Я тебя люблю.
Я тебя люблю.
Я тебя хочу…
Я тебя хочу.
Я тебя люблю.
Я тебя хочу.
Да истоптали пол в избе…
Я верую тебе,
Я верую тебе,
Я верую тебе…
1
Стояла у речки, под горкой, хатёнка,
В ней кошка жила и четыре котёнка.
Был первый котёнок совсем ещё крошкой.
Кошка его называла Ермошкой.
Сёмкою звался котёнок другой,
Маленький хвостик держал он дугой.
У третьего братца, котёнка Петрушки,
Лихо торчали пушистые ушки.
Кусался и дрался, как глупый щенок,
Фомка — четвёртый кошачий сынок.
2
Однажды сготовила кошка обед:
Зажарила восемь куриных котлет,
Спекла для ребяток слоёный пирог,
Купила им сливочный, сладкий сырок.
Чистою скатертью столик накрыла,
Взглянула, вздохнула и проговорила:
— А может быть, мало будет для деток
Сырка, пирога и куриных котлеток?
Пойду я на рынок, на рынке достану
Для милых котяток густую сметану.
Берёт она с полки пузатый горшочек,
Кладёт его в плотный плетёный мешочек.
В карман опускает большой кошелёк,
Но дверь забывает закрыть на замок.
3
Стоит возле речки пустая хатёнка,
В леску заигрались четыре котёнка.
Вдруг из высоких кустов барбариса
Вылезла тихо противная крыса.
Воздух понюхав, махнула хвостом
И осторожно взглянула на дом.
В доме ни скрипа, ни звука, ни вздоха.
«Это неплохо!» — решает пройдоха.
Свистнула крыса, визгливо-пронзительно –
Два раза коротко, три — продолжительно.
Даже в лесу, за болотной трясиной,
Крысы услышали посвист крысиный.
Ожили мигом лесные тропинки,
Всюду мелькают крысиные спинки.
Листья сухие чуть слышно шуршат,
Крысы торопятся, крысы спешат.
4
Кошка сметану купила и вот
Быстро домой по тропинке идёт.
К дому приводит лесная дорожка,
Что же увидела бедная кошка?
Дюжину крыс, бандитов хвостатых,
Дюжину крыс и обеда остаток.
Подходит к концу воровская пирушка.
Крикнула кошка: — На помощь, Петрушка!
Сёмка, на помощь! На помощь, Ермошка!
Фомка, на помощь! — крикнула кошка.
5
И вдруг из-за леса выходит отряд,
Выходит отряд не котят, а ребят.
Первый с винтовкой, с танком другой,
С длинною шашкой третий герой.
Четвёртый горохом стреляет из пушки
По крысам, сидящим в кошачьей избушке.
В атаку бросается храбрый отряд.
Враги отступают, пищат и дрожат.
Свистнули крысы визгливо, пронзительно –
Три раза коротко, два — продолжительно.
И побежала крысиная стая,
В поле хвостами следы заметая.
Кошка не знает, какую награду
Дать за спасенье лихому отряду.
Не ожидая кошачьих наград,
С гордою песней уходит отряд.
6
Всласть наигрались в песочке сыночки
И прибегают домой из лесочка.
Четверо славных весёлых котят
Проголодались, обедать хотят.
Сделала мама им новый обед:
Снова зажарила восемь котлет,
Сделала новый слоёный пирог,
Сладкий, как сахар, дала им сырок.
Плотный, плетёный раскрыла мешочек,
Достала с густою сметаной горшочек.
7
Ясные звёзды в небе зажглись,
Дети поели и спать улеглись.
Где-то в кустах соловьи засвистели,
Кошке не спится, лежит на постели.
Думает кошка: «Звала я котят,
А почему-то явился отряд!
Ах, почему, почему, почему?
Этого я никогда не пойму!»
8
Мы отгадаем загадку легко,
Кошке отгадку шепнём на ушко:
Звали, наверное, этих ребят
Так же, как ваших пушистых котят:
Сёмка и Фомка, Петрушка, Ермошка.
Вы недогадливы, милая кошка!
1
В перемену в нашей школе
Говорил Степанов Коля:
— Самый меткий я стрелок,
Самый меткий, самый ловкий.
Помню как-то из винтовки
Комара я ранил в бок.
Я к боям всегда готов.
Дайте тысячу врагов,
Из винтовки, из ружья
Уложу всю тыщу я!
2
— А я, — говорит Маша Старкова, —
Я пойду на войну санитаркою.
Дело это мне знакомое,
С детства лечу всех дома я.
Вчера, например, случилось горе:
Брат себе лоб разбил в коридоре.
Сразу я без разговоров лишних
Поставила ему на пятки горчишники.
Дайте мне только вату белую,
Я перевязку любую сделаю.
3
А потом говорит Миша Звягин:
— Я умею планы чертить на бумаге.
Я, — говорит, — в любой окрестности,
В пересеченной или гладкой местности
Не заблужусь и не потеряюсь,
Всюду, — говорит, — я разбираюсь.
Нынче летом прошел всю тайгу Сибири.
Знаю все леса и все реки в мире.
4
А я, — говорит Сережа Ногин, —
Не растеряюсь во время тревоги,
Не испугаюсь удушливых газов,
Противогаз я достану сразу.
Противогаз помчится вперед,
Враг испугается и удерет.
5
Колю ребята в тир привели,
Дали винтовку, сказали: «Пали!»
Коля краснеет,
Сопит, как сурок.
— Скажите, ребята,
А где тут курок?
6
Знакомая наша
Старкова Маша
Порезала палец ножом.
Вздрогнула наша
Старкова Маша,
Заплакала громко потом.
— Я умираю,
Я погибаю,
Спасите, спасите меня!
Пульса нет в жилах,
Я видеть не в силах
Капельку крови, друзья!
7
Ребята играли
В саду городском,
В глухой и далекой аллее,
Где тропы покрыты
Травою и мхом,
Где сосны и ели
Шумели.
Вдруг
Миша Звягин
Остался один
Средь елей и сосен,
Берез и осин.
Миша заплакал.
— В этом саду
Я заблудился,
Я пропаду!
8
В школу ребята
Идут по дороге,
С ними шагает
Сережа Ногин.
Видят ребята —
Из-за поворота
Выходит на улицу
Пехоты рота.
На красноармейцах
Маски надеты.
Воскликнул Сережа:
— Ребята, что это?
Маски увидел я
В первый раз.
Смеются ребята:
— Так что же,
Сережа,
Так-то ты знаешь
Противогаз?
9
Ребята,
Подобные хвастуны
Будут помехой
Во время войны.
