Найдено стихов - 73.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Сосуд с водой, где идол был,
Где идол вымыт был до бога,
Я освятил крестом стропил,
Поставил в глубине чертога.
И он стоит, закрыв глаза,
В своей красе необычаен,
Его задумала гроза,
Он быстрой молнией изваян.
Кто заглянет в лоно вод,
Где в прозрачности зеркальной,
В вечно-близкой — вечно-дальный
Опрокинут небосвод,
Легкий, светлый и печальный,
Тот на миг душой поймет,
Что, как эти полутени,
Он лишь след иных видений,
Что и он уже не тот.
* * *
Пред разсветом дремлют воды,
Дремлет сумрак молчаливый,
Лик застенчивой Природы
Дышет ласкою стыдливой.
Но постой—вдали зажгутся,
Вспыхнут полосы огня,
Воды шумно разольются,
И сверкая, и звеня.
Так и ты молчишь безстрастно,
Нет в душе твоей порыва,
Ты застенчиво-прекрасна,
Ты чарующе-стыдлива.
Но настанет пробужденье,
Новым чувством вспыхнет взгляд,
„Возрожденье! Возрожденье!“
Струны сердца зазвенят.
Возле башни, в полумгле,
Плачет призрак Джамиле.
Смотрят тени вдоль стены,
Светит Месяц с вышины.
Все сильней идет прибой
От равнины голубой,
От долины быстрых вод,
Вечно мчащихся вперед.
Волны яркие плывут,
Волны к счастию зовут,
Вспыхнет легкая вода,
Вспыхнув, гаснет навсегда.
Но раз в году, единственный,
В ту ночь как новый год
Рождается таинственный
Из бездны темных вод, —
Путями заповедными
Покинув Океан,
Луна горит победными
Лучами сквозь туман.
И раз в году, единственный,
За гранью мертвых вод,
За дымкою таинственной
Умершее живет.
Близь Синяго камня песок золотой,
Песок золотой, измельченный Водой.
Вода—голубая, прозрачная днем.
И черная, злая во мраке ночном.
Близь Синяго камня песок золотой,
И падает с Неба звезда за звездой.
Вода умножает и точит песок,
А Камень все тот же, и путь все далек.
Пути все далеки для тех, кто идет
Песком измельченным, над сказкою вод.
И вечно все тот же песок золотой,
Близь Синяго камня, над вечной Водой.
В сутках две воды.
архангельская
поговорка.
Две воды — одна с высот,
А другая — из низин.
Две беды — одна убьет,
Над другой — ты властелин.
Две воды — а капель счет
Слит в одно в игре пучин.
Тучно пучится она,
Вековая глубина.
Колыхается, как кит,
В час, когда в пучинах спит.
Тучны вечные снопы,
Звучны косы и серпы.
Холод кончен, тает лед,
Зеленеет гладь долин.
Ледоход, вода идет,
Мать мертва, но весел сын.
Ключ поет, в цветах есть мед,
Две воды, а путь один.
Царь-Огонь, Царевич-Ветер, и Вода-Царица,
Сестры-Звезды, Солнце, Месяц, Девушка-Зарница,
Лес Зеленый, Камень Синий, Цветик Голубой,
Мир Красивый, Мир Созвездный, весь мой дух с тобой.
Жги, Огонь. Вода, обрызгай. Ветер, дунь морозом.
Солнце, Месяц, Звезды, дайте разыграться грозам.
Чтобы Девушка-Зарница, с грезой голубой,
Вспыхнув Молнией, явилась для меня судьбой.
От Моря до Моря другого,
От воды до великой воды,
Смутьянило мертвое слово
Не песню рождало, а льды.
Бродило как будто благое,
Ходило как вольная весть.
«Пребудьте в могильном покое.
Молчите. Вам нечего есть.
Молчите. За вас в говорильне
К словам громоздятся слова.
Могильнее. Тише. Могильней.
Стелитесь, как в ветре трава.»
