Пусть холодный ветер завывает грозно,
Пусть земля снегами вся занесена —
Я живу надеждой: рано или поздно
Спустится на землю кроткая весна.
Пусть туманы землю в саван пеленают,
Потемнеет небо от свинцовых туч;
Я надеюсь: тучи и туман растают,
И проглянет солнца животворный луч;
Пусть судьба несет нам тяжкие страданья,
Пусть над всей страною воцарится мрак —
Не страшны армянам годы испытанья,
Только бы надежды не терял бедняк…
За днями ненастными с темными тучами
Земля дождалась красных дней;
И знойное солнце лучами могучими
Любовно сверкает на ней.Вблизи ли, вдали мне видится, слышится,
Что мир, наслаждаясь, живет…
Так радостно в поле былинка колышется,
Так весело птичка поет! И в запахах, в блеске, в журчании, в шелесте
Так явствен восторг бытия,
Что, сердцем подвластен всей жизненной прелести,
С природой ожил и я… О сердце безумное, сердце живучее,
Открытое благам земли, —
Ужель одиночества слезы горючие
Насквозь твоих ран не прожгли? Чего тебе ждать, когда нет уже более
Любовного сердца с тобой?.
Плачь, плачь над былою, счастливою долею
И вечную память ей пой!..
То не тучи бродят за овином
И не холод.
Замесила Божья Матерь сыну
Колоб.
Всякой снадобью она поила жито
В масле.
Испекла и положила тихо
В ясли.
Заигрался в радости младенец,
Пал в дрему,
Уронил он колоб золоченый
На солому.
Покатился колоб за ворота
Рожью.
Замутили слезы душу голубую
Божью.
Говорила Божья Матерь сыну
Советы:
«Ты не плачь, мой лебеденочек,
Не сетуй.
На земле все люди человеки,
Чада.
Хоть одну им малую забаву
Надо.
Жутко им меж темных
Перелесиц,
Назвала я этот колоб —
Месяц».
Темнеет… Черных туч несутся вереницы,
Долина и холмы окуталися мглой,
И с криком носятся испуганные птицы,
Кружася низко над землей…
Все стихло — странною, зловещей тишиною,
Но скоро молния блеснет из темных туч,
И вихрь поднимется над сонною рекою,
И грянет гром — ужасен и могуч.
И сердце у меня такой же мглой обято,
Такие ж облака сулят и мне беду,
И в страхе первого громового раската
Я также жду…
Разскажи мне, ветер вольный,
Ты о чем поешь и стонешь?
Из каких ты стран далеких
Тучи сумрачныя гонишь?
Где с тобою эти тучи
Много слез так накопили,
Что леса, холмы и степи
Их потоком оросили?
Все мне, ветер, разскажи —
Горькой правды не таи.
Отвечает ветер вольный:
«Я несусь от стран холодных,
Нецветущих, неприветных,
Небогатых, несвободных.
У людей я стоны слышал;
Я пою про их неволю,
Про великия их скорби,
Про неверную их долю.
Из жилищ и хат убогих
Слезы к небу поднялися,
В тучах дымных и ненастных
Накопились, собралися.
Сколько-б тучи я ни нес,
Им не выплакать тех слез!
— «Серые тучи по небу бегут,
Мрачный думы душу гнетут!»
— «Тучи промчатся, солнце блеснет;
Горе не вечно, радость придет!»
— «Ясное солнце блещет высоко,
Радость былая умчалась далеко;
Людям до солнца не доходить,
Радость былую не воротить».
— «Звезда горела средь небес,
Но закатилась — свет исчез».
— «В небе других миллионы сияют,
Блеском отрадным взоры пленяют».
— «Сколько ни будут пленять и светить —
Той, что погибла, не воротить».
Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,
Ненастный день темнел и ночь была близка, —
Грядой далеких гор, молочно-синеватых,
На грани мертвых вод лежали облака.Я с острова глядел на море и на тучи,
Остановясь в пути, — и горный путь, виясь
В обрыве сизых скал, белел по дикой круче,
Где шли и шли они, под ношею клонясь.И звук их бубенцов, размеренный, печальный,
Мне говорил о том, что я в стране чужой,
И душу той страны, глухой, патриархальной,
Далёкой для меня, я постигал душой.Вот так же шли они при цезарях, при Реме,
И так же день темнел, и вдоль скалистых круч
Лепился городок, сырой, забытый всеми,
И человек скорбел под сводом хмурых туч.
Та же звездочка на небе,
Та ж внизу течет река, —
Смолк давно лишь голос милый,
Радость сердца далека!
Эхо вторит мне уныло:
Далека! Тот же в роще молчаливой
Бьет веселый, светлый ключ;
Но отрадный лик былого
Не проглянет из-за туч!
Грустно шепчет эхо снова:
Из-за туч.Та же птичка, что певала,
Ночью песнь свою поет;
Но та песнь грустнее стала,
Радость на сердце нейдет!
Эхо тихо простонало:
Да, нейдет! Голос прошлого родного,
Ты умолкнешь ли когда?
Не буди ты сновидений,
Что умчались навсегда!
Снова эхо в отдаленьи
Вторит: навсегда!
О, если б совесть уберечь,
Как небо утреннее, ясной,
Чтоб непорочностью бесстрастной
Дышали дело, мысль и речь! Но силы мрачные не дремлют,
И тучи — дети гроз и бурь —
Небес приветную лазурь
Тьмой непроглядною объемлют.Как пламень солнечных лучей
На небе тучи заслоняют —
В нас образ Божий затемняют
Зло дел, ложь мыслей и речей.Но смолкнут грозы, стихнут бури,
И — всепрощения привет —
Опять заблещет солнца свет
Среди безоблачной лазури.Мы свято совесть соблюдем,
Как небо утреннее, чистой
И радостно тропой тернистой
К последней пристани придем.
Остеженный последним снегом,
Весну встречая, грезит лес,
И тучи тешатся разбегом,
Чертя аэродром небес.
Кто, исхищренный как китаец,
Из туч ряды драконов сплел?
А, под березой, зимний заяц
Оглядывает, щурясь, дол.
Вдали водоворотит море
На нажить хлынувшей реки,
И крыши изб на косогоре,
Как нежная пастель, — легки.
Не нынче ль смелой увертюрой
Смутит нас первая гроза?
Но солнце, из-за ткани хмурой,
Глядит на нас, как глаз в глаза.
Опять в душе кипит избыток
И новых рифм, и буйных слов,
И пью, как нежащий напиток,
Я запах будущих цветов.
Из тумана и мглы, из собравшихся туч,
После ночи глухой, непроглядной,
Вновь блеснул предо мною живительный луч,
Луч любви и надежды отрадной.
Суждено ли вам сбыться, о счастьи мечты?
Прозвучит ли желанное слово?
Иль погибнете вы, словно в осень цветы,
Под дыханием стужи суровой?
Мне не нужно тогда сострадания слов,
Мне не нужно и слов утешенья,
От вернейших друзей и от лютых врагов
Утаить я сумею мученья.
В край далекий от них я уйду навсегда —
Где смолкают земные тревоги,
И откуда никто никогда, никогда
Не отыщет обратно дороги…
1886 г.
Лодка скользила вдоль синих озер
Ранней весной…
Волны шумели… Твой тающий взор
Робко блуждал среди синих озер…
Был я с тобой.
Там… где-то в небе… гряда дымных туч
Рдела огнем,
Точно цепь льдистых, сверкающих круч,
А не холодных, блуждающих туч,
Тающих сном.
Ах, мы сидели как будто во сне!..
Легкий туман
Встал, точно сказка о нашей весне…
…Ты засыпала, склонившись ко мне…
Призрак! Обман!..
Годы прошли… Я устал… Я один…
Годы прошли…
Лодка скользит вдоль озерных равнин.
