Безрифмина совет:
Без жалости все сжечь мое стихотворенье!
Быть так! Его ж друзья, невинное творенье
Своею смертию умрет!
1805
1.
Совет Труда и Обороны сделал ассигнование миллионное.
2.
Но помните, — не вечна сумма оная;
3.
постоянный хлеб рабочим дадут
4.
только труд, труд и труд.
1.
Лишь власть Советов — рабочая власть.
2.
Чтоб власть советская не пала,
3.
надо профсоюзы крепить,
4.
чтоб РКП силы из союзов черпала.
1.
Да здравствует власть Советов!
2.
Товарищ, тебе действительно власть нравится эта?
3.
Если она тебе действительно нравится, спеши трудом с разрухой справиться.
Нельзя воспитывать щенков
Посредством крика и пинков.
Щенок, воспитанный пинком,
Не будет преданным щенком.
Ты после грубого пинка
Попробуй подзови щенка!
Какое хочешь имя дай
Твоей поэме полудикой:
Петр длинный, Петр большой, но только Петр Великой —
Ее не называй.
Морщины думы и совета
Не красят твоего лица:
Со звонкой лирою поэта
Плющом довольствуйся певца.Родится дивным музыкантом
На шаткой ветке соловей,
Но всё снегирь не будет Кантом
И Соломоном — воробей.Май 1886
1.
Товарищ, ты хочешь, чтоб был в России не этот «совет»,
2.
а твои делегаты стекались на съезд?
3.
Надо, чтоб не пешком делегат ходил,
4.
а по ремонтированной дороге ездил.
5.
Лишь когда воскреснет дорога эта,
6.
к будущему помчимся под знаменем Советов.
1.
Что сделать, чтоб Всероссийский съезд Советов
2.
стал съездом всего света?
3.
Молотом укрепить Коммуны эру,
чтоб и товарищи Европы последовали примеру,
4.
и крепче винтовку держать,
чтоб никому не вздумалось насесть на свободу Коммуны.
1.
Товарищи! Почему в Европе до сих пор нет Советов, а буржуи у власти?
2.
Потому что там примазались к рабочим меньшевики-реформисты.
3.
Три короба наобещает такой рабочему, а глядишь, на деле, буржую — друг истый.
4.
Запомните это, товарищи! Единственная ваша рабочая партия — коммунисты.
1.
Мы власть Советов упрочили.
А концессии вызывают сомнение.
Прошу слова вне очереди
для экстренного заявления.
2.
Пустыри сдадим на концессии
в аренду с лесами и рудами,
3.
паровозы получим экспрессы
и новое оборудование.
4.
Нам капитал не страшен
при пролетарской диктатуре:
по планам и заданиям нашим
вези, буржуй, машину и арматуру.
Поверь: когда слепней и комаров
Вокруг тебя летает рой журнальный,
Не рассуждай, не трать учтивых слов,
Не возражай на писк и шум нахальный:
Ни логикой, ни вкусом, милый друг,
Никак нельзя смирить их род упрямый.
Сердиться грех — но замахнись и вдруг
Прихлопни их проворной эпиграммой.
Советов полезных немало
И мне надавали они,
Твердили мне: случая ждите!
И ждал я несчетные дни.
Но слушая эти советы.
От голоду умер бы я,
Когда бы судьба не послала
Мне друга утешить меня.
И добрый, он подал мне хлеба,
Из верных, спасительных рук…
Его бы я обнял за помощь —
Да трудно… я сам этот друг!
В минуту жизни трудную,
Когда стеснится грудь,
Храни ухватку чудную
И постарайся бзднуть:
Есть что-то столь приятное,
Как облегчишь живот,
Что радость непонятная
Вдруг на сердце найдет.
С души как бремя скатится,
Томленье далеко,
Хохочется, и плачется,
И так легко, легко...
Давайте пить и веселиться,
Давайте жизнию играть,
Пусть чернь слепая суетится,
Не нам безумной подражать.
Пусть наша ветреная младость
Потонет в неге и вине,
Пусть изменяющая радость
Нам улыбнется хоть во сне.
Когда же юность легким дымом
Умчит веселья юных дней,
Тогда у старости отымем
Все, что отымется у ней.
