Найдено стихов - 1111.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Воды, шумящие волны, — потоп угрожает!
Мудро в ковчеге себя сберегли вы —
В погребе винном, сидит там с сынами
Пра́отец наш, Га́физ благочестивый.
Здравствуй, о здраствуй, Ной нашего века!
Ты не отверг ни единой скотины, —
Только педант да ханжа нечестивый
Гибнут упрямо средь водной пучины.
Лето 1885
Автору «Князя Серебряного»Одиноко боярин под ехал к воде…
«Он-де царскому пиру помеха!..»
В эту ночь голубую русалки в пруде
Заливались серебряным смехом.
Под езжает к пруду, — под нависшей листвой,
Над прозрачною тихой водою
Приютилась русалка — манит головой:
«Поиграй-ка, боярин, со мною!»Только утро забрежжило, конь прибежал
И трясет головою сердито,
У боярского терема громко заржал
И колотит в ворота копытом:
«Прибежал я поведать жене молодой,
Чтобы мужа она хоронила,
Что его-де русалка порою ночной
Приласкала и в воду сманила…»Июнь 1899
Струясь вдоль нивы, мёртвая вода
Звала меня к последнему забытью.
Я пас тогда ослиные стада,
И похвалялся их тяжёлой прытью.
Порой я сам, вскочивши на осла,
Трусил рысцой, не обгоняя стада,
И робко ждал, чтоб ночь моя сошла
И на поля повеяла прохлада.
Сырой песок покорно был готов
Отпечатлеть ослиные копыта,
И мёртвый ключ у плоских берегов
Журчал о том, что вечной мглой закрыто.
Вода моя! Где тайники твои,
Где ледники, где глубина подвала?
Струи ручья всю ночь, как соловьи,
Рокочут в темной чаще краснотала.Ах, утоли меня, вода ручья,
Кинь в губы мне семь звезд, семь терпких ягод,
Кинь, в краснотале черном рокоча,
Семь звезд, что предо мной созвездьем лягут.Я притаюсь, притихну, как стрелок,
Боящийся спугнуть семью оленей.
Ручей лизнет мне руку, как телок,
И притулится у моих коленей.
Возле башни, в полумгле,
Плачет призрак Джамиле.
Смотрят тени вдоль стены,
Светит Месяц с вышины.
Все сильней идет прибой
От равнины голубой,
От долины быстрых вод,
Вечно мчащихся вперед.
Волны яркие плывут,
Волны к счастию зовут,
Вспыхнет легкая вода,
Вспыхнув, гаснет навсегда.
От грустных дум очнувшись, очи
Я подымаю от земли:
В лазури темной к полуночи
Летят станицей журавли.От криков их на небе дальнем
Как будто благовест идет —
Привет лесам патриархальным,
Привет знакомым плесам вод!.. Здесь этих вод и лесу вволю,
На нивах сочное зерно…
Чего ж еще? ведь им на долю
Любить и мыслить не дано…
Но раз в году, единственный,
В ту ночь как новый год
Рождается таинственный
Из бездны темных вод, —
Путями заповедными
Покинув Океан,
Луна горит победными
Лучами сквозь туман.
И раз в году, единственный,
За гранью мертвых вод,
За дымкою таинственной
Умершее живет.
Бледно-синий сумрак воды,
Над рекой лиловая мгла.
Тень русалки тихо прошла.
Но завеял ветер следы.
Зашептал неясной тоской
Предвечерний шелест осин.
В камышах зеленой звездой
Загорелся жук смарагдин.
Освежает влажная мгла,
Тихо-ласков шепот воды,
Тень печали душу прошла.
Но завеял ветер следы.
От зари
Мы, как сны;
Мы цари
Глубины.Нежен, смел
Наш размах,
Наших тел
Блеск в водах.Мир красив…
Поспешим,
Вот отлив,
Мы за ним.Жемчугов
И медуз
Уж готов
Полный груз.Поплывет
Наш челнок
Всё вперед
На восток.Нежных жен
Там сады,
Ласков звон
Злой воды.Посетим,
Берега,
Отдадим
Жемчуга.Сон глубин,
Радость струй
За один
Поцелуй.