Вместо багрянцем сверкающих льдин —
Тучи вдали…
Весь я согнулся… усталый… больной…
Где же ты… друг?
Над равнодушной, холодной волной
Вьется туман, точно призрак седой…
Где же ты… друг?
Расскажи мне, ветер вольный,
Ты о чем поешь и стонешь?
Из каких ты стран далеких
Тучи сумрачные гонишь?
Где с тобою эти тучи
Много слез так накопили,
Что леса, холмы и степи
Их потоком оросили?
Все мне, ветер, расскажи —
Горькой правды не таи.
Отвечает ветер вольный:
«Я несусь от стран холодных,
Не цветущих, не приветных,
Не богатых, не свободных.
У людей я стоны слышал,
Я пою про их неволю,
Про великие их скорби,
Про неверную их долю.
Из жилищ и хат убогих
Слезы к небу поднялися,
В тучах дымных и ненастных
Накопились, собралися.
Сколько б тучи я ни нес —
Им не выплакать тех слез».
<1878>
И теперь, как тогда в июле,
Грозовые тучи не мне ль
Отливают из града пули,
И облачком рвется шрапнель? И земля, от крови сырая,
Изрешеченная, не мне ль
От взорвавшейся бомбы в Сараеве
Пуховую стелет постель? И голову надо, как кубок
Заздравный, высоко держать,
Чтоб пить для прицельных трубок
Со смертью на брудершафт.И сердце замрет и екнет,
Горячим ключом истекай:
О череп, взвизгнувши, чокнется
С неба шрапнельный стакан.И золотом молния мимо
Сознанья: ведь я погиб…
И радио… мама… мама…
Уже не звучащих губ… И теперь, как тогда, в то лето,
Между тучами не потому ль
Из дождей пулеметную ленту
Просовывает июль?
Не грозовая туча темная
Из синих гор подымается,
Собирается рать хоробрая,
Стая дружная соколиная.
Не для игрища, разгульных потех
Ясны соколы послетелися,
Крылья быстрые порасправили,
Клювы острые понаточили.
Полетят они по родной земле
Вдоль и поперек тучей-бурею,
Будут бить, клевать Птицу черную,
Что мешает жить вольной пташечке.
Не страшит их бой с лютым ворогом,
Не смущают их козни вражии,
Не одни летят, поводырь ведет —
ГАМАЮН-вещун, птица мудрая.
Берегись же ты, птица черная,
Не дадут тебе больше властвовать,
Не спасут тебя твои хитрости,
Разобьет тебя стая дружная.
И настанет день, не далек той час,
Когда вольно жить будут соколы,
Не боясь орлов, злых насильников,
Закружат они по поднебесью.
Как рано собралися тучи,
И загремел над вами гром!
Удел печали, слез горючих
Как рано вам уже знаком! Я видел ваш восток прелестный,
Был ясен тихий ваш рассвет,
И вам с улыбкою небесной
Младая жизнь несла привет.Сиял безбрежный мир лазури,
Всё было радостно кругом,
Но в тишине сбирались бури
И зарождался скрытый гром.Вот тучи дружною толпою
Поднялись медленно с земли
И небо черной пеленою
Со всех сторон заволокли, Сошлися, — гром по ним катится,
Мрак потопил небесный свет,
Перун блестит — куда укрыться?
Приюта нет, приюта нет! Но успокойтесь, упованье!
То благодатная гроза,
И облегчает нам страданье
Печали горькая слеза.Не всё реветь свирепой буре, —
Наступит снова ясный день,
И облака слетят с лазури,
Как перед утром ночи тень.Хоть труден жизни путь тернистый
И бремя тяжкого креста —
Идите смело с верой чистой,
С любовью чистой во Христа!
На север грустный с пламенного юга,
Прекрасных дней прекрасная подруга,
Ты мне привет отрадный принесла.