Так тешится мертвое слово,
Не чуя грядущей беды.
От Моря до Моря другого,
От воды до великой воды.
Возле башни, у стены,
Где чуть слышен шум волны,
Отделился в полумгле
Белый призрак Джамиле.
Призрак царственный княжны
Вспомнил счастье, вспомнил сны,
Все, что было так светло,
Что ушло — ушло — ушло.
Тот же воздух был тогда,
Та же бледная вода,
Там, высоко над водой,
Тот же Месяц молодой.
Я свет зажгу, я свет зажгу,
На этом берегу.
Иди тихонько.
Следи, на камне есть вода,
Иди со мной, с огнем, туда,
На белом камне есть вода.
Иди тихонько.
Рука с рукой, рука с рукой,
Здесь кто-то есть другой.
Иди тихонько.
Тот кто-то, может, слышит нас.
Следи, чтоб свет наш не погас,
Чтобы вода не пролилась.
Иди тихонько.
Мы свет несем, мы свет несем.
Рабы нам Ночь со Днем.
Иди тихонько.
Следи, рука с рукой тверда,
На белом камне есть вода,
Свети, идем с огнем туда.
Иди тихонько.
Уже распались куколки,
Их бабочки прожгли.
Пушистые распуколки
На вербах зацвели.
Пред Вербным воскресением,
Всех тех, кто молодой,
С усмешками, и с пением,
Обрызгали водой.
Водою обливали их:
Пусть будет свежей грудь.
И вербой ударяли их:
Как верба нежным будь.
Втыкали вербу малую
За образа, в углах,
Чтоб силой смертно-алою
Не встал пожар в домах.
Свети нам, радость здешняя,
Цветы, земля, вода.
Цвети нам, верба вешняя,
Цвети с Весной всегда.
В воде затона ивы отраженье,
Нагроможденье каменных громад,
Гвоздики алой тонкий аромат,
Любимого к любимой приближенье, —
Морской волны вспененное движенье,
В венце из молний гром, его раскат,
Орел, и тигр, и мотылек, и гад,
Все в жизни мировой есть выраженье.
Все хочет хоть минуту говорить,
Молчанием и напряженным словом,
Звездой небес и запахом сосновым, —
Крестовиком, свою скрутившим нить,
Один огонь бежит по всем основам,
Желанье в вечном миг свой сохранить.
Красная Горка. Парни и девицы
Друг друга обливают водою ключевой.
Липки березки. Хмельные в небе птицы.
Звон разливается влагою живой.
Красная Горка радостей Пасхальных,
Брызги веселья и влажностей живых,
Светлые встречи взглядов обручальных,
С Неба на Землю — в лучах идущий стих.
Красная горка, таинство мгновений,
Праздник причастья Солнца и Воды,
Розовым цветом утро обновлений
Празднует силу смарагдовой Звезды.
Что держит Землю? Что? — Вода.
— Что держит Воду? — Камень грозный.
— Что держит Камень, дни, года,
Что держит Мир окружно-звездный?
— Четыре мощные Кита.
— На чем они, Киты златые?
— Их вечно держит Красота,
Огня теченья молодые.
— А что же держит тот Огонь?
— Другой Огонь, его две части.
— А дальше? — Более не тронь.
Не тронь. Сгоришь!
Графине Е. В. Kpейц.
В твои глаза взглянувши, я понял в тот же миг,
Что ты цветок воздушный и сладостный родник.
В твоей душе так много прозрачных светлых вод,
И над водой зеркальной цветок-мечта живет.
Весь белый, белый, белый, он лишь в себя влюблен.
Его восторг воздушный ни с кем не разделен.
Но я люблю воздушность и белые цветы.
Прекрасная! Запомни, что мне желанна ты!
Колебля легкий в воздухе убор,
Папирус молча смотрит в воды Нила.
На влаге белоснежное кадило,
Заводит лотос с утром разговор.
Изиде, Озирису и Гатор
Возносит песнь — живых сердец горнило.
