Милостивая государыня,
Елизавета Николаевна! О, как мила она,
Елизавета Тушина,
Когда с родственником на дамском седле летает.
А локон ее с ветрами играет,
Или когда с матерью в церкви падает ниц,
И зрится румянец благоговейных лиц!
Тогда брачных и законных наслаждений желаю
И вслед ей, вместе с матерью, слезу посылаю.
Есть тонкая внестыдность совершенства
В как будто бы безстыдных торжествах
Явленья плоти, в умственных пирах,
Ведущих смыслы слов до верховенства.
Художник знает ясное блаженство
Отобразить в колдующих зрачках
Нагое тело, весь его размах.
Свет творчества есть право на главенство.
Но в этом также тонкий яд разлит:—
Кто видел тайну, тайну не забудет.
Париж—цветок, который вечно будет
Из лиц, из слов, улыбок, стен и плит
Струить намек, что звоны струн пробудит:—
Здесь тело в духе цельным сном горит.
Когда придет кончина мира,
Последний день и страшный суд,
Вострубят ангелы, восплещет море,
Леса и горы вострепещут,
И спящи во гробах восстанут из гробов,
От мрачного забвения воспрянут
И паки свет узрят,
Не зрели коего иные многи веки
И коих плоть рассеяна была
Малейшим и очам непостижимым прахом, —
И се на облаках
И окружаемый огнем светлее солнца
Вселенныя правитель
Явится жителям земли.
Я слышу глас его:
«О беззаконники!
Вы видели мою премудрость
Во устроенном мной пространстве
И в распорядке вещества.
Вы видели мою и силу:
Рука моя вселенну держит;
Вы видели мою и милость:
Я вас кормил, поил и огревал
И многочисленны я вам давал успехи,
Из ничего я вас во бытие привел,
Дал разум вам и волю,
Не сделав только вас богами,
Вам не дал совершенства.
Не требуйте даров противу естества,
Против согласия рассудка,
Противу разума, противу всех понятий.
Не могут отрасли быть корнем,
Ни человеки богом.
Хотя судеб моих и свойства моего
Всех точностей и не постигли вы,
Но видели меня;
Вы видели меня
И слышали мой глас, вам совестью вещанный,
Но вы ему внимати не хотели.
За ложь имели счастье вы, —
За истину страдайте,
Ступайте в вечный огнь!
А вы, мои любезны чада,
Которы истину хранили на земли,
Ступайте в райское селенье
И будьте моего веселия и славы
Причастны вечно!
Откроется вам часть судеб моих и таинств,
И все постигнете, что ведать вам потребно
К успокоению сердец и любопытства,
Узнаете причину
Непостижимости моей;
Узнаете вину своей вы краткой жизни
И слабого состава;
Узнаете вину, почто я смертных род
Подверг болезням и печалям,
И, не входя
Во глубину судеб моих,
На совершенстве утверждаясь,
Довольны будете своим несовершенством.
Ступайте в вечну жизнь и в бесконечну радость!»
Разсекши огненной стезею
Небесный синеватый свод,
Багряной облечен зарею,
Сошел на землю Новый Год;
Сошел — и гласы раздалися,
Мечты, надежды понеслися
На встречу божеству сему.
Гряди, сын вечности прекрасный!
Гряди, часов и дней отец!
Зовет счастливый и несчастный:
Подай желаниям венец!
И самого среди блаженства
Желаем блага совершенства
И недовольны мы судьбой.
Еще вельможа возвышаться,
Еще сильнее хочет быть;
Богач — богатством осыпаться
И горы злата накопить;
Герой бессмертной жаждет славы,
Корысти — льстец, Лукулл — забавы,
И счастия — игрок в игре.
Мое желание: предаться
Всевышнего во всем судьбе,
За счастьем в свете не гоняться,
Искать его в самом себе.
Меня здоровье, совесть права,
Достаток нужный, добра слава
Творят счастливее царей.
А если милой и приятной
Любим Пленирой я моей
И в светской жизни коловратной
Имею искренних друзей,
Живу с моим соседом в мире,
Умею петь, играть на лире:
То кто счастливее меня?
От должностей в часы свободны
Пою моих я радость дней;
Пою Творцу хвалы духовны,
И добрых я пою царей.
Приятней гласы становятся
И слезы нежности катятся,
Как Россов матерь я пою.
Петры и Генрихи и Титы
В народных век живут сердцах;
Екатерины не забыты
Пребудут в тысяще веках.
Уже я вижу монументы,
Которых свергнуть элементы
И время не имеют сил.
Пришел на землю Новый Год (1781).
Мольбы и плески восшумели,
Тимпаны, громы возгремели.
И дай желаниям венец!
Среди текущих рек блаженства
Мы благ желаем совершенства.
Безсмертной воин жаждет славы.
Леандр Фортуны при игре
Здоровье, хлеб и совесть права,
Одежда, сон и добра слава
Меня равняют с королем.
А если милой и прекрасной.
И в здешней жизни, пышной, страстной.
Живу с моим соседством в мире.
Кто есть счастливее меня (1780 и 1783).
От должности в часы свободны (1780, 1783 и 1798).
Нежнее гласы становятся (1780).
Петры, Траяны, Генрих, Титы.