Уймешься ль куликать? жена тазала мужа:
Ты видишь, нас скуда кака пришибла, нужа! —
Тащит кто боле дом, ей муж сказал в ответ,
Ты лучше знаешь то: иль я, иль наш сосед?
Жена ему на то ни слова не сказала,
Краснела только лишь, задумалась, молчала.
1.
Скульский
с Патеком
нам пишут,
и весельем оба пышут:
«Мир такой загнем Советам,
что они не взвидят света…
2.
Если нужен мир вам с Польшей,
дайте нам земли побольше.
А война, — нам наплевать,
в Кремль приедем пировать.
3.
Мы рабочих скрутим тварей.
Присмиреет пролетарий…»
4.
Чешет Патек в голове:
«Не судьба, знать, нашей славе.
Думал гнуть Совет в Москве,
а Совет-то уж в Варшаве…»
5.
Ах, подобный видя вид,
горько Скульский заскулит.
И для Патека
здесь не патока…
Брось, Антанта, с миром игру,
слов не потратим многих
Всех, кто не хочет протягивать рук,
заставим протянуть ноги
Мир с Россией — один путь.
В истории не было примера,
чтоб всех рабочих могли перетянуть
щуплые два премьера.
«К миру не знаете ль пути простого?..»
К миру не знаете ль пути простого? —
Как же, он посредине Ростова.
Попробуйте новый совет
От вопросов у Антанты захватило дух,
а русский — отшиб аппетит.
Собирает «советы» из одного, из двух,
из трех, из четырех, из пяти.
Были «советы» человек и в шесть и в семь,
кажется, были человек и в восемь.
Антанта в «советах» запуталась совсем,
ни в одном не разобравшись вопросе.
Так Антанта вовсе от «советов» осовеет.
Вместо всех «советов» прочих
надо б ей собрать один Совет —
Совет Депутатов РАБОЧИХ.
Когда судьба тебя послала
В тернистый, трудный жизни путь
И пищей скорби упитала
Твою взволнованную грудь,
И если небом заповедан
Тебе священный крест любви, —
Живи один! Кому ты предан —
С собой в путь мрачный не зови!
Пусть тяжко с милым нам созданьем
Не разделить судьбы своей,
Но верь: стократно тяжелей
Его терзать своим страданьем!
Много слышал добрых я советов,
Наставлений, ласки и обетов;
Говорили: «Только не ропщите,
Мы уж вас поддержим, погодите!»
Я поверил, ждал, заботы кинул,
И едва от голоду не сгинул…
Да нашелся добрый человек,
Поддержал, спасибо, он мой век.
Каждый день он хлеба мне приносит,
И в награду ничего не просит…
Обнял бы его я — да нельзя!
Человек-то добрый этот — я.
Вино хвалити или хулити — не знаю,
Яко в оном и ползу и вред созерцаю.
Полезно силам плоти, но вредныя страсти
Возбуждает силою свойственныя сласти.
Обаче дам суд сицев: добро мало пити,
Тако бо здраво творит, а не весть вредити;
Сей Павел Тимофею здравый совет даше,
Той же совет да хранит достоинство ваше.
Давали советы и наставленья
И выражали свое восхищенье.
Говорили, чтоб только я подождал,
Каждый протекцию мне обещал.
Но при всей их протекции, однако,
Сдох бы от голода я, как собака,
Если б один добряк не спас —
Он за меня взялся тотчас.
Вот добряк! За мною он в оба;
Я не забуду его до гроба.
Жаль — не обнять мне его никак.
Потому что сам я этот добряк.
«Если хочешь ты папе советом помочь»,
Шепчет папа любимице-дочке,
«Будут целую ночь, будут целую ночь
Над тобою летать ангелочки.
Блещут крылышки их, а на самых концах
Шелестят серебристые блестки.
Что мне делать, дитя, чтоб у мамы в глазах
Не дрожали печальные слезки?
Плещут крылышки их и шумят у дверей.
Все цвета ты увидишь, все краски!
Чем мне маме помочь? Отвечай же скорей!»
— «Я скажу: расцелуй ее в глазки!
А теперь ты беги (только свечку задуй
И сложи аккуратно чулочки).
И сильнее беги, и сильнее целуй!
Будут, папа, летать ангелочки?»
