Часто от паштета корка
Наш ломает крепкий зуб,
Часто на прохожих зорко
Смотрит старый Соллогуб,
Смотрит зорко он, ей-ей,
Соловей, соловей, быстроногий соловей!
Ты нас забыл, неверный соловей! мы
летний ветер за тобой пошлем. О, при-
летай скорей! И лес, и поле — все мы
долго ждем.
Пусть голос соловья прекрасный,
Пленяя, тешит, нежит слух,
Но струны лиры громогласной
Прочнее восхищают дух.
Любитель Муз, с зарею майской
Спеши к источникам ключей:
Ступай подслушать на Фурштатской,
Поет где Пушкин-соловей.
Сладкозвучный соловей!
Говори душе моей;
Пой мне песнь бывалых дней,
Сладкозвучный соловей.Как я любовался ей,
Без заботы, без затей,
В светлой юности моей,
Сладкозвучный соловей.Верил я словам друзей,
Верил доброте людей,
Песне радуясь твоей,
Сладкозвучный соловей.Песнь твоя в тиши ночей
Нынче стала мне грустней;
Спой мне песнь бывалых дней,
Сладкозвучный соловей.
В ветвях олеандровых трель соловья.
Калитка захлопнулась с жалобным стуком.
Луна закатилась за тучи. А я
Кончаю земное хожденье по мукам,
Хожденье по мукам, что видел во сне —
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне
Воскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.
Соловьи, соловьи, соловьи,
Не заморские, не чужие,
Голосистые, наши, твои,
Свет немеркнущий мой, Россия!
Им, певучим, остаться в веках
Над ватагой берез непослушных,
На прибрежных густых лозняках,
Над малиной — зеленой и душной;
Над черемухой, дикой, лесной,
Чей веселый наряд неизменен, —
Вся она в белой пене весной,
В бело-белой и в розовой пене!
Залез
Голодный коршун негде в лес,
И соловья унесъ;
А он ему петь песни обещает.
Разбойник отвещает:
Мне надобен обедъ;
А в песнях нужды нет.
Того кто жалости в себе не ощущает,
Против достоннства прибыток возмущает,
И восхищаетъ;
Достоинство тому напрасно все вещает.
Из слез моих выходит много
Благоухающих цветов,
И стоны сердца переходят
В хор сладкозвучных соловьев.
Люби меня, и подарю я,
Дитя, тебе цветы мои,
И под окошками твоими
Зальются звонко соловьи.
В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,
Поет над розою восточный соловей.
Но роза милая не чувствует, не внемлет,
И под влюбленный гимн колеблется и дремлет.
Не так ли ты поешь для хладной красоты?
Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты?
Она не слушает, не чувствует поэта;
Глядишь — она цветет; взываешь — нет ответа.
В лесах, во мраке ночи праздной,
Весны певец разнообразный
Урчит, и свищет, и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка,
Одно куку свое твердит,
И эхо вслед за нею то же.
Накуковали нам тоску!
Хоть убежать. Избавь нас, боже,
От элегических куку!
Пел соловей, и липа цвела,
Приветно смеялось светило дня;
К себе на грудь ты меня привлекла
И, обняв, целовала меня.
Угрюмо туманился солнечный лик,
Листы опадали под хрип ворон;
И холоден был расставанья миг,
И ты мне отвесила светский поклон.
Подражание Пушкину
Пленившись розой, соловей
И день и ночь поет над ней;
Но роза молча песням внемлет,
Невинный сон ее объемлет…
На лире так певец иной
Поет для девы молодой;
Он страстью пламенной сгорает,
А дева милая не знает —
Кому поет он? отчего
Печальны песни так его?..
Басня
Прошедшею весною,
Вечернею зарею
В лесочке сем певал любезный соловей.
Пришла опять весна: где друг души моей?
Ах, нет его! Зачем он скрылся?
Зачем? В лесочке поселился
Хор галок и ворон. Они и день и ночь
Кричат, усталости не знают,
И слух людей (увы!) безжалостно терзают!
Что ж делать соловью? — Лететь подале прочь!
Жестокие врали и прозой и стихами!
Какому соловью петь можно вместе с вами?
Зачем, как шальные, свистят соловьи
Всю южную ночь до рассвета?
Зачем драгоценные плечи твои…
Зачем?.. Но не будет ответа.Не будет ответа на вечный вопрос
О смерти, любви и страданьи,
Но вместо ответа над ворохом роз,
Омытое ливнями звуков и слез,
Сияет воспоминанье
О том, чем я вовсе и не дорожил,
Когда на земле я томился. И жил.