Но холодом полночным всё убило,
Что сердце там так искренне любило
И чем душа так радостно цвела.О, как бы я на милый зов ответил
Там, где луны встающей диск так светел,
Где солнца блеск живителен и жгуч,
Где дышит ночь невыразимой тайной
И теплятся над спящею Украйной
В лучах лазурных звезды из-за туч, И грезит пруд, и дремлет тополь сонный,
Вдоль туч скользя вершиной заостренной,
Где воздух, свет и думы — заодно,
И грудь дрожит от страсти неминучей,
И веткою всё просится пахучей
Акация в раскрытое окно!
Июльская гроза, шумя, прошла.
И тучи уплывают полосою.
Лазурь неясная опять светла…
Мы лесом едем, влажною тропою.
Спускается на землю бледный мрак.
Сквозь дым небесный виден месяц юный,
И конь все больше замедляет шаг,
И вожжи тонкие, дрожат, как струны.
Порою, туч затихнувшую тьму
Вдруг молния безгромная разрежет.
Легко и вольно сердцу моему,
И ветер, пролетая, листья нежит.
Колеса не стучат, по колеям.
Отяжелев, поникли долу ветки…
А с тихих нив и с поля, к небесам,
Туманный пар плывет, живой и редкий…
Как никогда, я чувствую — я твой,
О милая и строгая природа!
Живу в тебе, потом умру с тобой…
В душе моей покорность — и свобода.
Тот, кто хочет, чтобы тени, ускользая, пропадали,
Кто не хочет повторений, и бесцельностей печали,
Должен властною рукою бесполезность бросить прочь,
Должен сбросить то, что давит, должен сам себе помочь.
Мир — бездонность, ты — бездонность, в этом свойстве вы едины,
Только глянь орлиным оком, — ты достигнешь до вершины.
Мир есть пропасть, ты есть пропасть, в этом свойстве вы сошлись,
Только вздумай подчиниться, — упадёшь глубоко вниз.
О, глубоко видит око! О, высоко ходят тучи!
Выше туч и глубже взоров свет сознания могучий.
Лишь пойми, скажи — и будет. Захоти сейчас, сейчас, —
Будешь светлым, будешь сильным, будешь утром, в первый раз!
Когда стародавний
Святой отец
Рукой спокойной
Из туч гремящих
Молнии сеет
В алчную землю, —
Край его ризы
Нижний целую
С трепетом детским
В верной груди.Ибо с богами
Меряться смертный
Да не дерзнет.
Если подымется он и коснется
Теменем звезд,
Негде тогда опереться
Шатким подошвам,
И им играют
Тучи и ветры; Если ж стоит он
Костью дебелой
На крепкозданной,
Прочной земле,
То не сравняться
Даже и с дубом
Или с лозою
Ростом ему.Чем отличаются
Боги от смертных?
Тем, что от первых
Волны исходят,
Вечный поток:
Волна нас подъемлет,
Волна поглощает,
И тонем мы.Жизнь нашу объемлет
Кольцо небольшое,
И ряд поколений
Связует надежно
Их собственной жизни
Цепь без конца.
Сознанье, как шестой урок,
выводит из казенных стен
ребенка на ночной порог.
Он тащится во тьму затем,
чтоб, тучам показав перстом
на тонущий в снегу погост,
себя здесь осенить крестом
у церкви в человечий рост.
Скопленье мертвецов и птиц.
Но жизни остается миг
в пространстве между двух десниц
и в стороны от них. От них.
Однако же, стремясь вперед,
так тяжек напряженный взор,
так сердце сдавлено, что рот
не пробует вдохнуть простор.
И только за спиною сад
покинуть неизвестный край
зовет его, как путь назад,
знакомый, как собачий лай.
Да в тучах из холодных дыр
луна старается блеснуть,
чтоб подсказать, что в новый мир
забор указывает путь.
Змея-Медяница, старшая меж змей,
Зачем учиняешь изъяны, и жалить, и жалишь людсй?
Ты, с медным гореньем в глазах своих злых,
Собери всех родных и чужих,
Не делай злодейств, не чини оскорбления кровною,
Вынь жало из тела греховного,
Чтоб огонь отравы притих.