Вышла девушка босая
На высокий бережок.
Перед ней волна морская,
Белой пены гребешок.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.За волной волна другая,
Нет им счёта, ни числа.
Пусть попутная б какая
Письмецо бы принесла.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.Так хотелось бы влюбленной
Рассказать тоску-печаль,
Но не ходят почтальоны
По воде, что очень жаль.Ой ты море синее,
А волна зелёная.
Ты не плачь, краса-красавица,
Вода и так солёная.
Мечами скорби ты исколот,
Но дни звенящие близки.
Не застоится вещий солод
В болоте мертвенной тоски.
Ключи вливают тонкий холод
В прохладу нежную реки.
Но ты прохладой не утешен,
Мечты к восторгам устремив.
Вода мутна, — водою взвешен
Надменных гор истёртый смыв:
Ещё недавно был так бешен
Её стремительный разлив.
Благослови закон природы,
Благослови паденье вод.
В стремленьи сил твоей свободы
Восход, паренье и заход.
Единой Волей мчатся воды,
В Единой Воле — миг и год.
Толпы домов тускнели
В тумане млечном,
Томясь в бессильи хмуром
И бесконечном,
И дождь всё падал, плача,
И под ногами
Стекал он по граниту
В канал струями,
И сырость пронизала
Больное тело.
Измученная жизнью,
Ты вниз глядела,
Где отраженья млели
В воде канала,
И дрожью отвращенья
Ты вся дрожала.
Зачем же ты стояла
Перед сквозною
Чугунною решёткой
Над злой водою,
И мутными глазами
Чего искала
В зеленовато-жёлтой
Воде канала?
После раннего ненастья
Что за рост и цвет обильный!
Ты даешь мне столько счастья,
Что сносить лишь может сильный.Ныне чувства стали редки,
Ты же мне милей свободы;
Но боюсь я той беседки,
Где у ног почиют воды.Сердце чует, что недаром
Нынче счастие такое;
Я в воде горю пожаром,
А в глазах твоих — так вдвое.
О, сколь, София! ты приятна
В невинной красоте твоей,
Как чистая вода прозрачна,
Блистая розовой зарей!
1791
О, коль, София, всем приятна
Невинна молодость твоя!
Как чистое стекло прозрачна,
Как утрення заря сквозь воды,
Являешь образ ты природы
Нам в полной красоте ея.
В твои глаза взглянувши, я понял в тот же миг,
Что ты цветок воздушный и сладостный родник.
В твоей душе так много прозрачных светлых вод,
И над водой зеркальной цветок-мечта живет.
Весь белый, белый, он лишь в себя влюблен.
Его восторг воздушный ни с кем не разделен.
Но я люблю воздушность и белые цветы.
Прекрасная! Запомни, что мне желанна ты!
Еще в полях белеет снег,
А воды ужь весной шумят,
Бегут и будят сонный брег,
Бегут, и блещут, и гласят…
Оне гласят во все концы:
«Весна идет, весна идет,
«Мы молодой весны гонцы,
«Она нас выслала вперед!»
Весна идет, весна идет,
И тихих, теплых майских дней
Румяный, светлый хоровод
Толпится весело за ней.
Порозовевшая вода
О светлой лепетала карме,
И, как вечерняя звезда,
Зажегся крест на дальнем храме,
И вспомнил я степной ковыль
И путь Венеры к горизонту,
И над рекой туман, как пыль
Легко навеивал дремоту,
И просыпалася во мне
Душа умершего в Египте,
Чтобы смотреть, как при луне
Вы, люди нынешние, спите.
Какие косные тела!
И надо ли бояться смерти
Здесь дым, и пепел, и зола,
И вчеловеченные звери.
И серое небо, и сонные воды…
Вдали над берегом поник
Без ветра гнущийся тростник,
Как пьяный… боже, гибнут годы!
Что ж, долго ли придется мне
В моей незамкнутой тюрьме,
Над этим бесполезным морем,
Томиться тяжкой жизни горем?
