Смычок запел. И облак душный
Над нами встал. И соловьи
Приснились нам. И стан послушный
Скользнул в объятия мои…
Не соловей — то скрипка пела,
Когда ж оборвалась струна,
Кругом рыдала и звенела,
Как в вешней роще, тишина…
Как там, в рыдающие звуки
Вступала майская гроза…
Пугливые сближались руки,
И жгли смеженные глаза…14 мая 1914
Смычка заслушавшись, тоскливо
Волна горит, а луч померк, -
И в тени душные залива
Вот-вот ворвется фейерверк.Но в мутном чаяньи испуга,
В истоме прерванного сна,
Не угадать Царице юга
Тот миг шальной, когда онаРазвяжет, разоймет, расщиплет
Золотоцветный свой букет
И звезды робкие рассыплет
Огнями дерзкими ракет.
_________________________
* Villa Nazionale — парк в Неаполе
Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!
Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых…
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.
«О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?»
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.
«Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?..»
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.
Смычок все понял, он затих,
А в скрипке эхо все держалось…
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил
До утра свеч… И струны пели…
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.
Маятник шатается,
полночь настает,
в доме просыпается
весь ночной народ. Что там зашуршало,
что там зашумело?
Мышка пробежала,
хвостиком задела… (Никому не видные,
тихонькие днем,
твари безобидные,
ночью мы живем.) Слышишь сухонький смычок
ти-ри-ри, ти-ри-ри?..
Это я пою, сверчок, —
тири-ри, тири-ри…
В темной щелочке сижу,
скрипку в лапочках держу… Если вдруг бессонница
одолеет вас,
лишнее припомнится,
страшное подчас, — слушай тихий скрип смычка —
тири-ри, тири-ри…
Слушай песенку сверчка —
ти-ри-ри, ти-ри-ри… И тоску постылую
заглушит сверчок —
сны увидишь милые:
пряник и волчок. Слушай, слушай скрип смычка
ти-ри-ри, ти-ри-ри…
Слушай песенку сверчка —
ти-ри-ри, ти-ри-ри,.
В час вечерний здесь каждый росистый цветок,
Как кадильница льет филиал благовонный,
Разлились ароматы струей умиленной,
Разливается вальс безутешно-глубок!
Пьет росистый цветок фимиал благовонный,
Под искусной рукою рыдает смычок,
Небо спит, как лучом саркофаг позлащенный,
Солнце тонет в крови, светлый полдень далек.
Под искусной рукою рыдает смычок,
Словно сердце, не знавшее ласки смятенной,
Небо спит, как лучом саркофаг позлащенный,
Солнце тонет в крови, светлый полдень далек…
Снова сердце мое полно ласки смятенной
Ищет в прошлом угасшей любви огонек,
Солнце тонет в крови, светлый полдень далек…
О волшебный мир грез, тихий час незабвенный.
Эллис.
Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.
Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как небо, аи.
Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».
И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.
Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.
Золотые всплески карнавала,
Фейерверки на Москва-реке.
Как ты пела, как ты танцевала
В желтой маске, в красном парике!
По цветной воде скользили гички,
В темноте толпились светляки.
Ты входила, И на поле «Смычки»
Оживали струны и смычки.
Чья-то тень качнулась вырезная,
Появился гладенький юнец.
Что меня он лучше — я не знаю.
Знаю только, что любви конец.
Смутным сном уснет Замоскворечье, И тебя он уведет тайком,
Бережно твои накроет плечи
Угловатым синим пиджаком.
Я уйду, забытый и влюбленный,
И скажу неласково: «Пока».
Помашу вам шляпою картонной,
Предназначенной для мотылька.Поздняя лиловая картина:
За мостами паровоз поет.
Человек в костюме арлекина
По Арбатской Площади идет.
Он насвистывает и тоскует
С глупой шляпою на голове.
Вдруг он видит блестку золотую,
Спящую на синем рукаве.
Позабыть свою потерю силясь,
Малой блестке я сказал: — Лети!
И она летела, как комета,
Долго и торжественно, и где-то
В темных небесах остановилась,
Не дойдя до Млечного Пути.
Пел смычок — в садах горели
Огоньки — сновал народ —
Только ветер спал, да темен
Был ночной небесный свод;
Темен был и пруд зеленый
И густые камыши,
Где томился бедный лебедь,
Притаясь в ночной тиши.
Умирая, не видал он —
Прирученный нелюдим, —
Как над ним взвилась ракета
И рассыпалась над ним;
Не слыхал, как струйка билась,
Как журчал прибрежный ключ, —
Он глаза смыкал и грезил
О полете выше туч:
Как простор небес высоко
Унесет его полет
И какую там он песню
Вдохновенную споет!
Как на все, на все святое,
Что таил он от людей,
Там откликнутся родные
Стаи белых лебедей.
И уж грезит он: минута, —
Вздох — и крылья зашумят,
И его свободной песни
Звуки утро возвестят. —
Но крыло не шевелилось,
Песня путалась в уме:
Без полета и без пенья
Умирал он в полутьме.
Сквозь камыш, шурша по листьям,
Пробирался ветерок…
А кругом в садах горели
Огоньки и пел смычок.
У нее были косы густые
И струились до пят, развитые,
Точно колос полей, золотые.
Голос фей, но странней и нежней,
И ресницы казались у ней
От зеленого блеска черней.
Но ему, когда конь мимо пашен
Мчался, нежной добычей украшен,
Был соперник ревнивый не страшен,
Потому что она никогда
До него, холодна и горда,
Никому не ответила: «Да».
