились письма на мои палатки,
Что дома, слава Богу, всё в порядке,
Лишь ходики немножечко спешат.
Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.
С любимой мы прожили сотню лет,
Да что я говорю — прожили двести,
И показалось мне, что в новом месте
Горит поярче предвечерний свет
И говорятся тихие слова,
Которые не сказывались, право,
Поэтому, не мудрствуя лукаво,
Пора спешить туда, где синева.
С тех пор я много берегов сменил.
В своей стране и в отдалённых странах
Я вспоминал с навязчивостью странной,
Как часто эти ходики чинил.
Под ними чай другой мужчина пьёт,
И те часы ни в чём не виноваты,
Они всего единожды женаты,
Но, как хозяин их, спешат вперёд.
Ах, лучше нет огня, который не потухнет,
И лучше дома нет, чем собственный твой дом,
Где ходики стучат старательно на кухне,
Где милая моя и чайник со свистком.
Листьев маленький остаток осень поздняя кружила.
Вот он, странный полустанок для воздушных пассажиров.
Слабый ветер ностальгии на ресницах наших тает.
До свиданья, дорогие, улетаем, улетаем.
Мы в надежде и в тревоге ждем в дороге перемены,
Ожидая, что дороги заврачуют боль измены.
В голубой косынке неба белым крестиком мы таем…
От того, кто был и не был, улетаем, улетаем.
Нам бы встать да оглянуться, оглядеться б, но задаром
Мы всё крутимся, как блюдца неприкаянных радаров.
Ах, какая осень лисья! Ах, какая синь густая!
Наши судьбы — словно листья, улетаем, улетаем.
Ну так где ж он, чёрт крылатый на крылатом крокодиле?
Ах, какими мы, ребята, невезучими родились!
Может, снег на наши лица вдруг падёт да не растает…
Постараемся присниться, улетаем, улетаем.
Вновь — дорога, и путь, мне обещанный,
Самолет намотает на винт,
И разлука, упрямая женщина,
Вновь назначит проверку любви.Три звезды мне даны, сердцу сказаны,
И без каждой на небе — изъян.
А в судьбе моей звезды те названы:
Дело жизни, любовь и друзья! То крутыми шагаю отрогами,
То снега предо мною, то льды,
Но не гаснут над всеми дорогами
Три моих путеводных звезды! Снова ждут нас свиданья и проводы,
Легких дней я тебе не сулю,
Но позволь мне без всякого повода
Вновь сказать, что тебя я люблю! Пусть новые дни стоят у порога,
Пусть надежды сбываются вновь,
Пусть новою будет наша дорога,
Пусть будет старой наша любовь.
Вечером поздним слышно далёко,
Город большой притих.
Вдруг донесётся из чьих-то окон
Старый простой мотив.
Чувство такое в сердце воскреснет,
Что и постичь нельзя…
Так у Москвы есть старая песня —
Это Арбат, друзья.Среди хороших новых друзей,
Среди высоких новых огней —
Нет, не забыть мне той, дорогой моей
Дороги детства.
Ты мой любимый старый Арбат,
Неповторимый старый Арбат,
Всегда за мной ветры твои летят.Вот прохожу я ночью бессонной
Мимо имён и дат,
Мимо мелодий, мимо влюблённых —
Их повенчал Арбат.
Здесь будто время бьётся о камни
И за собой влечёт,
И в этой речке малою каплей
Сердце моё течёт.Среди хороших новых друзей,
Среди высоких новых огней —
Нет, не забыть мне той, дорогой моей
Дороги детства.
Ты мой любимый старый Арбат,
Неповторимый старый Арбат,
Всегда за мной ветры твои летят.Знает едва ли улица эта,
Ставшая мне судьбой,
Что, уезжая к дальним рассветам,
Брал я её с собой.
Сквозь расстоянья синей рекою
Вдаль мой Арбат спешит,
Перебирая доброй рукою
Струны моей души.Среди хороших новых друзей,
Среди высоких новых огней –
Нет, не забыть мне той, дорогой моей
Дороги детства.
Ты мой любимый старый Арбат,
Неповторимый старый Арбат,
Всегда за мной ветры твои летят.
Вы теперь к разлукам привыкайте,
К пуританству телеграфных строк.
Вы теперь, пожалуйста, на карте
Отыщите порт Владивосток.