Чтобы с врагами
Биться
Умело,
Надо учиться
Военному делу.
Должен, ребята,
Каждый из нас
Знать винтовку
И противогаз!
Осматривая гор вершины,
их бесконечные аршины,
вином налитые кувшины,
весь мир, как снег, прекрасный,
я видел горные потоки,
я видел бури взор жестокий,
и ветер мирный и высокий,
и смерти час напрасный.
Вот воин, плавая навагой,
наполнен важною отвагой,
с морской волнующейся влагой
вступает в бой неравный.
Вот конь в могучие ладони
кладет огонь лихой погони,
и пляшут сумрачные кони
в руке травы державной.
Где лес глядит в полей просторы,
в ночей неслышные уборы,
а мы глядим в окно без шторы
на свет звезды бездушной,
в пустом сомненье сердце прячем,
а в ночь не спим томимся плачем,
мы ничего почти не значим,
мы жизни ждем послушной.
Нам восхищенье неизвестно,
нам туго, пасмурно и тесно,
мы друга предаем бесчестно
и Бог нам не владыка.
Цветок несчастья мы взрастили,
мы нас самим себе простили,
нам, тем кто как зола остыли,
милей орла гвоздика.
Я с завистью гляжу на зверя,
ни мыслям, ни делам не веря,
умов произошла потеря,
бороться нет причины.
Мы все воспримем как паденье,
и день и тень и сновиденье,
и даже музыки гуденье
не избежит пучины.
В морском прибое беспокойном,
в песке пустынном и нестройном
и в женском теле непристойном
отрады не нашли мы.
Беспечную забыли трезвость,
воспели смерть, воспели мерзость,
воспоминанье мним как дерзость,
за то мы и палимы.
Летят божественные птицы,
их развеваются косицы,
халаты их блестят как спицы,
в полете нет пощады.
Они отсчитывают время,
Они испытывают бремя,
пускай бренчит пустое стремя —
сходить с ума не надо.
Пусть мчится в путь ручей хрустальный,
пусть рысью конь спешит зеркальный,
вдыхая воздух музыкальный —
вдыхаешь ты и тленье.
Возница хилый и сварливый,
в последний час зари сонливой,
гони, гони возок ленивый —
лети без промедленья.
Не плещут лебеди крылами
над пиршественными столами,
совместно с медными орлами
в рог не трубят победный.
Исчезнувшее вдохновенье
теперь приходит на мгновенье,
на смерть, на смерть держи равненье
певец и всадник бедный.
снег лежит
земля бежит
кувыркаются светила
ночь пигменты посетила
ночь лежит в ковре небес
ночь ли это? или бес?
как свинцовая рука
спит бездумная река
и не думает она
что вокруг нее луна
звери лязгают зубами
в клетках черных золотых
звери стукаются лбами
звери коршуны святых
мир летает по вселенной
возле белых жарких звезд
вьется птицею нетленной
ищет крова ищет гнезд
нету крова нету дна
и вселенная одна
может изредка пройдет
время бедное как ночь
или сонная умрет
во своей постели дочь
и придет толпа родных
станет руки завивать
в обиталищах стальных
станет громко завывать
умерла она — исчезла
в рай пузатая залезла
Боже Боже пожалей
Боже правый на скале
но ответил Бог играй
и вошла девица в рай
там вертелись вкось и вкривь
числа домы и моря
в несущественном открыв
существующее зря
там томился в клетке Бог
без очей без рук без ног
так девица вся в слезах
видит это в небесах
видит разные орлы
появляются из мглы
и тоскливые летят
и беззвучные блестят
о как мрачно это все
скажет хмурая девица
Бог спокойно удивится
спросит мертвую ее
что же мрачно дева? что
мрачно Боже — бытие
что ты дева говоришь
что ты полдень понимаешь
ты веселье и Париж
дико к сердцу прижимаешь
ты под музыку паришь
ты со статуей блистаешь
в это время лес взревел
окончательно тоскуя
он среди земных плевел
видит ленточку косую
эта ленточка столбы
это Леночка судьбы
и на небе был Меркурий
и вертелся как волчок
и медведь в пушистой шкуре
грел под кустиком бочок
а кругом ходили люди
и носили рыб на блюде
и носили на руках
десять пальцев на крюках
и пока все это было
та девица отдохнула
и воскресла и забыла
и воскресшая зевнула
я спала сказала братцы
надо в этом разобраться
сон ведь хуже макарон
сон потеха для ворон
я совсем не умирала
я лежала и зияла
я взвивалась и орала
я пугала это зало
летаргический припадок
был со мною между кадок
лучше будем веселиться
и пойдем в кино скакать
и помчалась как ослица
всем желаньям потакать
тут сияние небес
ночь ли это или бес
Мне жалко что я не зверь,
бегающий по синей дорожке,
говорящий себе поверь,
а другому себе подожди немножко,
мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев.
Мне жалко что я не звезда,
бегающая по небосводу,
в поисках точного гнезда
она находит себя и пустую земную воду,
никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне жалко что я не крыша,
распадающаяся постепенно,
которую дождь размачивает,
у которой смерть не мгновенна.
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я неточен.
Многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи.
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Мне жалко что я не чаша,
мне не нравится что я не жалость.
Мне жалко что я не роща,
которая листьями вооружалась.
Мне трудно что я с минутами,
меня они страшно запутали.
Мне невероятно обидно
что меня по-настоящему видно.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне страшно что я двигаюсь
не так как жуки жуки,
как бабочки и коляски
и как жуки пауки.
Мне страшно что я двигаюсь
непохоже на червяка,
червяк прорывает в земле норы,
заводя с землей разговоры.
Земля где твои дела,
говорит ей холодный червяк,
а земля распоряжаясь покойниками,
может быть в ответ молчит,
она знает что все не так
Мне трудно что я с минутами,
они меня страшно запутали.
Мне страшно что я не трава трава,
мне страшно что я не свеча.
Мне страшно что я не свеча трава,
на это я отвечал,
и мигом качаются дерева.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не замечаю что они различны,
что каждая живет однажды.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не вижу что они усердно
стараются быть похожими.
Я вижу искаженный мир,
я слышу шепот заглушенных лир,
и тут за кончик буквы взяв,
я поднимаю слово шкаф,
теперь я ставлю шкаф на место,
он вещества крутое тесто
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я не точен,
многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев,
мне жалко что на этих листьях
я не увижу незаметных слов,
называющихся случай, называющихся
бессмертие, называющихся вид основ
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мне страшно что всё приходит в ветхость,
и я по сравнению с этим не редкость.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Кругом как свеча возрастает трава,
и мигом качаются дерева.