А ежели нет, я кару придумал тебе роковую,
Тучу нашлю на тебя грозовую,
Тебя она частым каменьем побьет,
Молнией туча пожжет,
Успокоишься,
От тучи нигде не укроешься,
Ни под колодой, ни под межой,
Ни на лугу, ни в поле,
Ни в темном лесу, ни за травой,
Ни в норе, ни в овраге, в подземной неволе.
Чур меня, чур!
Сниму я с тебя. Медяница, двенадцать шкур,
Все разноцветные,
Глазу заметные,
И иные, для глаз неприметные,
Тебя самое сожгу,
По чистому полю развею!
Слово мое не прейдет, горе и смерть врагу,
Слово мое как Судьба, бойся встречаться с нею!
Июль. Жара. Горячий суховей
Взметает пыль коричневым циклоном,
Несет ее далеко в ширь степей,
И гнет кусты под серым небосклоном.Подсолнечник сломало за окном.
Дымится пылью серая дорога,
И целый день кружится над гумном
Клочок соломы, вырванной из стога.А дни текут унылой чередой,
И каждый день вокруг одно и то же:
Баштаны, степь, к полудню — пыль и зной.
Пошли нам дождь, пошли нам тучи, боже! Но вот под утро сделалось темно.
Протяжно крикнула в болоте цапля.
И радостно упала на окно
Прохладная, увесистая капля.Еще, еще немного подождем.
Уже от туч желанной бурей веет.
И скоро пыль запляшет под дождем,
Земля вздохнет и степь зазеленеет.
Неужели сейчас только бархатный луг
Трепетал позолотой полдневных лучей?
Неуклюжая туча ползет, как паук,
И ползёт — и плетет паутину теней!..
Ах, напрасно поверил я в день золотой,
Ты лгала мне, прозрачных небес бирюза;
Неподвижнее воздух, томительней зной,
И все ближе гремит, надвигаясь, гроза!.. Встанут серые вихри в дорожной пыли,
Заволнуется зыбкое море хлебов,
Дрогнет сад, наклоняясь челом до земли,
Облетят лепестки недоцветших цветов…
Сколько будет незримых, неслышных смертей,
Сколько всходов помятых и сломанных роз!..
Долго солнце огнем благодатных лучей
Не осушит пролитых природою слёз!.. А не будь миновавшие знойные дни
Так безоблачно тихи, светлы и ясны,
Не родили б и черную тучу они.
Страшно воет, завывает
Ветр осенний;
По поднебесью далече
Тучи гонит. На часах стоит печален
Юный ратник;
Он уносится за ними
Грустной думой. ‘О, куда, куда вас, тучи,
Ветер гонит?
О, куда ведет судьбина
Горемыку? Тошно жить мне: мать родную
Я покинул!
Тошно жить мне: с милой сердцу
Я расстался! ’ ‘Не грусти! — душа-девица
Мне сказала.-
За тебя молиться будет
Друг твой верный’. ‘Что в молитвах? я в чужбине
Дни скончаю.
Возвращусь ли? взор твой друга
Не признает. Не видать в лицо мне счастья;
Жить на что мне?
Дай приют, земля сырая,
Расступися! ’ Он поет, никто не слышит
Слов печальных…
Их разносит, заглушает
Ветер бурный.
Зловеще-грозный гул грохочущаго треска,
На миг открывшийся, заоблачный пожар,
И ослепительность стремительнаго блеска,
И где-то резкий, впившийся удар.
Повисших ставен сорванные болты
Опять о стену глухо бьют, таинственно гудя,
Меж туч зловещих небо мутно-желто,
И непрерывен шум тоскливаго дождя.
Притихли девушки, чего-то ждут пугливо,
Их взгляд задумчивый печален и глубок.
Вот снова острый блеск и желтых туч разрывы,
И синим пламенем охваченный восток.
Вот снова грозный гул, зловещ и жутко-долог,
Все изступленней дождь, высоко брызжет грязь,
Поднялись девушки, идут к себе за полог
И Божьей кары ждут, задумчиво крестясь.