Там, оставив берег за кормою,
В море отправляются суда.
Тихо там восходит надо мною
Тихоокеанская звезда.
Вы теперь, пожалуйста, простите
Все ошибки сухопутных дней.
Вы теперь, пожалуйста, любите
Нас и посильней, и поверней.
Вы в комод другие звёзды спрячьте,
Чтобы вам виднелась иногда
Тихо восходящая над мачтой
Тихоокеанская звезда.
На перрон приморского вокзала
Мы придём, когда наступит срок.
Поезда отсюда — лишь на запад,
Пароходы — только на восток.
В жизни может многое случиться,
Но теперь сквозь все мои года
Тихо будет надо мной светиться
Тихоокеанская звезда.
В. Самойловичу
Спокойно, дружище, спокойно!
У нас ещё всё впереди.
Пусть шпилем ночной колокольни
Беда ковыряет в груди –
Не путай конец и кончину:
Рассветы, как прежде, трубят.
Кручина твоя — не причина,
А только ступень для тебя.
По этим истёртым ступеням,
По горю, разлукам, слезам
Идём, схоронив нетерпенье
В промытых ветрами глазах.
Виденья видали ночные
У паперти северных гор,
Качали мы звёзды лесные
На чёрных глазищах озер.
Спокойно, дружище, спокойно!
И пить нам, и весело петь.
Ещё в предстоящие войны
Тебе предстоит уцелеть.
Уже и рассветы проснулись,
Что к жизни тебя возвратят,
Уже изготовлены пули,
Что мимо тебя просвистят.
Я тебя узнаю
Среди многих и многих прохожих:
Ты идешь по земле,
Словно старый ее часовой.
Поклонюсь я тебе:
Ничего нет на свете дороже,
Чем победа твоя,
Чем твой подвиг в войне мировой.
Ах, какие орлы
На парадах идут пред тобою
И знамена несут,
И печатают весело шаг.
И некстати совсем
Вдруг слеза набегает порою,
Что-то щиплет глаза —
Может, ветер, а может, табак.
Где гремели бои,
Там идут пионерские тропы,
Где горела земля —
Дым картошки, костер средь полей.
У тебя за спиной
Половина великой Европы,
Перекопанная
Той саперной лопаткой твоей.
Спасибо, солдат,
За живых на земле,
За свет городов,
За цветенье полей,
За дедов седых
И за наших ребят.
Я сердцем своим говорю —
Спасибо, солдат!
Тайна моя, мой единственный клад,
Молча вхожу я в свой маленький сад.
Там не тюльпаны, не вишни в цвету
Там — наши надежды.Я святые слова, как цветы собираю.
Только, Боже, кому их отдать?
Чей костер там в тумане мигает?
Уж не твой ли, моя дорогая,
Не меня ли ты вышла встречать? Я надежды свои на тебя возлагаю.
Встретится мне только раз, только раз.
Дни проходят, моя дорогая,
Словно дым над сырыми лугами,
И летят, и летят мимо нас.Грозы и бури, мороз, снегопад
Мяли надежды, губили мой сад –
Но воскресал он во все времена:
В этом саду всё весна да весна.Как я долго иду, суету раздвигая,
Как боюсь я не встретить зарю…
Подожди у огня, дорогая,
Я тебе свою жизнь предлагаю.
Я тебя, понимаешь, люблю.
Вот флаг на мачте бьется,
Горит в ночи звезда.
Механик наш смеется
И курит, как всегда.
Смеется, смеется,
А пламя в топке бьется,
И кто-то расстается
С судьбою навсегда.
И каждому придется
Измерить этот путь,
Где песня не поется
И негде отдохнуть.
Придется, придется,
А сердце к сердцу рвется,
И флаг на мачте бьется —
Тяжелый долгий путь.
Но кто-то вновь вернется,
Полсвета исходив,
Волна на берег рвется
Припасть к его груди.
На берег, на берег,
В который свято верят,
Который, как надежда,
Синеет впереди.
Разлука, разлука,
Дрожит в окне звезда.
Разлука, разлука,
Ночные поезда.
Дорог на свете много, но выше не найдешь
От города Хорога в далекий город Ош.
По кручам каменистым смотри не оборвись!