Мне жалко что я семя,
мне страшно что я не тучность.
Червяк ползет за всеми,
он несет однозвучность.
Мне страшно что я неизвестность,
мне жалко что я не огонь.
Чтобы было всё понятно
надо жить начать обратно
и ходить гулять в леса
обрывая волоса
а когда огонь узнаешь
или в лампе или в печке
то скажи чего зияешь
ты огонь владыка свечки
что ты значишь или нет
где котёл где кабинет
вьются демоны как мухи
над кусочком пирога
показали эти духи
руки ноги и рога
звери сочные воюют
лампы корчатся во сне
дети молча в трубку дуют
бабы плачут на сосне
и стоит универсальный
бог на кладбище небес
конь шагает идеальный
наконец приходит лес
мы испуганно глядим
думая что это дым
лес рычит поднявши руки
лес волнуется от скуки
шепчет вяло я фантом
буду может быть потом
и стоят поля у горки
на подносе держат страх
люди звери черногорки
веселятся на пирах
бурно музыка играет
и зыряне веселятся
пастухи пастушки лают
на столах челны крутятся
а в челнах и там и тут
видны венчики минут
здесь всеобщее веселье
это сразу я сказал
то рождение ущелья
или свадьба этих скал
это мы увидим пир
на скамье присядем трубной
между тем вертясь как мир
по рукам гремели бубны
будет небо будет бой
или будем мы собой
по усам ходили чаши
на часах росли цветы
и взлетали мысли наши
меж растений завитых
наши мысли наши лодки
наши боги наши тётки
наша души наша твердь
наши чашки в чашках смерть
но сказали мы однако
смысла нет в таком дожде
мы как соли просим знака
знак играет на воде
холмы мудрые бросают
всех пирующих в ручей
в речке рюмки вырастают
в речке родина ночей
мы подумав будто трупы
показали небу крупы
море время сон одно
скажем падая на дно
захватили инструменты
души ноги порошки
и расставив монументы
засветив свои горшки
мы на дне глубоком моря
мы утопленников рать
мы с числом пятнадцать споря
будем бегать и сгорать
но однако шли года
шёл туман и ерунда
кто упал на дно морское
корабельною доскою
тот наполнился тоскою
зубом мудрости стучит
кто на водоросли тусклой
постирать повесил мускул
и мигает как луна
когда колышется волна
кто сказал морское дно
и моя нога одно
в общем все тут недовольны
молча вышли из воды
позади гудели волны
принимаясь за труды
корабли ходили вскачь
кони мчались по полям
и была пальба и плач
сон и смерть по облакам
все утопленники вышли
почесались на закат
и поехали на дышле
кто был беден кто богат
я сказал я вижу сразу
всё равно придёт конец
нам несут большую вазу
там цветок и бубенец
это ваза это ловко
это свечка это снег
это соль и мышеловка
для веселья и для нег
здравствуй бог универсальный
я стою немного сальный
волю память и весло
слава небу унесло.
Конь степной
бежит устало,
пена каплет с конских губ.
Гость ночной
тебя не стало,
вдруг исчез ты на бегу.
Вечер был.
Не помню твердо,
было все черно и гордо.
Я забыл
существованье
слов, зверей, воды и звезд.
Вечер был на расстояньи
от меня на много верст.
Я услышал конский топот
и не понял этот шепот,
я решил, что это опыт
превращения предмета
из железа в слово, в ропот,
в сон, в несчастье, в каплю света.
Дверь открылась,
входит гость.
Боль мою пронзила
кость.
Человек из человека
наклоняется ко мне,
на меня глядит как эхо,
он с медалью на спине.
Он обратною рукою
показал мне — над рекою
рыба бегала во мгле,
отражаясь как в стекле.
Я услышал, дверь и шкап
сказали ясно:
конский храп.
Я сидел и я пошел
как растение на стол,
как понятье неживое,
как пушинка или жук,
на собранье мировое
насекомых и наук,
гор и леса,
скал и беса,
птиц и ночи,
слов и дня.
Гость я рад,
я счастлив очень,
я увидел край коня.
Конь был гладок,
без загадок,
прост и ясен как ручей.
Конь бил гривой
торопливой,
говорил —
я съел бы щей.
Я собранья председатель,
я на сборище пришел.
— Научи меня Создатель.
Бог ответил: хорошо.
Повернулся боком конь,
и я взглянул
в его ладонь.
Он был нестрашный.
Я решил,
я согрешил,
значит, Бог меня лишил воли, тела и ума.
Ко мне вернулся день вчерашний.
В кипятке
была зима,
в ручейке
была тюрьма,
был в цветке
болезней сбор,
был в жуке
ненужный спор.
Ни в чем я не увидел смысла.
Бог Ты может быть отсутствуешь?
Несчастье.
Нет я все увидел сразу,
поднял дня немую вазу,
я сказал смешную фразу
чудо любит пятки греть.
Свет возник,
слова возникли,
мир поник,
орлы притихли.
Человек стал бес
и покуда
будто чудо
через час исчез.
Я забыл существованье,
я созерцал
вновь
расстоянье.
я выхожу из кабака
там мертвый труп везут пока
то труп жены моей родной
вон там за гробовой стеной
я горько плачу страшно злюсь
о гроб главою колочусь
и вынимаю потроха
чтоб показать что в них уха
в слезах свидетели идут
и благодетели поют
змеею песенка несется
собачка на углу трясется
стоит слепой городовой
над позлащенной мостовой
и подслащенная толпа
лениво ходит у столба
выходит рыжий генерал
глядит в очках на потроха
когда я скажет умирал
во мне была одна труха
одно колечко два сморчка
извозчик поглядел с торчка
и усмехнувшись произнес
возьмем покойницу за нос
давайте выколем ей лоб
и по щекам ее хлоп хлоп
махнув хлыстом сказал кобыла
андреевна меня любила
восходит светлый комиссар
как яблок над людьми
как мирновременный корсар
имея вид семи
а я стою и наблюдаю
тяжко страшно голодаю
берет покойника за грудки
кричит забудьте эти шутки
когда здесь девушка лежит
во всех рыданье дребезжит
а вы хохочете лентяй
однако кто-то был слюнтяй
священник вышел на помост
и почесавши сзади хвост
сказал ребята вы с ума сошли
она давно сама скончалась
пошли ребята вон пошли
а песня к небу быстро мчалась
о Боже говорит он Боже
прими создание Твое
пусть без костей без мышц без кожи
оно как прежде заживет
о Боже говорит он правый
во имя Русския Державы
тут начал драться генерал
с извозчиком больным
извозчик плакал и играл
и слал привет родным
взошел на дерево буржуй
оттуда посмотрел
при виде разных белых струй
он молча вдруг сгорел
и только вьется здесь дымок
да не спеша растет домок
я выхожу из кабака
там мертвый труп везут пока
интересуюсь я спросить
кто приказал нам долго жить
кто именно лежит в коробке
подобно гвоздику иль кнопке
и слышу голос с небеси
мона… монашенку спроси
монашка ясная скажите
кто здесь бесчувственный лежит
кто это больше уж не житель
уж больше не поляк не жид
и не голландец не испанец
и не худой американец
вздохнула бедная монашка
«без лести вам скажу, канашка,
сей мертвый труп была она
княгиня Маня Щепина
в своем вертепе и легко и славно
жила княгиня Марья Николавна
она лицо имела как виденье
имела в жизни не одно рожденье.