Дабы в столетьях Солнце сохранило
Тех верных, не вступивших с Богом в спор.
Познавшие все тайны смертной ямы,
И все пути, по коим ходит страсть,
Глядят жрецы, являя ликом власть.
Аллеи сфинксов. Обелиски. Храмы.
И разнимая розовую пасть,
Как идолы в воде — гиппопотамы.
Взяв бронзовое зеркало рукою,
И раковину взяв другой, Фан-Чжу,
Он ровно в полночь вышел на межу,
И стал как столб дорожный над рекою.
Змеился лунный отсвет по ножу,
На поясе. Зеркальностью двойною
Он колдовал и говорил с Луною.
Шепнул: «И до зари так продержу».
Но этого не нужно даже было.
Струился влагой лунный поцелуй.
Роса по травам и цветам светила.
Цветы дымиться стали как кадила.
И вот роса зовется Шан-Чи-Шуй,
Что значит: «Колдованье высших струй».
На старых канатах, изведавших бурю и брызги соленой волны,
Сижу я, гляжу я, а Солнце нисходит на скатах своей вышины,
Одетое в пурпур, в светлейший, чем Тирский, добытый царям, багрянец,
Оно поспешает, в разлитии блесков, дать вечеру пышный конец.
И темные мачты, и серый мой парус, и след по воде от руля,
Облиты гореньем, в пожаре минуты, торопящей бег корабля,
По водам, покрывшим отроги Лемурий, и башни былых Атлантид,
Багряное Солнце, в кипении лавы, в сверканьи мгновенья, горит.
Луна затерялась за гранью зубчатой, окутанных дымкою, гор,
Но желтой дугою она задержалась на зеркале спящих озер.
Их семь, Маорийских озер, многоразных по цвету и тайне воды,
В себе отразивших дугу золотую, и в ней средоточье звезды.
Вот озеро просто. Вот озеро серы. Вот озеро с льдяной водой.
И с влагою млечной. И с влагой горячей. И с влагой смолисто-густой.
Но там полноцветней, пышнее, и краше дуга золотая Луны,
Где влага влюбленья, и влага внушенья, что лучшее в жизни суть сны.
Русалка с звонким хохотком,
Таким хрустально-чистым,
И в этом воздухе ночном,
Так лунно серебристом,
Меня звала, и мне плела
Такие небылицы,
Моя разумность вдруг прошла,
И стал я легче птицы.
И в воду, прямо в воду к ней, —
Удержат ли обрывы!
Но, горе храбрости моей,
Русалочки смешливы.
Я захлебнулся, чуть дышу,
Они меня щекочут,
Как лягушонок, я пляшу,
А им-то что, хохочут.
И надавали мне шлепков,
Таких, сказать обидно.
Мелькнул их рой, и был таков.
Я — мокрый! Как мне стыдно!
Птица Сирин на Море живет,
На утесе цветном,
На скалистом уступе, над вечной изменностью вод,
Начинающих с шепота волю свою, и ее возносящих как гром.
Птица Сирин на Море живет,
Над глубокой водой,
Птица Сирин так сладко поет,
Чуть завидит корабль, зачарует мечтой золотой,
На плывущих наводит забвенье и сон,
Распинает корабль на подводных камнях,
Утопают пловцы в расцвеченных волнах,
Услаждается музыкой весь небосклон,
Звуки смеха со всех возрастают сторон,
Беспощадна Любовь с Красотой,
Кто-то властный о Жизни и Смерти поет,
Над пустыней седой кто-то есть молодой,
Кто струну озарит — и порвет.
Птица Сирин на Море живет,
Над глубокой водой.
Выплывая из топели,
Девы-Водницы, Вандины,
Проскользают хороводом,
Возле клена, под Луной.
Вьются нити из кудели,
Нежность тел белей холстины,
Небо синим смотрит сводом,
Над водой туман ночной.