Молчит иссохшая трава
И гнется, словно и жива;
Не хочет правды говорить.
А больше некого спросить.
Этот город воды, колонад и мостов,
Верно, снился тому, кто сжимая виски,
Упоительный опиум странных стихов,
Задыхаясь, вдыхал после ночи тоски.В освещенных витринах горят зеркала,
Но по улицам крадется тихая темь,
А колонна крылатого льва подняла,
И гиганты на башне ударили семь.На соборе прохожий еще различит
Византийских мозаик торжественный блеск
И услышит, как с темной лагуны звучит
Возвращаемый медленно волнами плеск.
Голубые, как небо, воды,
И серебряных две руки.
Мало лет — и четыре года:
Ты и я — у Москвы-реки.Лодки плыли, гудки гудели,
Распоясанный брел солдат.
Ребятишки дрались и пели
На отцовский унылый лад.На ревнителей Бога Марса
Ты тихонько кривила рот.
Ледяными глазами барса
Ты глядела на этот сброд.Был твой лик среди этих, темных,
До сиянья, до блеска — бел.
Не забуду — а ты не вспомнишь —
Как один на тебя глядел.6 июня 1917
Близь Синяго камня песок золотой,
Песок золотой, измельченный Водой.
Вода—голубая, прозрачная днем.
И черная, злая во мраке ночном.
Близь Синяго камня песок золотой,
И падает с Неба звезда за звездой.
Вода умножает и точит песок,
А Камень все тот же, и путь все далек.
Пути все далеки для тех, кто идет
Песком измельченным, над сказкою вод.
И вечно все тот же песок золотой,
Близь Синяго камня, над вечной Водой.
Зейнаб, свежесть очей! Ты — арабский кувшин:
Чем душнее в палатках пустыни,
Чем стремительней дует палящий хамсин,
Тем вода холоднее в кувшине.
Зейнаб, свежесть очей! Ты строга и горда!
Чем безумнее любишь — тем строже.
Но сладка, о, сладка ледяная вода,
А для путника — жизни дороже!
Сему потоку быть стало
С слез любовничьих начало,
Которые чрез их плач смешенный со стоном
Стремляют с камня воду в бель с кипящим звоном.
Вода камень умягчает,
Шум всюду слышим бывает;
Древеса и все цветы в сожалени зрятся,
Одна только Жестокость ничем может смяться.
Схватили, разули,
Раздели тебя без стыда.
Ты брошен в корыто,
На темечко льётся вода.Ты всё принимаешь,
От мыла глазёнки зажмуря,
И мамины руки
Играют тобою, как буря.О ужас и счастье
Таинственных этих минут,
Когда тебя в воду бросают,
И треплют, и мнут, А ты, хоть не знаешь
Причины и смысла событий,
Но веришь в добро,
Бултыхаясь в гремящем корыте.
Под звуки дивной арфы
Давид псалмы слагал,
И в это время ветер
Смиренно умолкал,
И птицы петь не смели,
И воды не текли, —
Одна хвала звучала
Во всех концах земли.
Когда ж он утомится
Творца земли хвалить,
Тогда повсюду птицы
Спешат его сменить,
И воды заструятся,
Создателя хваля, —
Хвалой многоголосной
Наполнится земля.
Прохожий некий в поле,
Пришел на брег реки,
Ийти не может боле;
В ней воды глубоки:
Прейду, мнит , только прежде
Пускай река пройдет ,
И стоя в сей надежде,
Конца желанью ждет .*Изображает ясно,
То, пламень во крови,
Тово кто ждет напрасно,
Взаимныя любви:
Прохожева обманет
Текущая вода,
Тово любить не станет
Ириса никогда.
День и ночь измучены бедою;
Горе оковало бытие.
Тихо плача, стала над водою.
Засмотрелся месяц на нее.Опустился с неба, странно красен,
Говорит ей: «Милая моя!
Путь ночной без спутницы опасен.
Хочешь или нет, но ты — моя».Ворожа над темною водою,
Он унес ее за облака.
День и ночь измучены бедою.
По свету шатается тоска.