Отец и мать. Отца зовут Тарас
ее рождали сорок тысяч раз
она жила она любила моду
она любила тучные цветы
вот как-то скушав много меду
она легла на край тахты
и говорит скорей мамаша
скорей придите мне помочь
в моем желудке простокваша
мне плохо, плохо. Мать и дочь.
Дрожала мать крутя фуражкой
над бедной дочкою своей
а дочка скрючившись барашком
кричала будто соловей:
мне больно мама я одна
а в животе моем Двина
ее животик был как холм
высокий очень туп
ко лбу ее прилип хохол
она сказала: скоро труп
меня заменит здесь
и труп холодный и большой
уж не попросит есть
затем что он сплошной
икнула тихо. Вышла пена
и стала твердой как полено»
монашка всхлипнула немного
и ускакала как минога
я погружаюсь в благодушную дремоту
скрываю непослушную зевоту
я подавляю наступившую икоту
покуда все не вышли петухи
поесть немного может быть ухи
в ней много косточек янтарных
жирных сочных
мы не забудем благодарны
пуховиков песочных
где посреди больших земель
лежит красивая мамзель
тут кончил драться генерал
с извозчиком нахальным
извозчик руки потирал
извозчик был пасхальным
буржуй во Францию бежал
как злое решето
француз французку ублажал
в своем большом шато
вдова поехала к себе
на кладбище опять
кому-то вновь не по себе
а кто-то хочет спать
и вдруг покойница как снег
с телеги на земь бух
но тут раздался общий смех
и затрещал петух
и время стало как словарь
нелепо толковать
и поскакала голова
на толстую кровать
Столыпин дети все кричат
в испуге молодом
а няньки хитрые ворчат
гоморра и содом
священник вышел на погост
и мумией завыл
вращая деревянный хвост
он человеком был
княгиня Маня Щепина
в гробу лежала как спина
и до тропической земли
слоны цветочков принесли
цветочек тюль
цветочек сон
цветок июль
цветок фасон
Этот маленький ребёнок
Спит без простынь и пелёнок,
Под коричневые ушки
Не кладут емy подушки.
У него четыре ножки,
Он гуляет без пальто,
Он калоши и сапожки
Не наденет ни за что.
Не сошьют емy рубашки,
Не сошьют емy штанов,
Не дадут емy фуражки,
Не спекут емy блинов.
Он сказать не может: «Мама,
Есть хочy». А потомy
Целый день мычит упрямо:
«Мy-y».
Это вовсе не ребёнок —
Это маленький … (телёнок).
Жила-была лошадка,
Жила-была лошадка,
Жила-была лошадка,
А у лошадки хвост,
Коричневые ушки,
Коричневые ножки.
Вот вышли две старушки,
Похлопали в ладошки,
Закладывали дрожки
И мчались по дорожке.
Бежит, бежит лошадка
По улице, по гладкой,
Вдруг перед нею столбик,
На столбике плакат:
Строжайше воспрещается
По улице проход.
На днях предполагается
Чинить водопровод.
Лошадка увидала,
Подумала и встала.
И дальше не бежит.
Старушки рассердились,
Старушки говорят:
«Мы что ж остановились?»
Старушки говорят.
Лошадка повернулась,
Тележка подскочила,
Старушка посмотрела,
Подружке говорит:
«Вот это так лошадка,
Прекрасная лошадка,
Она читать умеет
Плакаты на столбах».
Лошадку похвалили,
Купили ей сухарь,
А после подарили
Тетрадку и букварь.
Кто растрёпан и всклокочен?
Кто лентяй и озорник?
Ну, конечно, Коля Кочин.
Отстающий ученик.
На уроке наш учитель,
Пётр Иванович Петров,
Просит: — Дети, не кричите!
Я сегодня нездоров.
Кто шумит на задней парте?
Позовём его сюда,
Пусть укажет нам на карте
Все большие города,
Все моря и океаны,
Реки, горы и вулканы.
Где Сибирь, а где Кавказ,
Где Урал, а где Донбасс?
Отвечает Коля Кочин:
— Хорошо я знаю очень —
Стоит Урал на Тереке
В Северной Америке;
И прибавил Коля далее:
— А Донбасс — река в Италии.
В перемену в нашем классе
Окружат ребята Колю:
— В Южной Африке Саратов?
Скажет Боря Аккуратов.
— А в Австралии Берлин?
Скажет Петя Бородин.
— А в Варшаве есть река
Под названием Ока?
Посмотрите, Коля Кочин
Чем-то очень озабочен.
Посмотрите на него-
Глупый, глупый как сорока,
Он не выучил урока
И не знает ничего.
— А теперь, — сказал учитель
Петр Иванович Петров; —
Попрошу я вас, решите
Мне задачу про коров:
Пять коров траву едят,
Десять на реку глядят,
А четырнадцать коров гуляют,
Сколько это составляет?
Отвечает Коля Кочин:
— Хорошо я знаю очень —
Ровно триста пятьдесят
Было этих поросят.
В перемену в нашей школе
Окружат ребята Колю:
— Сосчитай-ка, голова,
Сколько будет дважды два?
И ответил Коля Кочин,
Огорчен и озабочен:
— Я не знаю ничего,
Сам не знаю отчего,
Я бездельник, я тупица,
Разучился я учиться.
Ухитрился потерять,
И задачник и тетрадь.
Перестаньте вы смеяться,
Помогите заниматься.
Все сказали: — Ладно, можем,
Сообща тебе поможем.
Зимним вечером у нас
Собирается весь класс.
Ванька Тычкин, сев на парту,
Тычет пальцем прямо в карту: -
— Эта линия — река,
А зовут ее Ока.