В очи глянь. Дрожит глубоко
В тех глазах изнеможенье,
Пали волосы на плечи,
Каждый волос — как струна,
Слышен звон, как бы далеко
Нарастающее пенье,
Удивительные речи,
Разомкнулась тишина.
Подходите, вейте нити,
В сердце Водниц — влага счастья,
Дух Вандины — словно воды,
Ярче тайный разговор.
В легкой пляске потоните
Свет узнайте соучастья,
Вовлекитесь в хороводы,
Хорошо на дне озер.
Свадьба Воды и Огня
Это зеленые храмы растений,
При всемирных свечах светлоглазого Дня,
При несчетных свечах звездосветных полночных горений.
Лики Воды и Огня,
Обвенчавшихся в пресуществленьи двойного начала,
Принимают все краски, и Временность, в Вечность маня,
Одевается в золото, светится ало,
И на свадьбе Воды и Огня
Сколько есть изумрудов, играний опала,
Сколько раз между трав переменный алмаз
Целовался с Водой, и росинка зажглась,
Сколько раз по одежде живой изумруда
Пробежал поцелуйный шиповник-рубин,
И, желание в стебле кольнув, он стремление вызвал оттуда,
Лепестки поманил, расцвеченности тайных глубин,
И пожаром червонным зажглось многоцветное чудо,
И на долы Земли снизошла вышина,
И зажглось Семизвездье с улыбкой Венеры,
В незабудках, в сирени, в лазурностях льна,
В сонмах маленьких лун, солнц, живущих вне меры,
В сочетаньях планет
Луговых и лесных,
В бесконечностях разных сплетений,
Впивающих Свет,
И его претворивших в пахучий и красочный стих,
Фимиамы во храме зеленом растений,
Гул хоралов колдующих Ночи и Дня,
При великом слияньи двух разных святых навождений,
На свадьбе Воды и Огня.
Под кленом течет ручеек,
Далеко, в Литве, где лужок,
Не всякий лужок, а с алмазною
Танцующей сказкою связною.
Там Божьи сыны, рыбаки,
Что верят в свои огоньки,
Там Божии девы, вандиннии,
Взглянуть, так картины — картиннее.
Их синия очи — как сон,
Красивая очередь, лен,
Который дошел до сребристости
От лунной колдующей мглистости.
Вандиннии, выйдя из вод,
Под кленом ведут хоровод,
И к ним рыбаки приближаются,
И в лунный наряд наряжаются.
Чуть каждая дева из вод
Волною волос шевельнет, —
И воздух наполнится лунными
Напевами снов многострунными.
Чуть рыбарь играющих вод
К вандиннии в пляске прильнет, —
И пляска в себе не обманется,
До самого Неба протянется.
Семицкая неделя — зеленая, русальная,
Часы Зеленых Святок, во всем году единые,
В душе тоскует сказка, влюбленная, печальная,
И быстро разрешится в те ночи воробьиные.
Вот девушки. Куда они? Лесной мечтой дышать.
Вот девушки. Куда они? Кукушку провожать.
Семик, четверг зеленый, березка завита.
О чем же ты тоскуешь, стыдливая мечта?
Влечет река во влажность, течет река хрустальная.
О, девушки, куда вы? Русалки защекочут вас.
А если не войдете, прощай мечта венчальная.
О, девушки, куда вы? Русалки захохочут вас.
Войдешь в реку́, забудешься, утонешь ты в воде,
Уйдешь от вод, и сон уйдет, и нет его нигде.
О, девушка, войди в хрусталь, но в воды травку кинь,
Спасет тебя одна трава, печаль, печаль, полынь.
Спустившись вниз, до влаги я дошел.
Вода разялась предо мной беззвучно,
Как будто ей давно ужь было скучно
Ждать страннаго. Лишь малый произвол
В играньи сил,—сомкнулась влага снова,
Меня отяв от воздуха земного.
И шел я, не дивясь иным мирам.
Я проходил в том бытии подводном,
Смотря, как вьются в танце хороводном
Виденья снов, как с ними вьюсь я сам.
