Рощи пальм и заросли алоэ,
Серебристо-матовый ручей,
Небо, бесконечно-голубое,
Небо, золотое от лучей.И чего еще ты хочешь, сердце?
Разве счастье — сказка или ложь?
Для чего ж соблазнам иноверца
Ты себя покорно отдаешь? Разве снова хочешь ты отравы,
Хочешь биться в огненном бреду,
Разве ты не властно жить, как травы
В этом упоительном саду?
Чугунные тумбы
Торчат под крыльцом;
Проросшие клумбы;
Заброшенный дом.
Дворянских фамилий
Облупленный герб;
И — заросли лилий;
И — заросли верб.
Там ставнею сорванной
Хлопнет окно;
Там жизни оборванной
Темное дно —
Кушетки, козетки,
Куранты, чехлы
И мертвые предки —
Проблекли из тьмы.
Под сводами арок
Тенеет порой
Там плачущих парок
Бормочущий рой.
Я распугивал ящериц в зарослях чаппараля,
куковал в казенных домах, переплывал моря,
жил с китаянкой. Боюсь, моя
столбовая дорога вышла длинней, чем краля
на Казанском догадывалась. И то:
по руке не вычислить скорохода.
Наизнанку вывернутое пальто
сводит с ума даже время года,
а не только что мусора. Вообще верста,
падая жертвой своего предела,
губит пейзаж и плодит места,
где уже не нужно, я вижу, тела.
Знать, кривая способна тоже, в пандан прямой,
озверевши от обуви, пробормотать «не треба».
От лица фотографию легче послать домой,
чем срисовывать ангела в профиль с неба.
И.
Далей синие извивы
Вечереют; все молчит;
Здесь к струям склонились ивы,
И в воде их тень дрожит.
Кинуть все!.. Катись слеза!..
Плачут ивы, и далеко
Шелестит в струях лоза…
Все, что в сердце спит глубоко,
С тихой грустью в глубь страданья
Ты, далекая, глядишь, —
Как зари горит сиянье
Сквозь темнеющий камыш.
ИИ.
Ветер тучи в небе гонит,
В листьях крупный дождь стучит,
И тоскливо буря стонет:
«Воды! Где ж ваш прежний вид?» —
И потухшего сиянья
Ищет-роет все со дна…--
Ты любовью мне страданья
Не разгонишь никогда…--
ИИИ.
По заре вечерней, лесом
Пробираясь меж ветвей,
Я иду к струям пустынным
С чудной думою о ней.
И когда в кустах стемнеет,
Залепечет вдруг тростник: —
Миром ночь меня обвеет, —
Тихо все--мой взор поник--
И тогда я внятно слышу
Милый зов издалека:
Песнью чудной льется тихо
В сонных чащах тростника.
ИV.
Солнечный закат;
Горы туч идут;
Душно; ветры спят; —
Мрак и тишь плывут.—
Миг—и молний взвив
Газом все зальет —
По водам меж ив
Быстрый свет блеснет: —
Ты сияешь мне
В яркий миг любви--
Вдаль летят в огне
Волоса твои.
V.
На водах, на молчаливых,
Лунный свет дрожит снопом,
Сыплет искры в темных ивах,
Загораясь серебром.
Тихо все. Вдали олени
Смотрят к свету в небесах —
Здесь дрожит, колебля тени,
Птица сонная в кустах.
На глазах я слышу слезы:
Как ноля, лучом луны,
Так души моей все грезы,
Все тобой озарены.
Р.
Из-за леса, леса темного,
Подымалась красна зорюшка,
Рассыпала ясной радугой
Огоньки-лучи багровые.
Загорались ярким пламенем
Сосны старые, могучие,
Наряжали сетки хвойные
В покрывала златотканые.
А кругом роса жемчужная
Отливала блестки алые,
И над озером серебряным
Камыши, склонясь, шепталися.
В это утро вместе с солнышком
Уж из тех ли темных зарослей
Выплывала, словно зоренька,
Белоснежная лебедушка.
Позади ватагой стройною
Подвигались лебежатушки.
И дробилась гладь зеркальная
На колечки изумрудные.
И от той ли тихой заводи,
Посередь того ли озера,
Пролегла струя далекая
Лентой темной и широкою.
Уплывала лебедь белая
По ту сторону раздольную,
Где к затону молчаливому
Прилегла трава шелковая.
У побережья зеленого,
Наклонив головки нежные,
Перешептывались лилии
С ручейками тихозвонными.
Как и стала звать лебедушка
Своих малых лебежатушек
Погулять на луг пестреющий,
Пощипать траву душистую.
Выходили лебежатушки
Теребить траву-муравушку,
И росинки серебристые,
Словно жемчуг, осыпалися.
А кругом цветы лазоревы
Распускали волны пряные
И, как гости чужедальние,
Улыбались дню веселому.
И гуляли детки малые
По раздолью по широкому,
А лебедка белоснежная,
Не спуская глаз, дозорила.
Пролетал ли коршун рощею,
Иль змея ползла равниною,
Гоготала лебедь белая,
Созывая малых детушек.
Хоронились лебежатушки
Под крыло ли материнское,
И когда гроза скрывалася,
Снова бегали-резвилися.
Но не чуяла лебедушка,
Не видала оком доблестным,
Что от солнца золотистого
Надвигалась туча черная —
Молодой орел под облаком
Расправлял крыло могучее
И бросал глазами молнии
На равнину бесконечную.
Видел он у леса темного,
На пригорке у расщелины,
Как змея на солнце выползла
И свилась в колечко, грелася.
И хотел орел со злобою
Как стрела на землю кинуться,
Но змея его заметила
И под кочку притаилася.
Взмахом крыл своих под облаком
Он расправил когти острые
И, добычу поджидаючи,
Замер в воздухе распластанный.
Но глаза его орлиные
Разглядели степь далекую,
И у озера широкого
Он увидел лебедь белую.
Грозный взмах крыла могучего
Отогнал седое облако,
И орел, как точка черная,
Стал к земле спускаться кольцами.
В это время лебедь белая
Оглянула гладь зеркальную
И на небе отражавшемся
Увидала крылья длинные.
Встрепенулася лебедушка,
Закричала лебежатушкам,
Собралися детки малые
И под крылья схоронилися.
А орел, взмахнувши крыльями,
Как стрела на землю кинулся,
И впилися когти острые
Прямо в шею лебединую.
Распустила крылья белые
Белоснежная лебедушка
И ногами помертвелыми
Оттолкнула малых детушек.
Побежали детки к озеру,
Понеслись в густые заросли,
А из глаз родимой матери
Покатились слезы горькие.
А орел когтями острыми
Раздирал ей тело нежное,
И летели перья белые,
Словно брызги, во все стороны.
Колыхалось тихо озеро,
Камыши, склонясь, шепталися,
А под кочками зелеными
Хоронились лебежатушки.