Устаю на берегу я,
Бремя чувствую годов;
Рвусь я в море, молодею
Там вдали от берегов.
И когда, вконец усталый,
Успокоюсь в вечном сне,
Вы меня, окутав флагом,
Смело вверите волне.
Ведь Господь меня, коль хочет,
На морском отыщет дне!
Не раз корабль я в плаванье
Далёкое водил.
Из самой дальней гавани
Дорогу находил.
За синими туманами
Я звёзды узнавал,
С ветрами-ураганами
Справлялся мой штурвал.
Но к девушке под липами
Не катится волна,
Капитан, пушкарь и боцман —
Штурман тоже, хоть и сед, —
Мэгги, Мод, Марион и Молли —
Всех любили, — кроме Кэт.Не почтят сию девицу
Ни улыбкой, ни хулой, —
Ибо дегтем тяготится,
Черной брезгует смолой.Потерявши равновесье,
Штурман к ней направил ход.
А она в ответ: «Повесься!»
Но давно уж толк идет, Что хромой портняжка потный —
Три балтийца, три героя,
Три воздушных храбреца,
Как всегда, готовы к бою
И дерутся до конца! Не пугает их ни вьюга,
Ни зенитной пули свист,
Смотрят весело три друга:
Штурман, летчик и радист.Ни один из них не ропщет,
Не теряется в беде,
Их лихой бомбардировщик
Появляется везде.Чем трудней дают задачу,
Все спокойно на Шипке.
Все забыты ошибки.
Не щетиной в штыки,
Не на Плевну щетинистым штурмом,
Не по стынущим стыкам реки,
Не в арктических льдах обезумевший штурман –Ветеран роковой,
Опаленную пулею грудь я
Подпираю пустым рукавом,
Как костыль колеса подпирает хромое орудье.Щиплет корпий зима,
Марлей туго бульвар забинтован.
Нет погоды над Диксоном.
Есть метель.
Ветер есть.
И снег.
А погоды нет.
Нет погоды над Диксоном третий день.
Третий день подряд мы встречаем рассвет
не в полете,
который нам по душе,
не у солнца, слепящего яростно,
Л. и Н. Лифшиц
I
Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна.
Корвет разрезает волны профилем Франца Листа.
Поскрипывают канаты. Голая обезьяна
с криком выскакивает из кабины натуралиста.
Рядом плывут дельфины. Как однажды заметил кто-то,