Они давали мне советы, наставленья,
Не мало почестей я получал от них;
Просили лишь иметь немножечко терпенья,
Суля протекцию по мере сил своих.
Однако, с этой всей протекцией, конечно,
От голода совсем издохнуть я бы мог,
Да славный человек нашелся; он сердечно
Мне руку протянул и истинно помог.
Прекрасный человек! Дает мне хлеба, платья;
Ему я вечную признательность воздам.
Как жаль, что не могу его поцеловать я:
Ведь этот человек прекраснейший — я сам.
Скучно с жизнью старческой,
Скучно, други, в мире жить;
Грустно среди пиршества
О могиле взгадывать
И с седою мудростью
К ней, наморщась, двигаться.
Поспешайте ж, юноши,
Наслаждаться жизнию!
Отпируйте в радости
Праздник вашей юности!
Много ль раз роскошная
В год весна является?
Много ль раз долинушку
Убирает зеленью,
Муравою бархатной,
Парчой раззолоченной?
Не одно ль мгновение
И весне и юности?
Лев учредил совет какой-то неизвестно;
И посадя в нево сочленами слонов,
Прибавил больше к ним ослов.
Хотя слонам сидеть с ослами и не вместно,
Но лев не мог тово числа слонов набрать,
Какому надлежало
В совете заседать.
Ну, что ж? пускай числа всево бы недостало,
Ведь этоб не мешало
Дела производить. —
Нет; как же? а устав уж ли переступить?
Хоть будь ослы судьи, лишь счетом бы их стало.
А сверх того, как лев совет сей учреждал
Он эдак рассуждал,
И все надеждой льстился,
Что ум слонов
На разум наведет ослов.
Однако как совет открылся,
Дела совсем другим порядком потекли:
Ослы слонов с ума свели.
«Не живи так быстро, так мятежно!
Посмотри — еще весна кругом.
К сердцу радость ластится так нежно…
Ты ж бледнеешь, вянешь с каждым днем.
Ненадолго розы увядают:
Лишь пахнет весной — цветут опять;
Соловьи в леса к нам прилетают
И поют… иль их не хочешь ждать?»
«Не хочу. Пусть жизнь скорей промчится —
Вольно, бурно, страстью и огнем!
Пусть угасну я, как та зарница,
Что, сверкнув, исчезла за холмом!»
Прочитай, посмотри и выполни это:
Обыкновенно публика помогает так:
внесет пятак
и рада —
сделала, что надо!
Дойдет пятак до голодных мест —
крестьянин кусочек хлеба съест
и снова зубы на полку.
В случайной помощи мало толку.
И жертвователя такого спросим гневно:
«Сам-то ты обедаешь ежедневно?
И крестьянин ежедневно хочет есть.
Значит, и помощь надо ежедневно несть».
Не вразброд,
не случайно,
а день за днем —
помогай голодающему, заботься о нем.
Помните!
Голод не побежден пока.
Берите голодающих на иждивение.
Жертвуйте деньгами!
Уделяйте часть пайка!
Если, друг, тебе сгрустнется,
Ты не дуйся, не сердись:
Все с годами пронесется —
Улыбнись и разгрустись.
Дев измены молодые,
И неверный путь честей,
И мгновенья скуки злые
Стоят ли тоски твоей? Не ищи страстей тяжелых;
И покуда бог дает,
Нектар пей часов веселых;
А печаль сама придет.
И, людей не презирая,
Не берись учить других;
Лучшим быть не вображая,
Скоро ты полюбишь их.Сердце глупое творенье,
Но и с сердцем можно жить,
И безумное волненье
Можно также укротить…
Беден, кто, судьбы в ненастье
Все надежды испытав,
Наконец находит счастье,
Чувство счастья потеряв.
У барина была Собака шаловлива,
Хоть нужды не было Собаке той ни в чем:
Иная бы таким житьем
Была довольна и счастлива
И не подумала бы красть!
Но уж у ней была такая страсть:
Что из мясного ни достанет,
В минуту стянет.
Хозяин сладить с ней не мог,
Как он ни бился,
Пока его приятель не вступился
И в том ему советом не помог.
«Послушай», говорит: «хоть, кажется, ты строг,
Но ты лишь красть Собаку приучаешь,
Затем, что краденый кусок
Всегда ей оставляешь.