Машины-альпинисты карабкаются ввысь.Бензин имей, во-первых, резиной дорожи,
И главный козырь — нервы, смотри не растранжирь.
Держи баранку строго — иначе не пройдешь
От города Хорога в далекий город Ош.И скуку не приемля, кричу я на пути:
Остановите землю, я здесь хочу сойти!»
Но прыгает дорога, трясет машину дрожь
От города Хорога в далекий город Ош.И мерзли мы, бывало, и ветер нас сгибал,
И много перевалов дарила нам судьба.
Ну что ж, приятель, трогай! Костер наш был хорош.
В Хорог твоя дорога, а наша в город Ош.
Наверно, мы увидимся не скоро,
Поскольку улетаем далеко.
Наш порт — обыкновеннейшее поле
С сухой травой и с норами сурков.
В том поле, приготовленные к стартам,
Стоят без труб и весел корабли —
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.Нам уходить от зелени и снега,
Нам постигать порядок неземной
И каждый шаг, ведущий прямо в небо,
Оплачивать космической ценой.
И не забыты в этом славном братстве
Товарищи, что к цели не дошли,
Но притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.Мы мчимся невеликою звездою
Над звездами вечерних городов,
Мы машем вам из космоса рукою,
Как машут с уходящих поездов.
И на Земле рожденный ветер странствий
Несет все дальше наши корабли —
Ведь притяженье звездного пространства
Сильнее притяжения Земли.
У всех, кто ввысь отправился когда-то,
У всех горевших в плазме кораблей
Есть важный и последний из этапов —
Этап прикосновения к земле,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.
Мы постепенно счастье познавали,
Исследуя среди ночных полей
С любимыми на теплом сеновале
Этап прикосновения к земле,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.
То женщины казались нам наградой,
То подвиги нам виделись вдали,
И лишь с годами мы познали радость
В кругу обыкновеннейшей земли,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.
Когда-нибудь, столь ветреный вначале,
Огонь погаснет в пепельной золе.
Дай Бог тогда нам встретить без печали
Этап прикосновения к земле,
Где с посохом синеющих дождей
Пройдет сентябрь по цинковой воде,
Где клены наметут свои листки
На мокрую скамейку у реки.
А помнишь, друг, команду с нашего двора?
Послевоенный — над верёвкой — волейбол,
Пока для секции нам сетку не украл
Четвёртый номер — Коля Зять, известный вор.
А первый номер на подаче — Владик Коп,
Владелец страшного кирзового мяча,
Который, если попадал кому-то в лоб,
То можно смерть установить и без врача.
А наш защитник, пятый номер — Макс Шароль,
Который дикими прыжками знаменит,
А также тем, что он по алгебре король,
Но в этом двор его нисколько не винит.
Саид Гиреев, нашей дворничихи сын,
Торговец краденым и пламенный игрок.
Серёга Мухин, отпускающий усы,
И на распасе — скромный автор этих строк.
Да, такое наше поколение —
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
А вот противник — он нахал и скандалист,
На игры носит он то бритву, то наган:
Здесь капитанствует известный террорист,
Сын ассирийца, ассириец Лев Уран,
Известный тем, что, перед властью не дрожа,
Зверю-директору он партой угрожал,
И парту бросил он с шестого этажа,
Но, к сожалению для школы, не попал.
А вот и сходятся два танка, два ферзя —
Вот наша Эльба, встреча войск далёких стран:
Идёт походкой воровскою Коля Зять,
Навстречу — руки в брюки — Лёвочка Уран.
Вот тут как раз и начинается кино,
И подливает в это блюдо остроты
Белова Танечка, глядящая в окно, —
Внутрирайонный гений чистой красоты.
Ну что, без драки? Волейбол так волейбол!
Ножи оставлены до встречи роковой,
И Коля Зять уже ужасный ставит «кол»,
Взлетев, как Щагин, над верёвкой бельевой.
Да, и это наше поколение —
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
…Мясной отдел. Центральный рынок. Дня конец.
И тридцать лет прошло — о боже, тридцать лет! —
И говорит мне ассириец-продавец:
«Конечно помню волейбол. Но мяса нет!»
Саид Гиреев — вот сюрприз! — подсел слегка,
Потом опять, потом отбился от ребят,
А Коля Зять пошёл в десантные войска,
И там, по слухам, он вполне нашёл себя.
