Наши пушки вновь заговорили,
Пробил час. Мы выступили в бой!
Мерно лаг отсчитывает мили,
Чайки вьются низко над водой.
И родимой Балтики просторы
Бороздят эскадры кораблей.
Миноносцы, лидеры, линкоры
По волнам проходят без огней.
Враг настигнут меткостью зениток
И поспешно заметает след,
Все длиннее бесконечный свиток
Наших замечательных побед.
Каждый слог оперативной сводки
Дышит мощью точного огня,
Лижет море перископ подлодки,
Гордое спокойствие храня.
Грозного похода якорь выбран,
Дым войны над Балтикой опять,
Бьют орудья главного калибра.
Пробил час. Врагу несдобровать!
И ночью и днем, непрестанно
По синему морю скользя,
В дозорах морская охрана,
Ее не бояться — нельзя.
Как быстрая гончая стая,
Идут на врага катера,
Повсюду его настигая,
Как бурь беспощадных ветра.
В движенья уверенно скором
Бегут за кормой берега,
И залпы звучат приговором
Подводной эскадре врага.
Ведет боевая отвага,
Товарищи! Полный вперед!
И вьется полотнище флага,
Волна за винтами встает.
И четким звучит приказанием,
Подводную лодку накрыв,
Глубинного бомбометанья
Единый и грозный порыв.
Отбой… Нападенье отбито,
Над морем опять тишина.
Урок получили бандиты,
За все получили сполна.
И вновь за врагами охотясь,
Дозором идут боевым.
Так зорче смотри, краснофлотец,
За морем Балтийским своим.
Окаймленный горестной тенью,
Видит мир, от ярости дрожа,
Как с пальбой врываются в селенья
Рыцари отмычки и ножа.
Трупов исковерканные груды,
Города, спаленные дотла…
Всюду кровь горячая, и всюду
Ржавый след насилия и зла.
Это смерти, рабства и позора
Злобою сведенное лицо,
Плюнь в него — и вражескую свору
Захвати в железное кольцо!
Враг ведет на смерть перед собою
Наших братьев, девушек, детей,
И померкло небо голубое
От проклятых дьявольских затей.
Кровью набухающее море
Кажется суровым и седым,
Вдовьих слез, насилия и горя
Никогда врагу мы не простим!
Месть страшна — пусть молит враг: «Не надо»,
Хлынув в исступлении назад,
Говорим — бандитам нет пощады,
Не забыть расстрелянных ребят.
Близок день, когда в глубокой бездне,
Не оставив грязного следа,
Свастика кровавая исчезнет
И земля воскликнет — навсегда!
Словно птица над островами,
Гордо реет багровый флаг,
И могуч укрепленный нами
Прибалтийский архипелаг.
Это грозные цитадели
Неприступных советских вод,
Здесь сегодня бои кипели,
Задыхаясь, строчил пулемет.
Не прорваться к заливам нашим,
Не пробиться на материк,
Грозен залп корабельных башен,
И остер краснофлотский штык.
И глядят на врага сурово
Амбразуры бетонных стен, —
Что ж, пускай попытаются снова
Взять атакою остров «Н».
Натыкаясь во тьме на скалы,
С каждым часом бандиты злей.
Это место кладбищем стало
Протараненных кораблей.
Снова мертвая зыбь диверсий
И воздушных боев пора,
Бьют без промаха, прямо в сердце,
Краснофлотские снайпера.
И когда говорят орудья
И дрожат голоса сирен,
На защиту покоя грудью
Подымается остров «Н».
В клочьях пены, огня и дыма
Тонет трижды отбитый враг.
Славный остров стоит нерушимо,
Гордо реет багровый флаг.
Застыли морские просторы,
И сумрак над Балтикой лег,
Погасли маяки и створы,
Для флота не стало дорог.
Суровы слова командира, —
Коль нужно, то, значит, пройдем,
Докажем, товарищи, миру,
Что можно проплыть подо льдом.
Припев:
О тех, что в боях победили
И пламя, и лед, и туман,
Про эти достойные были
Пой, краснофлотский баян.
Казалось, нам выпала доля
Коснуться скалистого дна,
Но лодку сквозь минное поле
Спокойно вели штурмана.
И гибель увидели сами
Враги, пораженные в лоб,
Когда над плавучими льдами
Наш зоркий возник перископ.
Припев.
На грозной дороге немало
Гремело торпедных атак,
Так вейся ж, победный и алый,
Простреленный пулями флаг.
Мы вражью прорвали границу,
Закрыли залив на замок,
Сквозь наши дозоры пробиться
Никто не посмел и не смог.
Припев.
Когда ж над ледовою кромкой
Смолк ветер, утихла пурга,
Лишь волны качали обломки
Погибшей эскадры врага.
На выстрел ответим мы втрое,
Готовые ночью и днем,
И славной дорогой героев
За родину снова пойдем.
Лучшего коня под ним убили
В это утро горькое и злое.
Ярость битвы встала кучей пыли
Над холодной черствою землею.
Каменные ядра на поляну
Сыпались, как спелые орехи,
И от крови, вытекшей из раны,
У бойца заржавели доспехи.
Враг ворвался в дом к его невесте,
Надругался над своей добычей,
И боец не смог убить на месте
Хищника, как требует обычай.
Стал он ветра зимнего суровей,
Зубы сжал, чернея от бессилья,
Поднял руки, смоченные кровью,
Как орел пораненные крылья.
Промолчал, охваченный печалью, —
Воин этот никогда не плакал,
Уж скорей бы камни зарыдали
Иль запел бы бронзовый оракул.
Но когда пронзили сердце брата
Восемь стрел с багровым опереньем,
Он заплакал от такой утраты
И упал на стойбище оленьем.
Ни ветра, ни северные грозы
Не касались этих мест поныне,
Лишь печали мужественной слезы
Тронули бесплодную пустыню.
Разлилось по высохшему краю
Скорби разгоревшееся пламя,
И проснулась почва, прорастая
Жесткими лиловыми цветами.
И сказал боец дружине: «Верю,
Что цветет пустыня в знак расплаты!..»
И шуршал на поле битвы вереск,
Отливая кровью в час заката.
Враг метался, вытоптав посевы,
Подымал дикорастущий вереск
Грозный стяг возмездия и гнева.
Так, цветами горя пламенея,
Поле брани стало полем чести,
Потому что в мире нет страшнее
Слез бойца, взывающих о мести.