Вот Сибирь, а вот Кавказ.
Вот Урал, а вот Донбасс.
— Вот Ростов, а вот Саратов, —
Объясняет Аккуратов.
— Вот Париж, а вот Берлин, —
Объясняет Бородин.
Так ребята в нашей школе
Помогли учиться Коле.
Дождик, дождик,
Глянь, глянь!
Дождик, дождик,
Грянь, грянь!
Ждут тебя в саду цветы,
Дождик, дождик,
Где же ты?
Ждут поля,
И ждут берёзы,
Тополя,
Дубы и розы,
Незабудки
И быки,
Куры, утки,
Индюки.
И мы тоже,
Дождик ждём, —
Бегать будем
Под дождём!
Спят ли волки?
Спят. Спят.
Спят ли пчелки?
Спят. Спят.
Спят синички?
Спят. Спят.
А лисички?
Спят. Спят.
А тюлени?
Спят. Спят.
А олени?
Спят. Спят.
А все дети?
Спят. Спят.
Все на свете?
Спят. Спят.
Только я и паровоз,
Мы не спим,
Мы не спим.
И летит до самых звезд
К небу дым,
К небу дым.
Вот сидит пред вами Петя,
Он умнее всех на свете.
Все он знает,
Понимает,
Все другим он объясняет.
Подходили дети к Пете,
Говорили с Петей дети:
— Петя, Петя. Ты ученый —
Говорят они ему:
— Облетает лист зеленый,
Объясни нам, почему?
И ответил
Петя:
— Дети!
Хорошо,
Я объясню.
Лист зеленый облетает
По траве сухой шуршит,
Потому что он плохими
К ветке нитками пришит.
Услыхали это дети
И сказали:
— Что ты, Петя,
Неужели
В самом деле,
В самом деле
Это так?
И опять сказали дети:
— Если ты все знаешь, Петя,
Если ты умнее всех, —
Расскажи-ка нам про снег.
Не поймем — зачем зимою
Снег на улице валит,
И над белою землею
Больше зяблик не летит?
И ответил
Петя:
— Дети!
Ладно, ладно,
Расскажу.
Знаю очень хорошо:
Снег — зубной порошок,
Но особый, интересный,
Не земной, а небесный.
Зяблик больше не летает,
Как известно оттого:
Крылья к туче примерзают,
Примерзают у него.
Услыхали это дети,
Удивились:
— Что ты, Петя,
Неужели
В самом деле,
В самом деле
Оттого?
И тогда сказали дети:
— Хороши ответы эти,
Но ответить на вопросы,
Мы еще тебя попросим:
Видишь, стали дни короче,
И длиннее стали ночи?
Почему, ответь потом,
Вся река покрылась льдом?
И ответил
Петя:
— Дети!
Так и быть уж,
Объясню.
Рыбы в речке строят дом,
Для своих детишек
И покрыли речку льдом —
Он им вроде крыши.
Оттого длиннее ночи,
Оттого короче дни,
Что мы рано стали очень
Зажигать в домах огни.
Услыхали это дети,
Засмеялись:
— Что ты, Петя,
Неужели
В самом деле,
В самом деле
Оттого?
Как вы думаете, дети:
А не врет ли этот Петя?
1
Жили-были
В огромной квартире
В доме номер тридцать четыре,
Среди старых корзин и картонок
Щенок и котенок.
Спали оба
На коврике тонком –
Гладкий щенок
С пушистым котенком.
Им в одну оловянную чашку
Клали сладкую манную кашку.
Утром глаза открывая спросонья,
— Здравствуй, щенок, —
Мурлычет котенок.
Щенок, просыпаясь,
Приветливо лает,
Доброго утра
Котенку желает.
Дни проходили,
Летели недели,
Оба росли
И оба толстели.
2
Летом на дачу
В одной из картонок
Поехали вместе
Щенок и котенок.
Поезд бежал,
И колеса стучали.
Щенок и котенок
В картонке скучали.
Щенок и котенок
Дремали в тревоге,
Щенок и котенок
Устали в дороге.
Картонку шатало,
Трясло на ходу.
Открыли картонку
В зеленом саду.
Увидев деревья,
Щенок завизжал,
Виляя хвостом,
По траве побежал.
Котенок, увидев небо и сад,
Со страха в картонку забрался назад.
3
Ходят гулять
По траве, по дорожкам
Щенок и котенок
В поля и леса.
Среди земляники,
Черники, морошки
Однажды в лесу
Они встретили пса.
Пес кривоногий,
С коротким хвостом
Стоял у дороги,
В лесу под кустом.
Пес кривоногий,
Оскалив пасть,
Хотел на щенка и котенка
Напасть.
Мяукнул котенок,
Залаял щенок,
Подпрыгнул котенок
И сел на сучок.
Котенок сидит
На высоком суку.
— Прыгай ко мне, —
Говорит он щенку.
Щенок отвечает:
— Я побегу,
Прыгнуть на дерево
Я не могу.
Щенок по дороге
Мчится бегом,
Пес кривоногий
Бежит за щенком.
До самого дома,
До самых ворот
Бежал за щенком
Кривоногий урод.
4
Тихо шумят
И шуршат тростники.
Щенок и котенок
Сидят у реки.
Смотрят, как речка,
Играя, течет.
Солнце щенка и котенка печет.
Из темного леса
На бережок
Выходит пастух,
Трубя в рожок.
За пастухом
На берег реки
Идут телята,
Коровы,
Быки.
Услышав
Пастушеский
Громкий рожок,
Бросился в воду
От страха
Щенок.
Вот по воде
Щенок плывет,
— Плыви-ка за мною, —
Котенка зовет.
Котенок остался
На берегу.
— Нет. — говорит он. –
Я не могу. –
Уши прижав и задравши хвост,
Мчится котенок в обход
Через мост.
5
Осень пришла,
Листы пожелтели;
Вот журавли
На юг полетели.
Взял хозяин щенка в работу –
Стал щенок ходить на охоту.
По полю заяц
Несется стрелой,
Мчится охотник
За ним удалой.
Ловкий охотник
Меткий стрелок!
Мчится с охотником
Резвый щенок.
6
Ночью повсюду на даче тишь.
Только на кухне скребется мышь.
Мышь вылезает из норки,
Ищет засохшие корки.
Мышка, ты видишь, котенок сидит.
Мышка, ты слышишь, котенок не спит.
Мышка забыла про корку,
Спряталась мышка в норку.
7
Этой зимою
Я был в квартире,
В доме под номером
Тридцать четыре.