А ты вперед ее хоть меньше бей,
Да кражу отнимай у ней».
Едва лишь на себе Собака испытала
Совет разумный сей, —
Шалить Собака перестала.
Наслаждайтесь, юноши,
Упивайтесь жизнию,
Отпируйте в радости
Праздник вашей юности.
Много ль раз роскошная
В год весна является?
Много ль раз долинушку
Убирает зелью?
Не одно ль мгновение
Как весне — и юности?
Счастлив, кто с подругою
Вдоволь погостил у ней.
Счастлив, кто и лишний час
Провёл в полной радости.
Поспешайте ж, юноши,
Наслаждаться жизнию.
Отпируйте в радости
Праздник вашей юности.
Редко светит на небе
Солнушко без облаков,
Реже после юности
Дни бывают веселы,
Скучно жизнью старческой,
Скучно, други, в мире жить,
Грустно и средь пиршества
О могиле взгадывать
И с седою мудростью
К ней, морощась, двигаться.
Сидит под балдахином
Китаец Цу-Кин-Цын
И молвит мандаринам:
«Я главный мандарин! Велел владыко края
Мне ваш спросить совет:
Зачем у нас в Китае
Досель порядка нет?»Китайцы все присели,
Задами потрясли,
Гласят: «Затем доселе
Порядка нет в земли, Что мы ведь очень млады,
Нам тысяч пять лишь лет;
Затем у нас нет складу,
Затем порядку нет! Клянемся разным чаем,
И желтым и простым,
Мы много обещаем
И много совершим!»«Мне ваши речи милы, -
Ответил Цу-Кин-Цын, -
Я убеждаюсь силой
Столь явственных причин.Подумаешь: пять тысяч,
Пять тысяч только лет!»
И приказал он высечь
Немедля весь совет.
1.
Отныне
езды на паровозах нет.
2.
Дуракам, известно, закон не писан.
3.
Много в поезде мест, или мало, —
садятся как и на что попало.
4.
Паровоз, мол, не лошадь,
паровоз, мол, силён,
всякую тяжесть выдержит он.
5.
А паровозу вред не малый;
капля по капле ломает скалы.
6.
Сегодня мало,
завтра мало,
7.
а через месяц
публика паровоз поломала.
8.
А главное — машинисту грех чистый.
Стонут от помехи кочегары и машинисты.
9.
Если б вам
при ходьбе на шею насели, 1
0.
вы бы немного вот так походили, 1
1.
а потом задышали б еле.1
2.
Сломают сами
и орут в уши:
транспорт, мол, в Советской России разрушен.1
3.
Ты же и разрушил транспорт весь!
Зря верхом на паровоз не лезь.1
4.
А полезешь — поймает дорога.
За разгром паровозов ответишь строго.
Выводя ослов на сцену в басенках твоих,
Называй ты поименно каждого из них;
А иначе выйдет плохо: вдруг из всех углов
Набегут к твоей картине дюжины ослов.
Заревет сейчас же каждый, впавши в ярый гнев:
«Ах, мои вед это уши! Этот мерзкий рев —
Голос мой! Осел-то этоть — я, ей-Богу, я,
И меня сейчас узнает родина моя,
Несмотря на то, что скрыто прозвище мое!
Я в осле представлен этом, я… И-йо! и-йо!»
Одного скота хотел ты пощадить — и вот
На теба сейчас же стадо целое ревет!
Взбежавши на пригорок,
Зайчишек тридцать-сорок
Устроили совет
«Житья нам, братцы, нет».
«Беда. Хоть с мосту в воду».
«Добудемте права!»
«Умремте за свободу!»
От смелых слов у всех кружилась голова.
Но только рядышком шелохнулась трава,
Как первый, кто кричал: «За волю в землю лягу!»
С пригорка задал тягу.
За ним все зайцы, кто куда,
Айда!
* * *
Зайчишка с заинькой под кустиком сидела.
«Охти мне, без тебя уж стала тосковать.
Ждала тебя, ждала: глаза все проглядела.
Договорились, что ль, в совете вы до дела?»
«Договорилися. Решили бунтовать!»
О бунте заячьем пошли повсюду толки.
Не говоря уж о лисе,
Теперь, поди, хвосты поджали звери все, —
А больше всех, понятно, волки?!