Из слез моих много, малютка,
Родилось душистых цветов;
А вздохи мои превратились
В немолкнущий хор соловьев.
Уж только б меня полюбила —
Тебе и цветы я отдам,
И песнями станут баюкать
Тебя соловьи по ночам.
Уже в жасминах трелят соловьи,
Уже журчат лобзания в жасмине,
И фимиамы курятся богине;
И пышут вновь в весеневом кармине
Уста твои!
Уста твои — чаруйные новеллы!
Душист их пыл, и всплески так смелы,
И так в жасмине трелят соловьи,
Что поцелуи вальсом из — «Мирэллы» —
Скользят в крови.
На! одурмань! замучай! упои!
Испчель, изжаль кипящими устами!
Да взветрит над жасминными кустами
Царица Страсть бушующее пламя,
Пока в жасмине трелят соловьи!
Соловей
Средь ветвей
Для подружки трели мечет,
И ручей
Меж камней
Ворожит, журчит, лепечет.
Не до сна!
Ах! весна
И любовь так сладко ранят.
Тишина
И луна
Лизу в рощу к другу манят.
Мама спит, —
И спешит
Лиза выскочить в окошко,
И бежит,
И шуршит,
И шуршит песком дорожка.
У ручья
Соловья
Слушай, милому внимая.
— Жизнь моя! —
— Я — твоя! —
О, любовь в начале мая!
И липы цвели, и гремел соловей,
И солнце рвалось веселее блеснуть, —
А ты обнимала меня горячей,
И знойно лобзала, и льнула на грудь.
Но глянула осень… уж лист упадал,
Послало и солнце прощальный привет, —
Тогда я «прощайте» учтиво сказал,
А ты мне учтиво присела в ответ.
Из слезинок моих, много, много цветов
Выростает роскошных, душистых,
А все стоны души перелились в один
Хор большой соловьев голосистых…
Полюби ты меня, моя крошка, —и я
Подарю тебе эти цветочки
И заставлю я петь этот хор соловьев
Под окном твоим целыя ночки…
Сладко пел в этот солнечный день соловей,
Ароматная липа дремала.
Ты меня обняла нежной ручкой своей
И без счета, любя, целовала.
Резко ворон кричит… Сад поблек и опал,
Солнце смотрит сквозь тучи несмело…
И тебе равнодушно «прости» я сказал,
И в ответ ты мне светски присела.
Соловьи поют без правил,
По свободному желанью;
Ты охотнее внимаешь
Канареек щебетанью.
Этих кротких желтых птичек
Кормишь в клетке ты; смотрю я,
Как они клюют твой пальчик,
Верно сахар в ручке чуя.
Что за милая картинка!
Небесам на услажденье!
Я до слез растроган тоже
В глубочайшем умиленье…
Пышно липа цвела; заливался в кустах соловей;
Солнце смехом приветным смеялось;
Ты, целуя меня, обнимала рукою своей,
Полной грудью ко мне прижималась.
Но опали листы, глухо ворон в лесу прокричал,
Солнце мертвенным взором смотрело,
И друг другу «прости» без волнения каждый сказал,
И превежливо мне ты присела.
Вспевай ты соловей приятные часы,
В которы родились Дафнисовы красы.
В тех песнях никогда приятность не бывала,
Покамест их сама Дафниса не слыхала.
Ты песенки свои громчае будешь петь,
Когда ты прелести Дафнисы будешь зреть,
А естьли их она похвалит безпристрастно,
Ты верно никогда так не певал прекрасно.
Ты негодуешь, Поэт, на Парнасскую шумную сволочь?
Слушай же: вот, что однажды певцу Соловью говорили.
„Что ты так смолкнул?“ — спросил в один приятный, весенний
Вечер Пастух Соловья. Соловей отвечал: „Как возможно
Петь мне? Лягушки так раскричались, что мне не до песней!
Разве не слышишь?“ — „Конечно! — Пастух отвечал ему, — Слышу!
Но какая причина тому? — Не твое ли молчанье?“
Слушай, братцы, мой приказ:
«Поведу я в баню вас.
Как скомандую: ать, два!
Запевайте соловья».
Эй, соловей, соловей, пташечка,
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе — не беда,
Канареечка жалобно поет.
Парикмахером я был,
Усы, бороды я брил;
А забрили и меня —
Распеваю соловья.
Эй, соловей, соловей, пташечка,
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе — не беда,
Канареечка жалобно поет.