Повисших ставен сорванные болты
Сильней качаются, рыдая и гудя.
Меж темных туч все небо мутно-желто,
И непрерывен рев зловещаго дождя.
1
Роса ложится, но солнце всходит,
И в росах тают все отраженья,
Но дни, и ночи, и годы проходят, —
В душе моей все те же любви мученья.
2
По небу тучи ходят, крутятся,
Потом исчезают.
На том же месте неподвижные горы.
Над жизнью дни проходят, крутятся,
Как небесные тучи.
В сердце на том же месте единое гору.
3
Не весенний снег
Убелил весь горный скат:
Это вишни цвет!
Ах, когда б моя любовь
Дожила и до плодов!
4
Как золотые
Дождя упадания, —
Слезы немые, —
Будут в печальной судьбе
Думы мои о тебе.
5
Цветики вишни,
Обрадуйте, падайте!
В городе лишний,
Ветром, как вы, я гоним
К волнам Икуто седым…
Туча небо обтянула
Черной мрака пеленой;
Тихо молния сверкнула
Над равниной водяной;
Ветр завыл и поднял воды,
Встали дикие валы,
Дети грозной непогоды,
Под покровом сизой мглы.
Буря! Поскорее в море
Я спущу мою ладью,
Поплыву, с волнами споря,
И веслом их разобью.
Подхватил ладью холодный,
На хребет свой принял вал,
И далеко он, свободный,
В море легкую помчал.
Сильно на море упругом
Ветр качает легкий челн,
И несутся друг за другом
Волны туч и тучи волн.
Море бьется, море стонет,
Вал девятый недалек,
Недалек! - челнок мой тонет!
Пусть же тонет мой челнок!
Сладко с гордою улыбкой,
При напеве гробовом,
Скрыться под волною зыбкой
И заснуть на дне морском.
Едва пчелиное гуденье замолчало,
Уж ноющий комар приблизился, звеня…
Каких обманов ты, о сердце, не прощало
Тревожной пустоте оконченного дня?
Мне нужен талый снег под желтизной огня,
Сквозь потное стекло светящего устало,
И чтобы прядь волос так близко от меня,
Так близко от меня, развившись, трепетала.
Мне надо дымных туч с померкшей высоты,
Круженья дымных туч, в которых нет былого,
Полузакрытых глаз и музыки мечты,
И музыки мечты, еще не знавшей слова…
О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,
Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!
Тучи декабрьские! Око за око
Я, как и вы, только с виду тосклив,
В мысли и в сердце я весел глубоко,
Тайну веселья познав, но сокрыв.
Тайна простая: «тем лучше, чем хуже!»
Гляньте на солнце! Чуть только взойдет, —
Тотчас склоняется, мерзнет на стуже
И, испугавшись, под землю идет.
Спрячется! Лезут отвсюду туманы!..
Холодно, боязно, скучно, темно...
Царствуют вьюги, бушуют бураны...
Солнце — причина, виновно оно!
Чуть отогреет, сейчас исчезает...
Там бы и греть ему, где холодней!
То же и в людях: где жизнь нагнетает,
Падает духом и смотрит грустней.
Мысль, это — солнце! Кто мыслью слабеет,
С зимнего солнца образчик берет:
Ждет, чтобы глянуть, когда потеплеет —
Ждет, чтоб другие согрели... Прождет!
Две-три звезды. Морозец зимней ночки.
