Туманский прав, когда так верно вас
Сравнил он с радугой живою:
Вы милы, как она, для глаз
И как она пременчивы душою;
И с розой сходны вы, блеснувшею весной:
Вы так же, как она, пред нами
Цветете пышною красой
И так же колетесь, бог с вами.
Но более всего сравнение с ключом
Мне нравится — я рад ему сердечно:
Да, чисты вы, как он, и сердцем и умом,
И холодней его конечно.
Сравненья прочие не столько хороши;
Поэт не виноват — сравненья неудобны.
Вы прелестью лица и прелестью души,
К несчастью, бесподобны.
Т — прав, когда так верно вас
Сравнил он с радугой живою:
Вы милы, как она, для глаз
И, как она, пременчивы душою;
И с розой сходны вы, блеснувшею весной:
Вы так же, как она, пред нами
Цветете пышною красой
И так же колетесь, бог с вами.
Но более всего сравнение с ключом
Мне нравится — я рад ему сердечно:
Да, чисты вы, как он, и сердцем и умом,
И холодней его, конечно.
Сравненья прочие не столько хороши;
Поэт не виноват — сравненья неудобны.
Вы прелестью лица и прелестью души,
К несчастью, бесподобны.
Желал бы очень я всегда идти в сравненье
С певцом, которого прозвали Фраунлоб
За то, что преклонял он горделивый лоб
Лишь перед женщиной, жил ей лишь на служенье.
Ни шума грозных битв, ни доблестных особ
Не славило нигде поэта песнопенье;
И он обычное приял вознагражденье —
Все те же женщины его свели во гроб.
Я так же, как и он, прекрасным посвящаю
Всю жизнь мою; мой долг — увеселять лишь их:
Во славу женщины слагается мой стих;
Он — вечный мой пример, и мне — я это знаю,
Придется, наконец, приять такую ж мзду:
От женщин именно в могилу я сойду!
Tуманский прав, когда так верно вас
Сравнил он с радугой живою:
Вы милы, как она, для глаз
И как она пременчивы душою;
И с розой сходны вы, блеснувшею весной:
Вы так же, как она, пред нами
Цветете пышною красой
И так же колетесь, Бог с вами.
Но более всего сравнение с ключом
Мне нравится — я рад ему сердечно:
Да, чисты вы, как он, и сердцем и умом,
И холодней его конечно.
Сравненья прочие не столько хороши;
Поэт не виноват — сравненья неудобны.
Вы прелестью лица и прелестью души,
К несчастью, бесподобны.
Я всей душой к жене привязан;
Я в люди вышел… Да чего!
Я дружбой графа ей обязан,
Легко ли! Графа самого!
Делами царства управляя,
Он к нам заходит, как к родным.
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Прошедшей, например, зимою
Назначен у министра бал;
Граф приезжает за женою —
Как муж, и я туда попал.
Там, руку мне при всех сжимая,
Назвал приятелем своим!..
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Жена случайно захворает —
Ведь он, голубчик, сам не свой:
Со мною в преферанс играет,
А ночью ходит за больной.
Приехал, весь в звезда́х сияя,
Поздравить с ангелом моим…
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
А что за тонкость обращенья!
Приедет вечером, сидит…
«Что вы все дома… без движенья?
Вам нужен воздух…» — говорит.
«Погода, граф, весьма дурная…»
— «Да мы карету вам дадим!»
Предупредительность какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Зазвал к себе в свой дом боярский;
Шампанское лилось рекой…
Жена уснула в спальне дамской…
Я в лучшей комнате мужской.
На мягком ложе засыпая,
Под одеялом парчевы́м,
Я думал, нежась: честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Крестить назвался непременно,
Когда господь мне сына дал,
И улыбался умиленно,
Когда младенца восприял.
Теперь умру я, уповая,
Что крестник взыскан будет им…
А счастье-то, а честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
А как он мил, когда он в духе!
Ведь я за рюмкою вина
Хватил однажды: ходят слухи…
Что будто, граф… моя жена…
Граф, говорю, приобретая…
Трудясь… я должен быть слепым…
Да ослепит и честь такая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненье с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!