А Макс Шароль — опять защитник и герой,
Имеет личность он секретную и кров.
Он так усердствовал над бомбой гробовой,
Что стал член-кором по фамилии Петров.
А Владик Коп подался в городок Сидней,
Где океан, балет и выпивка с утра,
Где нет, конечно, ни саней, ни трудодней,
Но нету также ни кола и ни двора.
Ну, кол-то ладно, — не об этом разговор, —
Дай бог, чтоб Владик там поднакопил деньжат.
Но где возьмёт он старый Сретенский наш двор? —
Вот это жаль, вот это, правда, очень жаль.
Ну, что же, каждый выбрал веру и житьё,
Полсотни игр у смерти выиграв подряд.
И лишь майор десантных войск Н.Н. Зятьёв
Лежит простреленный под городом Герат.
Отставить крики! Тихо, Сретенка, не плачь!
Мы стали все твоею общею судьбой:
Те, кто был втянут в этот несерьёзный матч
И кто повязан стал верёвкой бельевой.
Да, уходит наше поколение —
Рудиментом в нынешних мирах,
Словно полужёсткие крепления
Или радиолы во дворах.
Опять приходят непогоды
Через Полярное кольцо.
И криком гонят пароходы
Из памяти твоё лицо.
И далеко в краю счастливом
Страна цветов, земля людей.
И льды уходят из залива
Эскадрой белых лебедей.
И слушает радист бессменный
И чей-то плач, и чей-то смех.
Всю ночь кружатся над антенной
Последний дождь и первый снег.
И нет тебя, и слава Богу,
Что здесь один плыву без сна,
Что эта тяжкая дорога
Тебе никак не суждена.
Минуй тебя вся эта нежить,
Будь все печали не твои,
Приди к тебе вся моя нежность
Радиограммой с ЗФИ.
И в час полуночный и странный
Не прячь от звёзд свое лицо,
Смотри — на пальце безымянном
Горит Полярное кольцо.
Поведаю вам таинство одно:
Уж сколько раз на свете исчезали
Империи, религии, регальи
И уходили города на дно,
Но сквозь пожары, бедствия и кровь,
Одну и ту ж свершая пантомиму
И для времён совсем неуязвима,
Шла девочка по имени Любовь.
Идёт Любовь. Звучат её шаги,
Как эхо долгожданного свиданья,
Её шаги волнуют мирозданье,
И между звёзд расходятся круги.
Пред ней равны рабы и господа.
Ей нипочем яд лести или злости.
Когда она хоть раз приходит в гости,
В наш дом приходит счастье навсегда.
Тихим вечером, звёздным вечером
Бродит по лесу листопад.
Елки тянутся к небу свечками,
И в туман уходит тропа.
Над ночной рекой, речкой Истрою,
Нам бродить с тобой допоздна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Шепчут в сумерках обещания
Губы девичьи и глаза…
Нам ли сетовать на скитания,
В сотый раз покинув вокзал?
Вот вагон качнул звёзды низкие,
И бежит, бежит вдоль окна
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
За Звенигород тучи тянутся,
Под Подлипками льют дожди,
В проливных дождях тонут станции,
Ожидая нас впереди.
И пускай гроза где-то рыскает, —
Мне с тобой она не страшна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Где-то плещется море синее,
Мчатся белые поезда,
А на севере тонут в инее
Предрассветные города.
По земле тебя не разыскивать,
Изо всех краев ты видна,
Среднерусская, сердцу близкая,
Подмосковная сторона.
Лето село в зарю, за сентябрь, за погоду.
Лето пало на юг, словно кануло в воду.
От него лишь следы для тебя, дорогая,
Фиолетовый дым в парках листья сжигают.
Вороха те легки золотых эполетов
И горят, как стихи позабытых поэтов.
Бессердечен и юн, ветер с севера дует,
То ль сгребает июнь, то ли август скирдует.
Словно два журавля по весёлому морю,
Словно два косаря по вечернему полю,
Мы по лету прошли — только губы горели,
И над нами неслись, словно звёзды, недели.
Солнца жёлтый моток — лето плыло неярко,
Словно синий платок над зеленой байдаркой.
И леса те пусты, все пусты, дорогая,
И горят не листы — наше лето сжигают.
В это утро шёл снег.
Этой осенью шёл он однажды,
Но — растаял… Теперь
Электрички несутся в снегу.
