Был у меня товарищ,
Уж прямо брат родной.
Ударили тревогу,
С ним дружным шагом, в ногу
Пошли мы в жаркий бой.Вдруг свистнула картеча…
Кого из нас двоих?
Меня промчалось мимо;
А он… лежит, родимый,
В крови у ног моих.Пожать мне хочет руку…
Нельзя, кладу заряд.
В той жизни, друг, сочтемся;
И там, когда сойдемся,
Ты будь мне верный брат.
Вступая в круг счастливцев молодых,
Я мыслил там — на миг товарищ их —
С веселыми весельем поделиться
И юношей блаженством насладиться.
Но в сем кругу меня мой Гений ждал!
Там Эверс мне на братство руку дал…
Благодарю, хранитель-провиденье!
Могу ль забыть священное мгновенье,
Когда, мой брат, к руке твоей святой
Я прикоснуть дерзнул уста с лобзаньем,
Когда стоял ты, старец, предо мной
С отеческим мне счастия желаньем!
О старец мой, в прекрасных днях твоих
Не пропадет и сей прекрасный миг,
Величием души запечатленный, -
Но для тебя я был пришлец мгновенный;
Как друг всего, и мне ты другом был;
Ты с нежностью меня благословил,
Нечаянно в сей жизни повстречавши!
Уже отсель ты в лучший смотришь свет,
И мой тебе незнаем будет след!
Но я, едва полжизни испытавши,
Едва сошед с предела ранних лет,
Не с лучшею, не с легкою судьбою
(И может быть, путь долгий предо мною!),
Мысль о тебе, о брат священный мой,
Как Божий дар, возьму на жизнь с собой!
Брат Эверса!.. так! я сказать дерзаю,
Что имени сего всю цену знаю!
В сем имени мой долг изображен!
Не беден тот, кто свойства не лишен
Пред добрыми душою согреваться;
Кто мыслию способен возвышаться,
Зря благости величественный лик.
О! сладкий жар во грудь мою проник,
Когда твоя рука мне руку сжала!
Мне лучшею земная жизнь предстала,
Училищем для неба здешний свет!
«Не унывать, хотя и счастья нет;
Ждать в тишине и помнить провиденье;
Прекрасному — текущее мгновенье;
Грядущее — беспечно небесам;
Что мрачно здесь, то будет ясно там!
Земная жизнь, как странница крылата,
С печалями от гроба улетит;
Что было здесь для доброго утрата,
То жизнь ему другая возвратит!»
Вот правила для Эверсова брата.Я зрел вчера: сходя на край небес,
Как божество, нас солнце покидало;
Свершив свой день, прощальный луч бросало
Оно с высот на холм, и дол, и лес,
И, тихий блеск оставя на закате,
От нас к другим скатилось небесам…
О! сколько мне красот явилось там!
Я вспомянул о небом данном брате;
О дне его, о ясной тишине
И сладостном на вечере сиянье:
Я вспомянул о нежном завещанье,
Оставленном в названье брата мне, -
И мужество мне в душу пробежало!..
Благослови ж меня, священный друг!
Что б на пути меня ни ожидало,
Отныне мне, как благотворный дух,
Сопутником твое воспоминанье.
Где б ни был я, мой старец брат со мной!
И тихое вечернее сиянье,
С моей о нем беседуя душой, -
Таинственный символ его завета, -
Учителем отныне будет мне:
«Свой здешний путь окончить в тишине!»-
И вестником прекраснейшего света.
Скажу вам сказку в добрый час!
Друзья, извольте все собраться!
Я рассмешу, наверно, вас —
Как скоро станете смеяться.
Жил-был Максим, он был неглуп;
Прекрасен так, что заглядеться!
Всегда он надевал тулуп —
Когда в тулуп хотел одеться.
Имел он очень скромный вид;
Был вежлив, не любил гордиться;
И лишь тогда бывал сердит —
Когда случалось рассердиться.
Максим за пятерых едал,
И более всего окрошку;
И рот уж, верно, раскрывал —
Когда в него совал он ложку.
Он был кухмистер, господа,
Такой, каких на свете мало, —
И без яиц уж никогда
Его яишниц не бывало.
Красавиц восхищал Максим
Губами пухлыми своими;
Они, бывало, все за ним —
Когда гулял он перед ними.
Максим жениться рассудил,
Чтоб быть при случае рогатым:
Но он до тех пор холост был —
Пока не сделался женатым.
Осьмое чудо был Максим
В оригинале и портрете;
Никто б не мог сравниться с ним —
Когда б он был один на свете.
Максим талантами блистал
И просвещения дарами;
И вечно прозой сочинял —
Когда не сочинял стихами.
Он жизнь свободную любил,
В деревню часто удалялся;
Когда же он в деревне жил —
То в городе не попадался.
Всегда учтивость сохранял,
Был обхождения простова;
Когда он в обществе молчал —
Тогда не говорил ни слова.
Он бегло по складам читал,
Читая, шевелил губами;
Когда же книгу в руки брал —
То вечно брал ее руками.
Однажды бодро поскакал
Он на коне по карусели,
И тут себя он показал —
Всем тем, кто на него смотрели.
Ни от кого не трепетал,
А к трусости не знал и следу;
И вечно тех он побеждал —
Над кем одерживал победу.
Он жив еще и проживет
На свете, сколько сам рассудит;
Когда ж, друзья, Максим умрет
Тогда он, верно, жив не будет.