А над громадой вод ненарушимых
Светила нам плывущая Луна.
И я узнал, скользя в сквозистых дымах,
Что тень любимой мне всегда верна,
Узнал, что в бездне дней неизследимых
Душе поможет жить любовь одна.
СОНЕТ
Земля покрыта тьмой. Окончен день забот.
Я в царстве чистых дум, живых очарований.
На башне вдалеке протяжно полночь бьет,
Час тайных встреч, любви, блаженства, и рыданий.
Невольная в душе тоска растет, растет.
Встает передо мной толпа воспоминаний,
То вдруг отпрянет прочь, то вдруг опять прильнет
К груди, исполненной несбыточных желаний.
Так в знойный летний день, над гладью вод речных
Порою ласточка игриво пронесется,
За ней вослед толпа сестер ее живых,
Веселых спутниц рой как будто бы смеется,
Щебечут громко все, — и каждая из них
Лазури вод на миг крылом своим коснется.
Слава святой,
Золотой,
И серебряной,
Медно-железной,
Скрепе, блюдущей над зыбкою бездной, —
Твердой — над шаткой водой, —
Твердо-алмазной,
Единосущной — над разной,
Многообразною смутой, —
Вечной — над быстрой минутой, —
Зрящей,
Тысячеокой —
Над ночью глубокой,
Спящей, —
Животворящей,
И нераздельной,
Цельной как лик корабельный,
Который вовеки веков,
Ныне и присно, всегда,
Над пропастью темных валов,
В пустыне, где ропщет вода,
В кипящей реке беспредельной,
Плывет, а над ним — Звезда.
Слава — нас крепко хранящей,
Троице животворящей,
Быстро как птица, нас мчащей
В жемчужность садов из пустынь,
Во веки веков. Аминь.
Каждый есть церковь, и в каждом есть звоны,
В каждом высоко восходят амвоны.
Только когда
Он это забудет,
Света убудет,
Сердце воскликнет, что сумрак хорош,
Света убудет,
И гаснет звезда.
Что ж,
Сумрак красив,
Захватист и весело-пенист разлив,
Полая ширью владеет вода.
Сумрак хорош,
Можно ль уму возбранить
Выткать — какую понравится — нить?
Вольной быть хочет душа,
Своевольная тьма хороша.
Если вода затопила угодья,
Это весна,
Пир полноводья.
Полая влага однако мутна,
Полые воды — стоячие,
До предела всей мощи дошли.
Вспыхните, помыслы зрячие,
Пусть зазыбится в должных пределах волна.
О, внемли,
Своевольница, мысль человеческая,
Звездные зерна рассыпала в сумрак, там вон, вдали,
Чья-то рука,
Пахаря длань и отеческая,
Звездную стелют дорогу века,
Звездные росы,
Храмы встают, озаряя откосы,
Звездные капли в качаньях морей,
Звездные души, к молитве идите, звездные души, скорее, скорей.
Фирвальдштетское озеро — Роза Ветров,
Под ветрами колышутся семь лепестков.
Эта роза сложилась меж царственных гор
В изумрудно-лазурный узор.
Широки лепестки из блистающих вод,
Голубая мечта, в них качаясь, живет.
Под ветрами встает цветовая игра,
Принимая налет серебра.
Для кого расцвела ты, красавица вод?
Этой розы никто никогда не сорвет.
В водяной лепесток — лишь глядится живой,
Этой розе дивясь мировой.
Горы встали кругом, в снеге рады цветам,
Юной Девой одна называется там.
С этой Девой далекой ты слита Судьбой,
Роза-влага, цветок голубой.
Вы равно замечтались о горной весне,
Ваша мысль — в голубом, ваша жизнь — в белизне.
Дева белых снегов, голубых ледников,
Как идет к тебе Роза Ветров!
Под густыми под кустами протекает Тень-Река,
Ты побудь над ней ночами, в час как тают облака,
Загляни в нее очами, — в чем, спроси, твоя тоска.