Тихо у двери нажал на звонок.
Слышу — за дверью залаял щенок.
Дверь мне открыли,
Я вижу — в прихожей
Серый щенок,
На себя не похожий:
Мохнатые уши,
Огромный рост,
Длинный и черный
Лохматый хвост.
А в коридоре я вижу –
Со шкапа
Чья-то свисает
Пушистая лапа.
Тут среди старых корзин и картонок
Лежит на себя не похожий котенок.
Толстый, огромный, пушистый кот
Лежит и лижет
Себе живот.
Псу и коту говорю я
— Друзья,
Вы подросли, и узнать вас нельзя.
Кот на меня лениво взглянул,
Пес потянулся и сладко зевнул.
Оба мне разом ответили:
— Что же,
Ты изменился
И вырос тоже.
Дождь идет,
Потоки льются,
Черный кот
Глядит на блюдце.
В блюдце
Нету молока,
Смотрит кот на облака:
Хоть бы раз
Полил нарочно
С неба в блюдце
Дождь молочный!
1
Села кошка на окошко,
Замурлыкала во сне.
Что тебе приснилось, кошка?
Расскажи скорее мне!
И сказала кошка: — Тише,
Тише, тише говори.
Мне во сне приснились мыши — не одна, а целых три.
2
Тяжела, сыта, здорова,
Спит корова на лугу.
Вот увижу я корову,
К ней с вопросом подбегу:
Что тебе во сне приснилось?
— Эй, корова, отвечай!
А она мне: — Сделай милость,
Отойди и не мешай.
Не тревожь ты нас, коров:
Мы, коровы, спим без снов.
3
Звѐзды в небе заблестели,
Тишина стоит везде.
И на мху, как на постели,
Спит малиновка в гнезде.
Я к малиновке склонился,
Тихо с ней заговорил:
— Сон какой тебе приснился? –
Я малиновку спросил.
— Мне леса большие снились,
Снились реки и поля,
Тучи синие носились
И шумели тополя.
О лесах, полях и звѐздах
Распевала песни я.
И проснулись птицы в гнѐздах
И заслушались меня.
4
Ночь настала. Свет потух.
На дворе уснул петух.
На насест уселся он,
Спит петух и видит сон.
Ночь глубокая тиха.
Разбужу я петуха.
— Что увидел ты во сне?
Отвечай скорее мне!
И сказал петух: — Мне снятся
Сорок тысяч петухов.
И готов я с ними драться
И побить я их готов!
5
Спят корова, кошка, птица,
Спит петух. И на кровать
Стала Люща спать ложиться,
Стала глазки закрывать.
Сон какой приснится Люше?
Может быть — зелѐный сад,
Где на каждой ветке груши
Или яблоки висят?
Ветер травы не колышет,
Тишина кругом стоит.
Тише, люди. Тише. Тише.
Не шумите — Люша спит.
Я сейчас начну считать:
Раз, два, три, четыре, пять.
Только кончу я считать,
Все давайте спать! спать!
По дорогам ходит сон, —
Раз, два, три, четыре, пять.
Всем приказывает он:
Спать. Спать. Спать. Спать.
Сон по улице пойдет,
А ему навстречу кот.
Кот усами шевелит.
Раз, два, три, четыре, пять.
Спать. Спать. Спать. Спать.
Навестить идет он кукол.
Только в комнату вступил —
Сразу кукол убаюкал
И медведя усыпил.
Раз, два, три, четыре, пять.
Спать. Спать. Спать. Спать.
И к тебе приходит сон,
И, зевая, шепчет он:
— Спят деревья. Спят кусты.
Поскорей усни и ты. —
Раз, два, три, четыре, пять.
Спать. Спать. Спать. Спать.
Сосчитаю я опять:
Раз, два, три, четыре, пять.
Спать.
1
Дядя Боря говорит,
Что
От того он так сердит,
Что
Кто-то сбросил со стола
Три тарелки, два котла
И в кастрюлю с молоком
Кинул клещи с молотком;
Может, это серый кот
Виноват,
Или это черный пес
Виноват,
Или это курицы
Залетели с улицы,
Или толстый, как сундук,
Приходил сюда индюк,
Три тарелки, два котла
Сбросил на пол со стола
И в кастрюлю с молоком
Кинул клещи с молотком?
2
Входит дядя в кабинет,
Но и там порядка нет —
Все бумаги на полу,
А чернильница в углу.
3
Дядя Боря говорит,
Что
Оттого он так сердит,
Что
Банку, полную чернил,
Кто-то на пол уронил
И оставил на столе
Деревянный пистолет;
Может, это серый кот
Виноват,
Или это черный пес
Виноват,
Или это курицы
Залетели с улицы,
Или толстый, как сундук,
Приходил сюда индюк,
Банку, полную чернил,
В кабинете уронил
И оставил на столе
Деревянный пистолет?
4
На обои дядя Боря
Поглядел,
И со стула дядя Боря
Полетел.
Стали стены голые,
Стали невеселые —
Все картинки сняты,
Брошены и смяты.
5
Дядя Боря говорит,
Что
Оттого он так сердит,
Что
Все картинки кто-то снял,
Кто-то сбросил их и смял
И повесил дудочку
И складную удочку;
Может, это серый кот
Виноват,
Или это черный пес
Виноват,
Или это курицы
Залетели с улицы,
Или толстый, как сундук,
Приходил сюда индюк
И повесил дудочку
И складную удочку?
6
Дядя Боря говорит:
— Чьи же это вещи?
Дядя Боря говорит:
— Чьи же это клещи?
Дядя Боря говорит:
— Чья же эта дудочка?
Дядя Боря говорит:
— Чья же эта удочка?
7
Убегает серый кот,
Пистолета не берет,
Удирает черный пес,
Отворачивает нос,
Не приходят курицы,
Бегают по улице,
Важный, толстый, как сундук;
Только фыркает индюк,
Не желает удочки,
Не желает дудочки.
А является один
Восьмилетний гражданин,
Восьмилетний гражданин —
Мальчик Петя Бородин.
8
Напечатайте в журнале,
Что
Наконец-то все узнали,
Кто
Три тарелки, два котла
Сбросил на пол со стола
И в кастрюлю с молоком
Кинул клещи с молотком,
Банку, полную чернил,
В кабинете уронил
И оставил на столе
Деревянный пистолет,
Жестяную дудочку
И складную удочку.
Серый кот не виноват,
Нет.
Черный пес не виноват,
Нет.
Не летали курицы
К нам в окошко с улицы,
Даже толстый, как сундук,
Не ходил сюда индюк.