Этой ночью был сон,
Сон, по-моему, вещий и важный.
Мы уходим гулять,
Этот сон вспомнить я не могу.А кто-то кружит, кружит над нами
И требует посадки,
Но ему-то помогут,
А нам-то как быть?
Что забыть, что любить?
В даль какую бежать без оглядки
Меж сугробов сомнений
По льдистой тропинке любви? Переделкино спит
После скучных субботних веселий
И не знает ещё,
Что настала уж зимняя жизнь.
Мы неспешно идём,
Мы справляем любви новоселье,
И нетоптаный снег
Удивительно кстати лежит.А кто-то кружит, кружит над нами
И требует посадки,
Но ему-то помогут,
А нам-то как быть?
Что забыть, что любить?
В даль какую бежать без оглядки
Меж сугробов сомнений
По льдистой тропинке любви? Ах, какая зима
Опустилась в то утро на плечи
Золотым куполам,
Под которыми свет мы нашли.
И не гаснет огонь,
И возносятся сосны, как свечи,
И Борис Леонидыч
Как будто бы рядом стоит.А кто-то кружит, кружит над нами
И требует посадки,
Но ему-то помогут,
А нам-то как быть?
Что забыть, что любить?
В даль какую бежать без оглядки
Меж сугробов сомнений
По льдистой тропинке любви?
Есть такой в природе час
Вечером глубоким, —
Час, когда затянется
Дымкою земля
И откуда-то придет
Песня издалёка,
Будто стелется туман
По ночным полям.
В этой песне — старый дом,
Иней лег на травы,
Мать выходит на крыльцо,
Смотрит за луга.
За лугами все стоит
Клен ты мой кудрявый,
И ложатся на него
Белые снега.
До чего ж они милы
Сердцу, песни эти,
Чистым голосом души
Спеты средь полей.
До чего же хорошо
Жить на белом свете,
Со своим народом жить
На своей земле.
Здравствуй, встречный человек,
Здравствуй, вечер синий,
Здравствуй, белый самолет,
Мастер синевы.
Я с поклоном говорю:
Здравствуйте, Россия!
Ведь родителям у нас
Говорят на «Вы».
Всей семьей, конечно, не иначе,
Посреди недели занятой
Мы смотрели вместе передачу
Под таким названьем: «Артлото».
Все в ней дружно пели и плясали,
Словно час нагрянул торжества.
Были очень крупные детали,
Были очень легкие слова.Мы смотрели телевизор,
А за окнами шел снег.А когда погасла наша рама,
Мы рванулись к стеклам: Боже мой! —
Начиналась осенью программа,
А закончилась уже зимой.
Все, конечно, хором загалдели:
Снег лежал, как пуховой платок.
Видно, мы чего-то проглядели,
Проглядев программу «Артлото».На фонарь шел снег и на дорогу,
Был предельно чист он и суров,
Будто шло послание от Бога,
Передача с неземных миров.
Там велись великие беседы,
Подводя неведомый итог,
Там никто, пожалуй, и не ведал
О каком-то нашем «Артлото».Был бы здесь какой-нибудь провидец,
Он сказал бы: «Бросьте ерунду, —
Первый снег нам предстоит увидеть
Календарно в будущем году».
Только будет ли нам та удача?
Будет год ли, будет ли ясней?
Повторят ли снова передачу
Под таким названьем: «Первый снег»? Мы смотрели телевизор,
А за окнами шел снег…
И вновь передо мной красавица Одесса,
Волнующий момент свидания пришел.
По случаю сему позвольте приодеться,
Позвольте подойти к вам с трепетной душой.
Прошу у вас руки, красавица Одесса,
Позвольте вас обнять по-дружески пока.
Я, правда, вам писал из юности, из детства:
Эпистолярный стиль — не стиль для моряка.
А мне все плыть и плыть к тебе, моя Одесса,
Из северных морей стучаться в твой эфир,
И от любви такой мне никуда не деться —
Одна на всю округу, одна на целый мир.
Пока еще жива надежда на надежду,
Я помню вас всегда среди зеленых стран,
Пока еще корабль с названьем тихим «Нежность»
Из гавани души не вышел в океан.
Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной-длинной серой ниткой стоптанных дорог
Штопаем ранения души.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.Словно чья-то сигарета — стоп-сигнал в ночах:
Кто-то тоже держит путь.