Раньше нежным баритоном
В оперетке шпарил я,
А теперь солдатским тоном
Распеваю соловья.
Эй, соловей, соловей, пташечка,
Канареечка жалобно поет.
Эй, раз! Эй, два! Горе — не беда,
Канареечка жалобно поет.
В лес зеленый хочу я уйти поскорей,
Где пестреют цветы и поет соловей,
Оттого я хочу, что в могиле сырой
И глаза мне, и уши засыпят землей,
А тогда уж не видеть мне больше цветов
И не слышать уже соловьев!
Смычок запел. И облак душный
Над нами встал. И соловьи
Приснились нам. И стан послушный
Скользнул в объятия мои…
Не соловей — то скрипка пела,
Когда ж оборвалась струна,
Кругом рыдала и звенела,
Как в вешней роще, тишина…
Как там, в рыдающие звуки
Вступала майская гроза…
Пугливые сближались руки,
И жгли смеженные глаза…14 мая 1914
Соловьи в то время дни и ночи пели.
Солнце улыбалось, рощи зеленели.
Ты меня в то время сладко целовала,
Крепко ручкой белой к груди прижимала.
Падал лист с деревьев, солнце крылось в тучи;
Мы прощались, полны злобой кипучей
Ты в то время важно, с миною серьезной
Сделала мне книксен очень грациозной.
В темной чаще замолк соловей,
Прокатилась звезда в синеве;
Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,
Зажигает росу на траве.
Дремлют розы. Прохлада плывет.
Кто-то свистнул… Вот замер и свист.
Ухо слышит, — едва упадет
Насекомым подточенный лист.
Как при месяце кроток и тих
У тебя милый очерк лица!
Эту ночь, полный грез золотых,
Я б продлил без конца, без конца!
Кукушка кукует.
Забавится сердце приметами.
Весна поцелует
Устами, едва разогретыми,
Лесные опушки
Цветеньем мечты обнесет, —
К чему же кукушки
Протяжный, медлительный счет?
Зарею вечерней
Поет соловей, заливается.
Душа суеверней.
Светло и отрадно мечтается
Нездешняя радость
Наполнила даль бытия.
К чему-ж эта сладость
В призывной тоске соловья?
Я — соловей: я без тенденций
И без особой глубины…
Но будь то старцы иль младенцы, —
Поймут меня, певца весны.Я — соловей, я — сероптичка,
Но песня радужна моя.
Есть у меня одна привычка:
Влечь всех в нездешние края.Я — соловей! на что мне критик
Со всей небожностью своей? -
Ищи, свинья, услад в корыте,
А не в руладах из ветвей! Я — соловей, и, кроме песен,
Нет пользы от меня иной.
Я так бессмысленно чудесен,
Что Смысл склонился предо мной!
О, как для соловья тихи
Душистые ночные бризы…
Я соловей: свои стихи
Я называю соловьизы
Овей, весна моя, овей
Колоратурные напевы,
Что выхрусталит соловей
В честь невозможной в мире девы?
Земная страсть, земная грусть,
Все то, чем дышит грудь людская,
Не вовсе чужды мне, и пусть
Я их пою, их допуская…
Но переливных соловьиз —
Не в этом основная тема:
Она — внеразумный каприз
И внерассудная поэма!
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемышнее меня.
У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
У меня ли у младой
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Пришла и к нам на фронт весна,
Солдатам стало не до сна —
Не потому, что пушки бьют,
А потому, что вновь поют,
Забыв, что здесь идут бои,
Поют шальные соловьи.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного поспят.
Но что война для соловья!
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зелёный над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
А завтра снова будет бой, —
Уж так назначено судьбой,
Чтоб нам уйти, не долюбив,
От наших жён, от наших нив;
Но с каждым шагом в том бою
Нам ближе дом в родном краю.
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,
Пусть солдаты немного поспят,
Немного пусть поспят.
Я в него влюблена,
А он любит каких-то соловьев…
Он не знает, что не моя вина,
То, что я в него влюблена
Без щелканья, без свиста и даже без слов.
Ему трудно понять,
Как его может полюбить человек:
До сих пор его любили только соловьи.
Милый! Дай мне тебя обнять,
Увидеть стрелы опущенных век,
Рассказать о муках любви.
Я знаю, он меня спросит: «А где твой хвост?
Где твой клюв? Где у тебя прицеплены крылья?»—
«Мой милый! Я не соловей, не славка, не дрозд…
Полюби меня — ДЕВУШКУ,
ПТИЦЕПОДОБНЫЙ
и
хилый… Мой милый!»