В зареве огнистом
Облаков гряда,
И на небе чистом
Вечера звезда.Наклоняся, ивы
Дремлют над рекой,
И реки извивы
В краске голубой.Звук свирели стройно
Льется и дрожит;
На душе спокойно, —
Сердце будто спит,
Зарево белое, желтое, красное,
Крики и звон вдалеке.
Ты не обманешь, тревога напрасная,
Вижу огни на реке.
Заревом ярким и поздними криками
Ты не разрушишь мечты.
Смотрится призрак очами великими
Из-за людской суеты.
Смертью твоею натешу лишь взоры я,
Жги же свои корабли!
С сердцем ли споришь ты? Милая! Милая!
С тем, что певуче и нежно, не спорь.
Сердце я. Греза я. Воля я. Сила я.
Вместе оденемся в зарево зорь.
Вместе мы встретили светы начальные,
Вместе оденемся в черный покров.
Но не печальные, будем зеркальные
В зареве зорном мерцающих снов.
Корабли в багряном зареве заката
В океан выходят — и на небесах
Вырастают мачты стройного фрегата
В черных парусах.
Медленно плывет он в зареве далеком
И другой выводит в лоно темных вод…
Скажешь: это снялся в трауре глубоком
Погребальный флот.
На небе зарево. Глухая ночь мертва.
Толпится вкруг меня лесных дерев громада,
Но явственно доносится молва
Далекого, неведомого града.
Ты различишь домов тяжелый ряд,
И башни, и зубцы бойниц его суровых,
И темные сады за камнями оград,
И стены гордые твердынь многовековых.
Так явственно из глубины веков
Пытливый ум готовит к возрожденью
Как язвой, заревом запад застлан,
А небо стало угрюмо сизым;
Занозой месяц заткнулся снизу
Напротив места, где солнце гасло.
Пейзаж пронизан угарным дымом.
Горят деревни, с морозом споря;
Ведь край суровый, залитый горем,
Забыт стал ныне Отцом и Сыном.
В предзакатном зареве лучей
Я пришёл к мосткам через ручей.Здесь я сам назначил встречу ей —
Лучшей в мире — девушке своей.Здесь не раз она со мной была,
У мостков не раз меня ждала.Отчего ж сегодня нет её? —
Скорбно сердце дрогнуло моё.Отчего? — Берёзы говорят. —
Опоздал ты, опоздал ты, брат… Дуб столетний шепчет в забытьи,
Что дела невеселы мои… Опоздал!.. Но верить не хочу:
Жду её, зову её, ищу.А в ответ — ни звука, ничего,
Кроме стука сердца моего.Опоздал! — Ну, вот её и нет.
Опоздал на целых сорок лет…
В багровом зареве закат шипуч и пенен,
Берёзки белые горят в своих венцах.
Приветствует мой стих младых царевен
И кротость юную в их ласковых сердцах.
Где тени бледные и горестные муки,
Они тому, кто шёл страдать за нас,
Протягивают царственные руки,
Благословляя их к грядущей жизни час.
М.А. КузминуДва зарева! — нет, зеркала!
Нет, два недуга!
Два серафических жерла,
Два черных кругаОбугленных — из льда зеркал,
С плит тротуарных,
Через тысячеверстья зал
Дымят — полярных.Ужасные! — Пламень и мрак!
Две черных ямы.
Бессонные мальчишки — так —
В больницах: Мама! Страх и укор, ах и аминь…
В закатном зареве мгновений, твоих или моих,
Я вижу, как сгорает гений, как возникает стих,
В закатном зареве мгновений докучный шум затих.
Воспламененное Светило ушло за грань морей,
И в тучах краски доживают всей роскошью своей,
Чего в них больше — аметистов, рубинов, янтарей?
К чему свой взор случайно склонишь, то даст тебе ответ,
В одном увидишь пламя счастья, в другом услышишь «Нет».
Но все, на что свой взгляд уронишь, восхвалит поздний свет.
Прозрачность, нежность, и чрезмерность, все слито в забытьи,
В долине лилии цветут безгрешной красотой
Блестит червонною пыльцой их пестик золотой.