«Престаньте здесь шуметь вы, резвые Зефиры,
И не тревожьте прах любезныя Плениры».
Зефир с ракитников пушистых
Аврорин бисер осыпал;
На озере в зыбях струистых
Всходящий солнца луч играл.
То с резвой ветерков станицей
Он по водам мелькал зарницей;
То молнией вился в травах;
То на пестреющих цветах
Он в ярких искрах рассыпался —
И луг, казалось, загорался.
Проснувшись, ручеек играет
В янтарных гладких берегах:
То пену в жемчуг рассыпает
На золотых своих кудрях
И гордо по кремешкам льется,
Иль между роз украдкой вьется,
Им на ушко любовь журчит;
То, закатясь в лесок, молчит
И под столетним дубом дремлет,
Иль соловьиным песням внемлет.
За перлов облак закатился,
Взвиваясь, жавронок стрелой —
И громкий, звонкий свист разлился
Под твердью светлоголубой.
Граждане чистых вод безмолвны,
Играя, рассекают волны,
В весельи встретя новый день;
Приятный свет, густая тень,
Давая вольный путь отраде,
Манят иль к пользе, иль к прохладе,
Везде природы совершенство
Луч осветил всходяща дня;
Все чувствует свое блаженство,
Все веселится вкруг меня,
Все видит счастье под ногами,
Не гонится за ним морями:
Никто от счастья не далек.
Один лишь только человек,
Гордясь свободой без свободы,
Блаженства ищет вне природы.
Ему лишь свод небесный низок,
Тесна обширность дальних стран;
Ему от юга север близок
И мелок грозный океан.
Среди богатства — нищ и беден,
Средь пользы — ядовит и вреден.
Он тем не сыт в алчбе своей,
Чего довольно твари всей.
Природа рай ему готовит —
Он в нем ужасный ад становит.
Ему весна целебны травы
Со ароматом в дань несет,
И гряды с овощем кудрявы
Горяще лето в дар дает.
Там осень нивы позлащает
И в дар ему их посвящает;
Сбирая виноград в полях,
Шампанско пенит в хрусталях;
Очистя воздух, смешан с ядом,
Зима ему полезна хладом.
Но он дары их презирает
И мочною своей рукой
Земли утробу раздирает,
Во ад спускается живой,
Геенну дерзостью смущает
И нагло тамо похищает
У фурий корень страшных бед —
Пороки в золоте несет,
В селитре лютые пожары,
В меди громовые удары.
И се он в громах гибель мещет,
Куда его достигнет взор;
Природа там его трепещет,
Сердца трясутся крепких гор.
Напрасно лев в леса дремучи,
Напрасно ястреб в темны тучи
Скрывают в робости свой след;
Для сил его пределов нет.
Он в небесах орлу опасен,
Он киту в безднах вод ужасен.
Ужасен — и в развратной воле,
Себе чтя тесным царством свет,
Чтоб расширить свою власть боле.
Полки бессмертных создает,
Превыше звезд их ставит троны —
И пишет им свои законы;
Хвалясь, что сонм его богов,
Держа в руках судьбу миров,
Ему в угодность светом блещет,
Низводит дождь и громы мещет.
Но в мыслях гордых возносяся,
Среди богов свой ставя трон
И с ними молнией деляся,
Ужели стал счастливей он?
Ужель их рай, мечтой рожденный,
Блаженством, счастьем насажденный,
Приближить к сердцу не возмог?
Или его всемощный бог,
Который мир из благ составил,
В его лишь сердце зло оставил?
Так, он один страдать назначен
Из чувствующих тварей всех;
В лучах блестящей славы мрачен,
Уныл в обятиях утех,
Среди забав тосклив и скучен,
На троне с рабством неразлучен.
На что ни кинет мрачный взгляд,
Изо всего сосет лишь яд;
Одних мечтаний ложных жаждет —
И между благ в несчастьи страждет.
Ему покой и радость чужды:
Рожден желаньями кипеть.
Его отрада — множить нужды,
Его мученье — их терпеть.
Средь брани ищет он покою;
Среди покоя — алчет бою;
В неволе — враг земных богов;
На воле — ищет злых оков;
Он в будущем лишь счастье видит
И в настоящем ненавидит.
Так странник, ночью, в час погоды,
Когда вихрь корни рвет древес,
И в бездны с гор бьют шумны воды,
Под черной тучей воет лес,
Почтя селенья близка знаком
Огонь, рожден истлевшим злаком,
К нему стремится, все презрев —
И колкий терн и тигров рев;
А свет, сей свет ему любезный,
Манит на край бездонной бездны.
Но где ж блаженство обитает,
Когда его в природе нет?
Где царство, кое он мечтает?
Где сей манящий чувства свет?—
Вещают нам — вне протяженья,
Где чувство есть, а нет движенья.
Очисти смертный разум твой,
Взгляни — твой рай перед тобой,
Тебя одна лишь гордость мучит;
Природа быть счастливым учит.
Имея разум ослепленный
И цену слаб вещей познать,
Напрасно хочешь вне вселенной
Свое ты счастье основать.
Вотще свой рай ты удаляешь
И новы благи вымышляешь.
Умей ценить природы дар
И, не взлетая, как Икар,
Познай вещей ты совершенство —
И ты себе найдешь блаженство.