Проклинайте молодость,
Осуждайте девственность, —
Мне в пороке холодно,
Я люблю естественность:
Небо и воды,
Пещерные своды,
Все раздолье природы.
Не хочу я радостей
Духа бестелесного,
На станции мы поезд ожидали
И выбрали заветную скамью,
Где Нине я проговорил люблю,
Где мне «люблю» послышалось из дали.
Луна плыла за дымкой облаков,
Горели звезд алмазные каменья,
В немом пруду дробились отраженья,
А на душе лучи сверкали снов.
Почему я только мальчик,
Бедный мальчик, так влюблен
В это ласковое море,
В этот берег обновленный!
Почему я только мальчик,
В глубине души таящий
Радость странную, и горе,
И восторг любви томящей!
Люблю безумное стремленье
К столбу летящих лошадей,
Их равномерное храпенье
И трепет вытянутых шей.
Когда в начале свежи силы,
Под шум о землю бьющих ног,
Люблю задержанной кобылы
Уверенный, упругий скок.
Ты мне свидетелем, поток шестиисточный,
Ты, Зевс, по воле чьей влекут в тиши полночной
И Рею шесть быков и Сумрак шесть коней,
Ты, великанов род, ты, племя наших дней,
Плутон, губящий нас, Уран, создатель света: —
Ту деву я люблю и слышал речь обета!
Внемли мне, Поссейдон, шум моря заглуша:
Я — человечества поющая душа!
И я люблю! Туман дрожит пред силой утра,
Дождь под лучом блестит как искры перламутра,
Золото, убранство тайнаго ковчега,
Где хранят издревле благостныя мощи,
Золото, добыча хищнаго набега,
Золото, ты символ сладострастной мощи,
И в твоем сверканьи медленная нега.
Серебро сияет тихо на иконе,
Мученице юной покрывает плечи,
Серебро так ясно в перелетном звоне,
Голос серебристый мне звучал предтечей
Мечты любимыя, заветныя мечты,
Виденья радости — и красоты!
Вы спите, нежныя, в расписанных гробах,
Нетленныя, прекрасныя, но прах.
От ветра и лучей, в молчаньи пирамид,
Таимы, — вы храните прежний вид.
И только я один, по лестнице крутой,
Вот оне, скорбныя, гордыя тени
Женщин, обманутых мной.
Прямо в лицо им смотрю без сомнений,
Прямо в лицо этих бледных видений,
Созданных чарой ночной.
О, эти руки, и груди, и губы,
Выгибы алчущих тел!
Вас обретал я, и вами владел!
Все ваши тайны — то нежный, то грубый,
XVИИ в.
Мой дорогой Малерб! Ты долго ль будешь горе
Скрывать в глуши лесов,
Оплакивая ту, что с кротостью во взоре
Прияла смерти зов?
Не сам ли посылал ты, осушая слезы,
В стихах живой урок:
«Ей, розе, дан был срок, какой цветут все розы:
Лишь утра краткий срок!»
Импровизация
Есть ряд картин, и близких и далеких,
Таимых свято в глубине души;
Они, в часы раздумий одиноких,
Встают, как яркий сон, в ночной тиши:
Картина утра, — миги до восхода,
Когда весь мир — как в ожиданьи зал;
Явленья солнца жадно ждет природа,
И первый луч зеленовато-ал;
И Город тот — был замкнут безнадежно!
Давила с Севера отвесная скала,
Купая груди в облачном просторе;
С Востока грань песков, пустыня, стерегла,
И с двух сторон распростиралось море.
О море! даль зыбей! сверканья без числа!
На отмели не раз, глаза, с тоской прилежной,
В узоры волн колеблемых вперив,
Следил я, как вставал торжественный прилив,
Высматривал, как царство вод безбрежно.