Только Петя Бородин —
Он.
Виноват во всем один
Он.
И об этом самом Пете
Пусть узнают все на свете.
Когда я вырасту большой, я снаряжу челнок.
Возьму с собой бутыль с водой
И сухарей мешок.
Потом от пристани веслом
Я ловко оттолкнусь,
Плыви челнок! Прощай, мой дом!
Не скоро я вернусь.
Сначала лес увижу я,
А там, за лесом тем,
Пойдут места, которых я
И не видал совсем.
Деревни, рощи, города,
Цветущие сады,
Взбегающие поезда
На крепкие мосты.
И люди станут мне кричать:
«Счастливый путь, моряк!»
И ночь мне будет освещать
Мигающий маяк.
По реке плывет челнок,
На корме сидит рыбак,
На носу сидит щенок,
В речке плавает судак.
Речка медленно течет,
С неба солнышко печет.
А на правом берегу
Распевает петушок,
А на левом берегу
Гонит стадо пастушок.
Громко дудочка звучит,
Ходит стадо и мычит.
Дернул удочку рыбак,
На крючке сидит червяк.
Рыбы нету на крючке,
Рыба плавает в реке.
«То ли, — думает рыбак, –
Плох крючок и плох червяк,
То ли тот судак — чудак»–
Вот что думает рыбак.
А быть может, нет улова
Оттого, что шум кругом,
Что, мыча, идут коровы
За веселым пастухом.
Что прилежно распевает
Голосистый петушок.
Что визжит и подвывает
Глупый маленький щенок.
Всем известно повсеместно,
Вам, ему, тебе и мне:
Рыба ловится чудесно
Только в полной тишине.
Вот рыбак сидел, сидел
И на удочку глядел,
Вот рыбак терпел, терпел,
Не стерпел и сам запел.
По реке плывет челнок,
На корме поет рыбак,
На носу поет щенок,
Песню слушает судак.
Слышит дудочки звучанье,
Слышит пенье петушка,
Стадо громкое мычанье
И плесканье челнока.
И завидует он всем:
Он, судак, как рыба нем.
На лыжах.
Вся земля в снегу,
Я на лыжах бегу.
Ты бежишь за мной,
Хорошо в лесу зимой:
Небо ярко-синее,
Ели, сосны в инее,
Снег сверкает под ногами,
Эй, ребята, кто за нами?
Что ты любишь?
— Степь. Луга.
И речные берега.
Ветер.
Солнце.
Дождь.
Росу.
И ночлег в глухом лесу.
Дом без крыши,
Стен, дверей.
Вой ночной
Лесных зверей.
И до самого
Утра
Треск упрямого
Костра.
На рассвете
Птичье пенье.
Крик далеких петухов.
Еле слышное скрипенье
Сосен, елей и дубов.
Что ты можешь?
— Я могу
Починить челнок дырявый
На лесистом берегу.
Я лекарственные травы
Собирать в лугах могу.
И костер разжечь высокий,
И штаны себе зашить.
И на солнечном припеке
Целый день по речке плыть.
Я могу найти на карте
Незнакомое село.
Я могу заштопать парус,
Сделать новое весло.
Кем ты будешь?
— Моряком.
Или буду
Рыбаком.
Или летчиком бесстрашным.
Или опытным стрелком.
Буду смелым человеком.
Ну, а кем –
Решу потом.
Дует в поле ветер,
Шумит сердитый бор.
Жил да был на свете
Пионер Егор.
Под высокой елкой
Как-то повстречал
Он большого волка.
Серый волк рычал.
Он увидел волка,
Взял его за хвост,
Перекинул волка
В речку через мост.
К дому шел устало,
Спешил Егор домой.
Солнце догорало
Где-то за горой.
Он прошел недолго,
Вечер настает.
И увидел: Волга
Перед ним течет.
Он об эту Волгу
Ног не замочил,
Речку эту, Волгу
Он перескочил.
Он идет и слышит,
Как дрожат листы,
Ветер чуть колышет
Темные кусты.
А в кустах разбойник
Достает ружье,
Думает: спокойно
Застрелю его.
Но Егор от пули
Прочь не убежал,
Подскочил и пулю
В кулаке зажал.
Ночь уж на исходе.
В поля пошли стада.
К дому он подходит –
Тут опять беда.
В дом войти желает –
Дым валит столбом.
Видит он: пылает
Деревянный дом.
Он увидел пламя,
Глубоко вздохнул,
Дунул он на пламя –
И пожар задул.
Песню начинали
Вместе мы, друзья,
Врали, сочиняли
Он, и ты, и я.
А вот, ветрам послушный,
Под самою луной
Несется шар воздушный
Высоко над землей,
Весь город, как на блюде,
Раскинулся под ним.
Эй, маленькие люди,
Садитесь, полетим!
На набережной болтаются
дома у самой реки.
Безкосые китайцы
ждут звёздной руки.
А каменные солдаты,
мечтающие о хлебе,
проваливаются в квадраты,
просверленные на небе.
Внимания не обращая
ни на Великого, ни на Петра,
дряхлым шагам внимая,
заря поёт до утра.
Земля ещё дышит
красными шестами мятежей.
Шаги прозвучат ещё тише
по дорогам соседних аллей.
Господи, как мир волшебен,
Как всё в мире хорошо.
Я пою богам молебен,
Я стираюсь в порошок
Перед видом столь могучих,
Столь таинственных вещей,
Что проносятся на тучах
В образе мешка свечей.
Боже мой, всё в мире пышно,
Благолепно и умно.
Богу молятся неслышно
Море, лось, кувшин, гумно,
Свечка, всадник, человек…
В ресторанах злых и сонных
Шикарный вечер догорал.
В глазах давно опустошённых
Сверка недопитый бокал,
А на эстраде утомлённой,
Кружась над чёрною ногой,
Был бой зрачков в неё влюблённых,
Влюблённых в тихое танго.
И извиваясь телом голубым,
Она танцует полупьяная
(Скрипач и плач трубы),
Забавно-ресторанная.
Пьянеет музыка печальных скрипок,
Мерцанье ламп надменно и легко.
И подают сверкающий напиток
Нежнейших ног, обтянутых в трико.
Но лживых песен танец весел,
Уж не подняться с пышных кресел,
Пролив слезу.
Мы вечера плетём, как банты,
Где сладострастно дремлют франты,
В ночную синюю косу.
Кто в свирель кафешантанную
Зимним вечером поёт:
Об убийстве в ресторане
На краснеющем диване,
Где темнеет глаз кружок.
К ней, танцующей в тумане,
Он придёт — ревнивый Джо.