Так безумно она полюбила,
Что когда его сердце остыло,
То в своем она смерть ощутила.
И внимает он бледным устам:
«На смычок тебе косы отдам:
Очаруешь ты музыкой дам».
И, лобзая, вернуть он не мог
Ей румянца горячего щек, —
Он из кос ее сделал смычок.
Он лохмотья слепца надевает,
Он на скрипке кремонской играет
И с людей подаянье сбирает.
И, чаруя, те звуки пьянят,
Потому что в них слезы звенят,
Оживая, уста говорят.
Царь своей не жалеет казны,
Он в серебряных тенях луны
Увезенной жалеет жены.
Конь усталый с добычей не скачет,
Звуки льются… Но что это значит,
Что смычок упрекает и плачет?
Так томительна песня была,
Что тогда же и смерть им пришла;
Свой покойница дар унесла;
И опять у ней косы густые,
И струятся до пят, развитые,
Точно колос полей, золотые…
Каждый знает:
Каждый знает: водопады бумажные
для смычки
для смычки с деревней
для смычки с деревней почва неважная.
По нужде
По нужде совзнаками заливала казна.
Колебался,
Колебался, трясся
Колебался, трясся и падал совзнак.
Ни завод не наладишь,
Ни завод не наладишь, ни вспашку весеннюю.
Совзнак —
Совзнак — что брат
Совзнак — что брат японскому землетрясению.
Каждой фабрике
Каждой фабрике и заводу
лили совзнаки
лили совзнаки в котлы,
лили совзнаки в котлы, как воду.
Как будто много,
Как будто много, а на деле —
Раз десять скатились
Раз десять скатились в течение недели.
Думает город —
Думает город — не сесть бы в галошу!
Давай
Давай на товары
Давай на товары цену наброшу, —
а деревня думает —
а деревня думает — город ругая —
цена у него
цена у него то одна,
цена у него то одна, то другая! —
Так никто
Так никто связать и не мог
цену хлеба
цену хлеба с ценой сапог.
Получалась не смычка,
Получалась не смычка, а фразы праздные.
Даже
Даже руки
Даже руки не пожмешь как надо.
С этой тряски
С этой тряски в стороны разные
рабочий
рабочий с крестьянином
рабочий с крестьянином лез от разлада.
Теперь,
Теперь, после стольких
Теперь, после стольких трясущихся лет —
серебро
серебро и твердый
серебро и твердый казначейский билет.
Теперь
Теперь под хозяйством деревни и города
фундамент-рубль
фундамент-рубль установлен твердо.
Твердо
Твердо на дырах
Твердо на дырах поставим заплаты.
Твердые
Твердые будут
Твердые будут размеры зарплаты.
Твердо учтя,
Твердо учтя, а не зря
Твердо учтя, а не зря и не даром,
твердые цены
твердые цены дадим
твердые цены дадим товарам.
Твердо
Твердо крестьянин
Твердо крестьянин сумеет расчесть,
с чего ему
с чего ему прибыль твердая есть.
Труд крестьян
Труд крестьян и рабочий труд
твердо
твердо друг с другом
твердо друг с другом цену сведут.
Чтобы
Чтобы не только
Чтобы не только пожатьем слиться,
а твердым
а твердым обменом
а твердым обменом ржи и ситца.
Твердой ценой
Твердой ценой пойдут
Твердой ценой пойдут от рабочего
сахар,
сахар, соль,
сахар, соль, железо,
сахар, соль, железо, спички.
Твердые деньги —
Твердые деньги — твердая почва
для деловой
для деловой настоящей смычки.
1924
Ко мне, мой пес, товарищ мой в печали!
Доешь остаток пирога,
Пока его от нас не отобрали
Для ненасытного врага!
Вчера плясать здесь стан врагов собрался.
Один из них мне приказал:
«Сыграй нам вальс». Играть я отказался;
Он вырвал скрипку — и сломал.
Она оркестр собою заменяла
На наших праздничных пирах!
Кто оживит теперь веселье бала?
Кто пробудит любовь в сердцах?
Нет скрипки той, что прежде вдохновляла
И стариков и молодых…
По звуку струн невеста узнавала,
Что приближается жених.
Суровый ксендз не строил кислой мины,
Заслышав музыку в селе.
О, мой смычок разгладил бы морщины
На самом пасмурном челе!
Когда играл он в честь моей отчизны
Победный, славный гимн отцов,
Кто б думать мог, что в дни печальной тризны
Над ним свершится месть врагов?!
Ко мне, мой пес, товарищ мой в печали!
Доешь остаток пирога,
Пока его от нас не отобрали
Для ненасытного врага!
В воскресный день вся молодежь под липки
Уж не пойдет теперь плясать.
Пошлет ли жатву Бог, когда без скрипки
Ее придется собирать?..
Смычок мой нес рабочим развлеченье,
Больных страдальцев утешал;
Неурожай, поборы, притесненья —
С ним все бедняк позабывал…
Он заставлял стихать дурные страсти,
Он слезы горя осушал;
Все то, над чем у Цезаря нет власти,
Простой смычок мой совершал!
Друзья! Скорей… ружье мне дайте в руки,
Когда ту скрипку враг разбил!
Чтоб отомстить за прерванные звуки
Еще во мне достанет сил!
Погибну я, но пусть друзья и братья
Вспомянут с гордостью о том,
Что не хотел в дни бедствия играть я
Пред торжествующим врагом!
Ко мне, мой пес, товарищ мой в печали!
Доешь остаток пирога,
Пока его от нас не отобрали
Для ненасытного врага!