Ветер дул. Текла вода.
Пели птицы. Шли года.
А из тучи к нам на землю
падал дождик иногда.
Вот в лесу проснулся волк
фыркнул, крикнул и умолк
а потом из лесу вышел
злых волков огромный полк.
Старший волк ужасным глазом
смотрит жадно из кустов
Чтобы жертву зубом разом
разорвать на сто кусков.
Тёмным вечером в лесу
я поймал в капкан лису
думал я: домой приеду
лисью шкуру принесу.
Встало утро, сыплет на цветы росою,
Тростником озерным тихо колыхая;
Слышит ухо, будто кто-то над водою
В тростнике озерном ходит, распевая.Никого не видно, над водой лишь гнутся
Водяной кувшинки маковки, белея;
А вверху над ними, поднимаясь, вьются
Мотыльки, на солнце ярко голубея.Приглядишься зорко — и за тростниками,
На воде, под легким утренним туманом,
Кто-то будто смотрит светлыми очами,
Колыхаясь тихо тонким, гибким станом.
(На картину «Au Crepouscule»
Paul Chabas в Люксембургском музее)
Клане Макаренко
Сумерки. Медленно в воду вошла
Девочка цвета луны.
Тихо. Не мучат уснувшей волны
Мерные всплески весла.
Вся — как наяда. Глаза зелены,
Стеблем меж вод расцвела.
Сумеркам — верность, им, нежным, хвала:
Дети от солнца больны.
Дети — безумцы. Они влюблены
В воду, в рояль, в зеркала…
Мама с балкона домой позвала
Девочку цвета луны.
И они в звуках песни, как рыбы в воде,
Плавали, плавали!
И тревожили ночь, благовонную ночь,
Звуками, звуками!
Вызывала она на любовь, на огонь,
Голосом, голосом,
И он ей отвечал, будто вправду пылал,
Тенором, тенором!
А в саду под окном ухмылялась тайком
Парочка, парочка, —
Эти молоды были и петь не могли,
Счастливы, счастливы…
Там небеса и воды ясны!
Там песни птичек сладкогласны!
О родина! все дни твои прекрасны!
Где б ни был я, но все с тобой
Душой.
Ты помнишь ли, как под горою,
Осеребряемый росою,
Белелся луч вечернею порою
И тишина слетала в лес
С небес?
Ты помнишь ли наш пруд спокойный,
И тень от ив в час полдня знойный,
И над водой от стада гул нестройный,
И в лоне вод, как сквозь стекло,
Село?
Там на заре пичужка пела;
Даль озарялась и светлела;
Туда, туда душа моя летела:
Казалось сердцу и очам -
Все там!..
Все были сказаны давно
Заветы сладостной свободы, —
И прежде претворялись воды
В животворящее вино.
Припомни брак еврейский в Кане,
И чудо первое Христа, —
И омочи свои уста
Водою, налитой в стакане.
И если верный ученик
В тебе воскреснет, — ток прозрачный
Рассеет сон неволи мрачной,
Ты станешь светел и велик.
Что было светлою водою,
То сердцем в кровь претворено.
Какое крепкое вино!
Какою бьёт оно струёю!
На волны набегают волны,
Растет прилив, отлив растет,
Но, не скудея, вечно полны
Вместилища свободных вод.
На годы набегают годы,
Не молкнет ровный стук минут,
И дни и годы, словно воды,
В просторы вечности текут.
Дыша то радостью, то грустью,
И я мгновеньям отдаюсь,
И, как река стремится к устью,
К безбрежной дали я стремлюсь.
Промчится жизни быстротечность,
За днями дни, за годом год,
И утлый челн мой примет вечность
В неизмеримость черных вод.
В глухие воды бросив невод,
Под вещий лепет темных лип,
Глядит задумчивая дева
На чешую волшебных рыб.
То в упоении зверином
Свивают алые хвосты,
То выплывут аквамарином,
Легки, прозрачны и просты.
Восторженно не разумея
Плодов запечатленных вод,
Все ждет, что голова Орфея
Златистой розою всплывет.