Он пронзит её кинжалом,
Платье тонкое распорет;
На лице своём усталом
Нарисует страсть и горе.
Танцовщица с умершими руками
Лежит под красным светом фонаря.
А он по-прежнему гуляет вечерами,
И с ним свинцовая заря.
Та-ра-ра-бумбия
Сижу на тумбе я.
Простерты руки
К скучной скуке.
Рука простёртая
Ласкает звёздочки,
А солнце мёртвое
Лежит на жёрдочке.
У неё узкая талия
А в руках белое полотенце;
Мои глаза в Австралии
Темнее тамошних туземцев.
Та-ра-ра-бумбия
Сижу на тумбе я.
Было дело под Полтавой
нет не дело, а медаль
мы дрались тогда со шведкой
чуть что вправо мы налево
тсс видим побежала
юбку синюю порвала
я кричу остановись
чуть что вправо мы налево
за сосною под Полтавой
голенький сидит Мазепа
говорит был бы Федором
было б веселей
тут все войско моё
зарыдает навзрыд
закричит заговорит
вот несчастный какой
с той поры и здесь трактир
Вы были родом из Персии
не все Исидоры кусы не все леса, но ВСЕ
геометры он знает вы все театралы. Нет не
театралы мы мы все нищие духом мы все
мошенники голенькие и из другой земли и у
нас чолы есть потому в пробках
Из зеркальных кустарников бутоны мед
и столбы летели из широких штор
а улыбка их была не понятна
шёл по небу человек
быстро шёл шатался
был как статуя одет
шёл и вдруг остался
ночь бежала ручейком
говорили птички
что погода ни о ком
что они отмычки
но навстречу шло дитя
шевелилось праздно
это было год спустя
это было безобразно
все кусты легли на землю
все кусты сказали внемлю
отвечал в тоске ребёнок
чёрен я и величав
будто Бог моя одежда
слышно музыку гребёнок
в балалайку побренчав
мы кричим умри надежда
николаевна мартынова
а твой муж иван степан
в темноте ночей тюльпан
и среди огня гостинного
но чу! слышно музыка гремит
лампа бедствие стремит
человек находит части
он качается от счастья
видит зеркало несут
как же как же говорит
это окружной сосуд
это входит прокурор
кто мажор, а он минор
но однако не забудьте
что кругом был дикий мрак
быстро ехал на минуте
как уж сказано дурак
у него был хвост волос
вдруг создание открылось
всем увидеть довелось
той букашки быстрокрылость
и судейскую немилость
стал убийца перед ними
и стоял он в синем дыме
и стоял он и рыдал
то налево то направо
то луна, а то дубрава
вот как он страдал
он стоял открывши душу
он гремел обнявши тушу
был одет в роскошну шкуру
был подобен он амуру
вот как он рыдал
сон стоял по праву руку
и держал под мышку скуку
эту новую науку
вот как он страдал
тут привстал один судья
как проворная бадья
и сказал ему: убийца
что рыдаешь что грустишь
ты престол и кровопийца
а кругом стояла тишь
обстановка этой ткани
создалась в Тьму-Таракани
дело было так:
в квартире пошлого скворцова
стоял диван по имени сундук
в окно виднелся день дворцовый
а дальше замок виадук
а за домом был пустырь
вот тут-то в бочке и солился богатырь
но ему надоело сидеть в бочке
из червяков плести веночки
и думать что они цветочки
он вдруг затосковал о точке
он вдруг закуковал о Риме
и поглядите стал он зримей
и очутился и возник
он был мечом он стал родник
хорошо сказал им суд
это верно это так
и разбил бы сей сосуд
даже римлянин спартак
но в теченьи дней иных
на морской смотря залив
видя ласточек стальных
стал бы сей спартак соплив
стал бы он соплив от горя
прыгать в бездну прыгать в море
что же этот богатырь
не уселся в монастырь
помилуйте судьи ответил злодей
поднявши меч и всплакнув
помещик, сказал прокурор: владей
собою. Он думал уснув
что это идёт по дороге не тело
ожесточённо теряя сустав
на небе новое двигалось дело
от пупс перепутствий как свечка устав
а дальше обвиняемый
что сделали вы с ним
ведь вы не невменяемый
ведь вы я вижу серафим
как сказал убийца
как вы отгадали
и фанагорийцы
мигом зарыдали
дальше я как полагалось
лёг на печку и ревел
всё живущее шаталось
револьвер в меня смотрел
да однако не забудьте
что кругом шуршали птички
и летали по каюте
две неважные затычки
ну-с пищит иван степан
мы закончим этот день
я опять в ночи тюльпан
я бросаю в поле тень
я давно себя нашёл
суд ушёл
Ночь каменеет на мосту,
Холодный снег и сух и прост.
Послушайте, трактир мой пуст,
Где звёзды лошадиный хвост.
У загнанного неба мало
Глядят глаза на нас, когда
Влетают в яркие вокзалы
Глухонемые поезда;
Где до утра
Ревут кондуктора.
А ночь горбатая взрастает до зари,
И хмуро жмурятся от снега фонари.
Надень меха!
По улицам пройдись!
Она тиха
Воров безумных летопись.
Чёрный Гарри крался по лестнице
Держа в руке фонарь и отмычки;
А уличные прелестницы
Гостей ласкали по привычке.
Чёрной ночью сладок мрак
Для проделок вора.
Трусит лишь один дурак
В серых коридорах.
О пустынный кабинет,
Электрический фонарик!
Чуть скрипит сухой паркет, —
Осторожен тихий Гарри.
А в трактире осталась та,
Ради которой он у цели.
О, красавица твои уста
И они участвуют в деле!
Вот уж близок тёмный шкаф
С милыми деньгами.
Но предстал нежданно граф
С грозными усами.
И моментально в белый лоб
Вцепилась пуля револьвера.
Его сложила в нищий гроб
Ни сифилис и не холера.
Не пойте черноглазых од
над жертвою слепого рока.
Пусть месяц скорбный идиот
Целует руки у востока.
Гнедые смутные вокзалы
коней пустынных позабудешь
зачем с тропинки не уходишь
когда дороги побегут
тяжёлых песен плавный жаршумят просторы чёрной ночи
летят сухие сны костылик
от чёрных листьев потемнели
и рукомойники и паства
певцы пустыни отчего замолкли
испорчен плащ печальна ночь у печки
у печки что ж не у широких рощ
не у широких рощ
глаза твои желты и дои твой бос
но не на сердце скал
не на огромных скал
певец пузатый прячет флейту
спокойствие вождя температур