Незнакомец, незнакомка, — здравствуй и прощай, –
Можно только фарами мигнуть.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.То повиснет над мотором ранняя звезда,
То на стёкла брызнет дождь.
За спиною остаются два твоих следа,
Значит, не бесследно ты живёшь.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.В два конца идет дорога, но себе не лги –
Нам в обратный путь нельзя.
Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги,
Значит, есть, наверно, и друзья.Не верь разлукам, старина, их круг –
Лишь сон, ей-Богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Нет дороге окончанья, есть зато её итог:
Дороги трудны, но хуже без дорог.
О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.И странное обилие цветов,
И странно, что кафе не закрывают.
И женщины в оранжевых пальто
Бесшумно, как кувшинки, проплывают.О, посмотри хотя бы на себя
В минутном отражении витрины,
Где манекены редкие скорбят
И катятся волнистые машины, Где тонкая колеблется рука
Среди незамечательных прохожих,
Где ты стоишь, похожа на зверька
И на смешного ангела похожа.Прошу тебя, пожалуйста, спаси,
Не брось меня на каменную муку…
Но женщина, ведущая такси,
Находит дом с названием «Разлука».И ты уходишь весело, легко –
Пустеет двор, пустеет мирозданье.
И ласковые днища облаков
Всю ночь стоят над миром в ожиданье.О, посмотри, какие облака
Возведены вдоль нашего романа,
Как будто бы минувшие века
Дают нам знак, таинственный и странный.
Над киностудией свирепствует зима.
Молчат фанерные орудия в снегу.
Поземка ломится в картонные дома.
Растут сугробы на фальшивом берегу.В ночном буфете пьют артисты теплый чай,
Устав от света, как от жизни старики.
По павильону постановщики стучат,
И строят лестницы, дворцы, материки.И лишь пожарник в новых валенках, топ-топ.
Ночной патруль, суровый взгляд из-под руки:
Не загорелись бы, не вспыхнули бы чтоб
Все эти лестницы, дворцы, материки.Не провалился бы к чертям весь этот мир,
И сто дредноутов не сели бы на мель,
Не спи, пожарник, ты хозяин ста квартир,
И добрый гений свежекрашенных земель.Но ты ведь видишь: часовые-то, топ-топ,
Наган у пояса, ах, если б лишь наган.
Да ты ведь слышишь, как ракетам прямо в лоб
Ревут и стонут озверевшие снега.Ракеты с берега, ракеты с корабля,
По тихим улицам, по сонным площадям,
И нет пожарника, и брошена земля…
Лишь два полковника за шашками сидят.
Над рекой рассвет встает,
Гаснет звездный хоровод,
И восходит над страной утра вестник.
Наш туристский лагерь встал,
Боевой звучит сигнал,
И, чеканя шаг, несется песня:
Пусть дождь нас ожидает на пути,
Пусть немало предстоит еще пройти,
День встает лучистый,
Снова в путь, туристы!
Пусть нам грозят морозы и снега,
Пусть яростно палатку рвет пурга,
Но песня нас зовет
Вперед!
Пусть дорога вдаль пылит,
Знает дело замполит,
И туристский лагерь дружен с песней звонкой.
Переправу наведем,
Где олень прошел, пройдем,
Ветру дружбы мы поем вдогонку:
Пусть дождь нас ожидает на пути,
Пусть немало предстоит еще пройти,
День встает лучистый,
Снова в путь, туристы!
Пусть нам грозят морозы и снега,
Пусть яростно палатку рвет пурга,
Но песня нас зовет
Вперед!
Наши реки широки,
Наши горы высоки,
И спокоен взгляд советского солдата.
Мы за мир, но если вновь
Враг пролить захочет кровь,
Наш туристский штык блеснет булатом!
О, мой пресветлый отчий край!
О, голоса его и звоны!
В какую высь ни залетай –
Всё над тобой его иконы.
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
Какой покой в его лесах,
Как в них черны и влажны реки!
Какие храмы в небесах
Над ним возведены навеки!
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.
Я — как скрещенье многих дней,
И слышу я в лугах росистых
И голоса моих друзей,
И голоса с небес российских.
И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье, многоголосье.
О Москва, Москва святая!