Еще на окнах блестки и узоры,
То крестики, то елки, то цепочки —
Седой зимы холодные уборы.Как хорошо! Как грусть моя свежа,
Как много сил! Я думал — все пропало…
Душа блестит, дрожа и ворожа,
И сердце жить еще не начинало.Я жил, но жизнь еще не та была;
Я рассуждал, желал и делал что-то;
Простых чудес моя душа ждала. —
Что для нее житейская забота? ***Месяц неуклюжий, месяц красноликий —
Завтра будут тучи, снег и ветер дикий.Задымят, запляшут тучи снеговые,
Обнажатся ветром коры ледяные.Заревет, завоет злая завируха,
Ослепляя очи, оглушая ухо.То затихнет робко, то грозою белой —
Вихрем закрутится, бурей ошалелой.Ветер вниз по трубам с гулом пронесется,
Чистыми волнами в комнаты ворвется.А умчатся тучи, снег и ветер пьяный —
Мы кругом увидим свежие курганы.Свечереет; стихнет; небо засребрится —
Белая пустыня тоже зазвездится.
Под сводом хмурых туч, спокойствием обятых, —
Ненастный день темнел и ночь была близка, —
Грядой далеких гор, молочно-синеватых,
На грани мертвых вод лежали облака.
Я с острова глядел на море и на тучи,
Остановясь в пути, — и горный путь, виясь
В обрыве сизых скал, белел по дикой круче,
Где шли и шли они, под ношею клонясь.
И звук их бубенцов, размеренный, печальный,
Мне говорил о том, что я в стране чужой,
И душу той страны, глухой, патриархальной,
Далекой для меня, я постигал душой.
Вот так же шли они при Цезаре, при Реме,
И так же день темнел, и вдоль скалистых круч
Лепился городок, сырой, забытый всеми,
И человек скорбел под сводом хмурых туч.
Во мгле холоднаго тумана,
На всем просторе океана,
От полюса до южных стран—
Бушует дико ураган.
Отчаянья и злобы полный,
Вздымает он горою волны,
С седою пеной на хребтах.
В нависших низко небесах
Рождает тучу он за тучей,
И блеском молнии летучей
На миг бывает озарен
Покрытый мраком небосклон.
И только царь морей безбрежных,
Паря над бездной волн мятежных,
Где гибнут кит и кашалот,—
Свершаешь смелый свой полет
Без колебаний и усилья…
Раскинув царственныя крылья,
Вперяя вдаль спокойный взор,
Как будто-бы небес простор
Им измеряя,—над туманом,
Над безпощадным ураганом,
Ниспровергающим утес,—
Победно реет альбатрос!
О, как в тебе лазури чистой много
И черных, черных туч!
Как ясно над тобой сияет отблеск Бога,
Как злой огонь в тебе томителен и жгуч.
И как в твоей душе с невидимой враждою
Две силы вечные таинственно сошлись,
И тени двух миров, нестройною толпою
Теснясь к тебе, причудливо сплелись.
Но верится: пройдет сверкающий громами
Средь этой мглы божественный глагол,
И туча черная могучими струями
Прорвется вся в опустошенный дол.
И светлою росой она его омоет,
Огонь стихий враждебных утолит,
И весь свой блеск небесный свод откроет
И всю красу земли недвижно озарит.
1881
У старика и старухи
Был котенок черноухий,
Черноухий и белощекий,
Белобрюхий и чернобокий.
Стали думать старик со старухой:
— Подрастает наш черноухий.
Мы вскормили его и вспоили.
Только дать ему имя забыли.
Назовем черноухого Тучей —
Пусть он будет большой и могучий.
Выше дерева, больше дома.
Пусть мурлычет он громче грома!
— Нет, — сказала, подумав, старуха,
Туча легче гусиного пуха.
Гонит ветер огромные тучи,
Собирает их в серые кучи.
Свищет ветер
Протяжно и звонко.
Не назвать ли нам Ветром
Котенка?
— Нет, старуха, — старик отвечает, —
Ветер только деревья качает,
А стена остается в покое.
Не назвать ли котенка Стеною?
Старику отвечает старуха:
— Ты лишился от старости слуха!
Вот прислушайся вместе со мною:
Слышишь, мышка шуршит за стеною?
Точит дерево мышка-воришка…
Не назвать ли нам кошку — Мышка?
— Нет, старуха, — старик отвечает, —
Кошка мышку со шкуркой съедает.
Значит, кошка сильнее немножко!
Не назвать ли нам кошку Кошкой?..