Лиса поймала петуха
И посадила в клетку.
— Я откормлю вас,
Ха-ха-ха!
И съем вас
Как конфетку.
Ушла лисица,
Но в замок
Забыла сунуть ветку.
Петух
Скорей
Из клетки
Скок!
И спрятался
За клетку.
Не видя в клетке петуха,
Лисица влезла в клетку.
Петух же крикнул:
— Ха-ха-ха!
И запер дверь на ветку.
Какие розовые щеки,
и в каждой светит по костру,
и глаз голубенькие щелки
еще не клонятся ко сну.
О девочка,
что «Деда-эна»
тебе расскажет о земле?
Как виноград лисица ела?
Как заяц белым стал к зиме?
С какою трогательной грустью
ты плачешь! Вздрагивают плечики.
Зачем лисице с белой грудью
попались .маленькие птенчики?!
О, радость первого незнания!
Ты выговорила едва
цветов красивые названия:
«а-и нар-ги-зи, а-и и-а».
Все в маленьком твоем рассудке
запечатлелось, но опять
ласкаешь пестрые рисунки.
Устала книжка,
хочет спать.
День к вечеру переломился.
Вот месяц вышел и горит,
а язычок не утомился.
Смеется он
и говорит.
Жизнь будет сложная и долгая.
О девочка,
запомни так:
страна твоя большая,
добрая,
она вся в реках и цветах.
А ты играешь с мамой в ладушки —
тебе ли думать о судьбе!
Ромашки,
маки
или ландыши —
что больше нравится тебе?
В светлом инее берёзы.
Злы в Сибири холода!
Речка скрылась от мороза
Под тяжёлый панцирь льда.
Кедры в белых рукавицах
Молчаливо-высоки…
Жадно нюхает лисица
Деревенские дымки…
На сугробах птичий росчерк,
Ель припудрена снежком,
Дятел, греясь, как извозчик,
О крыло стучит крылом…
Завалил берлогу свежий
Снег. Мороз трещит окрест…
Спит в своей дохе медвежьей
Сам «хозяин» здешних мест…
Только белка-непоседа,
Глаз ореховый кося,
Мчит по веткам, для обеда
Шишку крепкую неся…
Ближний куст ударил громом…
Оборвав свой быстрый бег,
Белка светло-серым комом
Полетела в рыхлый снег…
Эхо в троекратной силе
Гулко ахнуло вокруг.
Кедры, вздрогнув, уронили
Рукавицы с длинных рук…
Человек скользит на лыжах,
Ручейками след бежит.
Средь лисиц пунцово-рыжих
Белка серая лежит.
Сумрак в лес ползёт сторожко,
И на веточках осин
Льда стеклянные серёжки
Загорелись под рубин…
Вновь от гула встрепенулся
Лес на целую версту,
Только лучше бы вернулся
Или просто промахнулся
Парень в эту красоту!
Перевод Роберта Рождественского
Лба твоего просторная поляна,
А чуть пониже, около нее, —
Два озера, как будто два Севана.
Два озера — томление мое.
На берегах прекраснейших озер —
Мне каждое из них отдельно снится —
Лежат всю жизнь две черные лисицы,
Как будто яростный живой узор.
Хитрее нет их никого на свете.
Таких лисиц попробуй обмани.
Вот погляди: охотника заметив,
Убитыми прикинулись они.
Меня они игрой своей не тронут, —
Не зря озера страсть в себе таят!
Услышав музыку, лисицы вздрогнут,
Притворщицы не смогут устоять.
О, как они взмывают откровенно,
Лукавинкой зазывною дразня!
И как они изогнуты надменно,
Когда рассердишься ты на меня.
О, как они на ласку намекают,
Вздувая пламя у меня в груди!
А как порою предостерегают,
Безмолвно говоря: не подходи!
Я слышал много раз, что хитрость лисья
Известна миру с самых давних пор.
Но эти лисы — убедился лично —
Хитрее всех своих живых сестер.
Завидуют им все. И даже птицы
Небесные от зависти дрожат…
Две черные пушистые лисицы
Возле озер просторно возлежат.
Желанья их я выполняю мигом,
Слежу за ними, указаний жду.
Прикажут — и сражусь я с целым миром!
Прикажут — бездыханным упаду!..
Спасибо вам, лисицы, от меня
За то, что бережете вы озера.
За то, что вы не дремлете, храня
Их чистую незамутненность взора.
Спасибо вам за то, что в час, когда
К озерам тем я приходил напиться,
Вы тут же притворялись без труда,
Что вам прекрасно в это время спится.
Мы у ворот. Эй, отворяй, охрана!
Ровно в двенадцать нам разрешают вход.
Мокрый от пены и, безусловно, пьяный,
Я удираю в новый грядущий год.
С треском разбив елочные игрушки,
Жмется к столу общество-ассорти.
Хочется стать взрывчатою хлопушкой
И расстрелять всех залпами конфетти!
Но нужно включиться и — раз-два-три! — веселиться.
А лучше всего напиться вдрызг, чтоб рухнуть под стол пластом.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Приветливо машет мне своим пушистым хвостом.
Там, наверху, счетчик стучит все чаще.
Там, наверху, скоро составят счет.
Кто-то открытку бросил в почтовый ящик.
Может быть, ангел, может быть — пьяный черт?
В этом году я выбираю черта.
Я с ним охотно чокнусь левой рукой.
Я объявляю восемьдесят четвертый
Годом серьезных мер по борьбе с тоской.
Но в комнате пусто, смазаны краски.
Слышен могучий храп за стеной.
Кто-то из женщин сбрасывает маску
И остается рядом со мной.
Как хорошо, когда некуда торопиться.
Славно проспать первый январский день.
Надо бы встать, чтобы опохмелиться,
Надо бы встать, но подниматься лень.
В куче кассет местный рок-клуб — по росту.
Маршевый шаг вперед, два шага назад.
Ровно в двенадцать — Всеволод Новгородцев
И модная группа «Фрэнки гоуз ту Ленинград».
Мы засыпаем. Что нам приснится?
Лес и дорога. Конь вороной.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Утром проснется рядом со мной.
Кто-то из женщин быстро с постели встанет,
Выгладит платье и подойдет к столу.
Кто-то из женщин все по местам расставит.
Где-то в углу на кухне найдет метлу.
Кто-то из женщин быстро сметет осколки.
Вымоет чашки с мылом и кипятком.
Снимет игрушки. Выбросит наши елки.
И, не прощаясь, щелкнет дверным замком.
А солнце все выше! Скоро растает.
Деды Морозы получат расчет.
Сидя на крыше, скорбно глотает
Водку и слезы
Мой маленький черт.