Оттого ль, что вот, взглянувши, ты увидел свой двойник?
Оттого ль, что птица ночи, промелькнув, послала крик?
Оттого ли плачут очи, что, дрожа, шуршит тростник?
Отодвинься, — отраженье отодвинулось в воде,
Опрокинься, — и стремленье не к воде ушло, к звезде,
Разуверься, — птица ночи есть везде и все ж нигде.
Промелькнув над Тень-Рекою черно-бархатным крылом,
В гости к Солнцу улетела птица тьмы ночным путем,
Чтоб позвать к нам птицу-пламя и сменить печаль огнем.
И казавшийся зловещим расшуршавшийся тростник,
Под опаловой росою, как под ласкою поник,
Перед ним в воде трепещет ожемчуженный двойник.
За дневною Тень-Рекою тьма ночная далека,
Все ночное будь хоть вдвое, а растают облака,
И под Солнцем, как червонцем, золотится Тень-Река.
Вкруг раковины млеет хотящая вода,
Вкруг влаги ярко рдеет живой огонь, всегда.
Вокруг пожара — воздух, вкруг воздуха — эфир,
Вокруг эфира — зренье, здесь замкнут целый мир.
Вкруг раковины — воздух, эфир, огонь, вода.
А в раковине круглой — какая там звезда?
Там скрыт ли нежный жемчуг? Добро там или Зло?
В ковчеге сокровенном — священное число.
Хранит оно безгласно всю цельность бытия,
И в нем, бесстрастно, ясно, в забвеньи — Ты и Я.
Но тотчас лик за ликом мелькнет в дрожащей мгле,
Едва лишь разделенье означится в числе.
Плывут, ползут, летают, меж страшных камышей,
Чудовищные рыбы и жадный птицезмей.
И вот свирель Я сделал; пропел Себя в веках,
И Ты, любовь, явилась, вся в нежных жемчугах.
Дева Мария,
Море-Стихия,
Чистая совесть-душа.
Будешь ли с нами?
Будь с голубями,
Ты как рассвет хороша.
С огненной хотью,
С Марфою-плотью
Много нам было хлопот.
Дева Мария,
В областях Змия,
Светишь ты в пропасти вод.
Марфу не кинем,
Мы не остынем,
Рдяность мы любим всегда.
Деве Марии
То не впервые,
Знает, горит как Звезда.
Светит с зарею,
С жаркой сестрою
Век нераздельна она.
Дня ожидает,
Видит, и тает,
Будет — как будет нужна.
Днем истомимся,
Днем запылимся,
Вечер нас будет пугать.
Тут-то нас встретит,
Тут нас приветит
Нежная юная Мать.
Будет лелеять,
Будет нам веять
Сном над глубокой водой.
Пристанью станет,
Жемчугом глянет,
Яркой Вечерней Звездой.
Матерь и Дева,
В вихре напева
Мы погружаемся в Ночь.
Дева Мария,
Море-Стихия,
Тихого, Вечного Дочь.
У тебя венец златой,
У тебя в глазах — лазурь.
Над глубокою водой
Ты дышал рожденьем бурь.
У тебя венец златой,
Очи — светлый изумруд.
В сердце — пламень молодой,
В мыслях — горлицы поют.
Нашей Утренней Звездой,
Нашим Солнцем ты рожден.
У тебя венец златой,
А в очах — мудреный сон.
К нам Вечернею Звездой,
К нам Луною ты введен.
У тебя венец златой,
Вкруг тебя не молкнет звон.
Светлый лук возьми — и стой,
Сердце каждого — как лань.
Ты стрелою золотой,
Ты стрелой певучей — рань.
Будь нам Утренней Звездой,
Солнцем жги, и Солнцем встань.
Всем нам нужен ткач златой,
Чтоб соткать златую ткань.
У тебя венец златой,
У тебя в очах — намек.
Над Землей и над Водой
Ты поставил свой станок.