В переулочках кривых
Тополиный пух летает
Вдоль умытых мостовых.
Может, есть красивей страны,
Может, лучше есть житье,
Я настаивать не стану, —
Видно, каждому свое.Я бродил по Заполярью,
Спал в сугробах, жил во льду,
Забредал в такие дали,
Что казалось — пропаду.
На высоких перевалах
В непутевом том краю
Ты мне руку подавала,
Руку сильную свою.О Москва, Москва святая,
Я встречал тебя везде:
В синих просеках Алтая
И в далекой Кулунде.
Ты не просто город где-то,
Ты видна в любой ночи, —
Развезли тебя по свету,
Словно песню, москвичи.
Зимний вечер синий
Лес закутал в иней,
Под луною ели
Стали голубей.
Замели снежинки
Все пути-тропинки,
Замели метели
Память о тебе.
Я и сам не знаю,
Рядом с кем шагаю
По путям вечерним,
По глухим ночам.
Лес стоит, как в сказке,
И нехитрой ласки
Хочется, наверно,
И тебе сейчас.
А с тобою в паре
Ходит статный парень,
Отчего же часто
Ты вздыхаешь вновь?
В этот вечер синий
Слишком нежен иней,
Слишком больно гаснет
Старая любовь.
Какие слова у дождя? — Никаких.
Он тихо на старую землю ложится,
И вот на земле уж ничто не пылится,
Ничто не болит и не давят долги.
Какие слова у меня? — Тишина.
Немая луна всю пустыню заполнит
И так стережёт эту белую полночь,
Что только тобой эта полночь полна.
Какие слова у тебя? — Красота.
Ты белое платье по миру проносишь
И запахи ливней в ладонях приносишь,
И льёт на пустыни мои доброта.
Какие слова у дорог? — Торжество.
Мы мчимся по ливням, любовь постигая.
И редкие звёзды сквозь тучи мигают,
И капли дрожат на стекле ветровом.
Забытый миллионами людей,
Исхлёстанный студёными ветрами,
Скатился за Москву вчерашний день,
Оставив только пламя за лесами.Вот в этот день без знака, без судьбы
Без предзнаменований очень хмурых
Я был несложным образом убит
Под розовым и пыльным абажуром.И две ноги снесли меня к огням.
Извилин состраданием влекомы,
Приветствовали пьяницы меня,
Которым горе всякое знакомо.И зажигали странные огни,
И говорили — рано ставить крест:
Кто умер — память вечная о них,
А кто воскрес — воистину воскрес.И каждый день все дворники Москвы
Свершают этот грандиозный факт,
Счищая с предрассветных мостовых
Вчерашний день, налипший на асфальт.
Вставайте, граф! Рассвет уже полощется,
Из-за озерной выглянув воды.
И, кстати, та вчерашняя молочница
Уже поднялась, полная беды.
Она была робка и молчалива,
Но, ваша честь, от вас не утаю:
Вы, несомненно, сделали счастливой
Её саму и всю её семью.
Вставайте, граф! Уже друзья с мультуками
Коней седлают около крыльца,
Уж горожане радостными звуками
Готовы в вас приветствовать отца.
Не хмурьте лоб! Коль было согрешение,
То будет время обо всём забыть.
Вставайте! Мир ждёт вашего решения:
Быть иль не быть, любить иль не любить.
И граф встаёт. Ладонью бьёт будильник,
Берёт гантели, смотрит на дома
И безнадёжно лезет в холодильник,
А там зима, пустынная зима.
Он выйдет в город, вспомнит вечер давешний:
Где был, что ел, кто доставал питье.
У перекрёстка встретит он товарища,
У остановки подождет её.
Она придёт и глянет мимоходом,
Что было ночью — будто трын-трава.
«Привет!» — «Привет! Хорошая погода!..
Тебе в метро? А мне ведь на трамвай!..»
И продают на перекрёстке сливы,
И обтекает постовых народ…
Шагает граф. Он хочет быть счастливым,
И он не хочет, чтоб наоборот.
Есть в Родине моей такая грусть,
Какую описать я не берусь.
Я только знаю — эта грусть светла
И никогда душе не тяжела.Ну что за тайна в сумрачных полях,
В тропинке, огибающей овраг,
И в листьях, что плывут себе, легки,
По чёрным зеркалам лесной реки.