Чуть гнется стройный стебелек под тяжестью пчелы,
Благоухают лепестки, прекрасны и светлы.В долине лилии цветут… Идет на брата брат.
Щитами бьются о щиты, — и копья их стучат.
В добычу воронам степным достанутся тела,
В крови окрепнут семена отчаянья и зла.В долине лилии цветут… Клубится черный дым
На небе зарево горит зловещее над ним.
Огонь селения сожжет, — и будет царство сна.
Свой храм в молчанье мертвых нив воздвигнет тишина.В долине лилии цветут. Какая благодать!
Вот, я прочел, не отрываясь
Все то, что должен был прочесть,
В великом зареве сливаясь
Со всем, что в Звездах звездно есть.
И там, где эти свечи Рая
Не достигают Красоты,
Я буквы вычеркнул, стирая,
Кривые выпрямил черты.
В избушке позднею порою
Славянка юная сидит.
Вдали багровой полосою
На небе зарево горит…
И, люльку детскую качая,
Поет славянка молодая…
"Не плачь, не плачь! иль сердцем чуешь,
Дитя, ты близкую беду!..
О, полно, рано ты тоскуешь:
Хотел бы я угаснуть, как заря,
Как алые отливы небосклона;
Как зарево вечернее горя,
Я бы хотел излиться в божье лоно.
Я бы хотел, как светлая звезда,
Зайти, блестя в негаснущем мерцанье,
Я утонуть хотел бы без следа
Во глубине лазурного сиянья.
Первое мая!
Праздник ожидания…
Расцветись, стихия,
В пламень и сапфир!
Занимайтесь, здания,
Пламенем восстания!
Занимайтесь заревом:
Москва,
Россия,
Мир!
Первое Мая.
Снега доконавши,
солнечный флаг подымай.
Вечно сияй
над республикой нашей,
Труд,
Мир,
Май.
Рдей над Европой!
И тюрьмы-коробки
Ночь. Сомкнувшееся тучи
Лунный лик заволокли.
Лёг по ветру дым летучий,
Миг — и вспыхнуло в дали!
Встало пурпурное знамя,
Искор высыпала рать,
И пошёл младенец — пламя
Вольным юношей гулять. Идёт и растёт он — красавец опасной!
Над хладной добычей он бурно восстал,
К ней жадною грудью прильнул сладострастно,
О, было время, труд полезный
Имеретин позабывал,
Меняя плуг и серп железный
На ружья, шашку и кинжал.
Вражда стучалась в наши двери,
Мы прятались, куда кто мог,
Иль кровожадные, как звери
Шли на врага, взведя курок.
Геликону
1
Пустоты отроческих глаз! Провалы
В лазурь! Как ни черны — лазурь!
Игралища для битвы небывалой,
Дарохранительницы бурь.
Зеркальные! Ни зыби в них, ни лона,
Моему учителю
Средь звездных рун, в их знаках и названьях,
Хранят свой бред усталые века,
И шелестят о счастье и страданьях
Все лепестки небесного венка.
На них горят рубины алой крови;
В них, грустная, в мерцающем покрове,
Моя любовь твоей мечте близка.
Моя любовь твоей мечте близка
Что вижу я? Что на долину,
Покинуть горную вершину,
Как буря мрачная летит?
Вы слышите-ли конский топот,
Звук голосов, нестройный ропот?
Шумят знамена, медь звучит,
Железо движется, сверкает…
Кто зрел как блещут небеса,
Когда, врываяся в леса,
Их пламень быстрый пожирает
Снится городу:
Все,
Чем кишит,
Исключая шпионства,
Озаренная даль,
Как на сыплющееся пшено,
Из окрестностей пресни
Летит
На трехгорное солнце,
И купается в просе,
Прикованна цепьми к утесистой скале,
Огромной, каменной, досягшей тверди звездной,
Нахмуренной над бездной,
Средь яра рева волн, в нощи, во тьме, во мгле,
Напасти Андромеда жертва,
По ветру расрустя власы,
Трепещуща, бледна, чуть дышаща, полмертва,
Лишенная красы,
На небо тусклый взор вперя, ломая персты,
Себе ждет скорой смерти;