Тётя Трот и кошка
Сели у окошка,
Сели рядом вечерком
Поболтать немножко.
Трот спросила: — Кис-Кис-Кис,
Ты ловить умеешь крыс?
— Мурр, — сказала кошка,
Помолчав немножко.
…А там мой мраморный двойник,
Поверженный под старым кленом,
Озерным водам отдал лик,
Внимает шорохам зеленым.
И моют светлые дожди
Его запекшуюся рану…
Холодный, белый, подожди,
Я тоже мраморною стану.
Заиграла музыка,
Карусели кружатся,
Закружились карусели,
На коней мальчишки сели.
Кони мчатся
Круг за кругом,
Гривы шелковисты,
Полетели друг за другом
В бой кавалеристы.
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Жил-был у бабушки серенький козлик,
Фить как! вот как! серенький козлик!
Фить как! вот как! серенький козлик!
Вздумалось козлику в лес погуляти,
Вздумалось козлику в лес погуляти,
Фить как! вот как! в лес погуляти!
Фить как! вот как! в лес погуляти!
Да, я не Пиндар: мне страшней
Всего торжественная ода, —
Березовец и юбилей
Рожденья конского завода.Когда б слова в стихах моих
Ложились выпуклы и ковки,
Вставали разом бы из них
Копыта, шейки и головки.Следя за каждою чертой,
Знаток не проходил бы мимо,
Не восхитившись красотой
Любимца или Ибрагима.Я, лавры оглася твои
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.
Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
«Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой»
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою-змеею развилась ее коса.
Spalonе gnиazdo bocиanие — nиеszczęścие
Сожженное гнездо аиста сулит несчастье.
(Польская народная примета)
Сгорело гнездо аиста
В моем родном селе,
И клекот птенцов долговязых
Не раздастся в летней мгле…
Что вещие птицы увидят,
Мы живём в большом селе Большие Вилы,
Нас два брата, два громилы.
Я ошибочно скосил дубову рощу,
Брату — это даже проще.Нас все любят, но боятся жутко —
Вдвоём мы
Не жидки!
Мы с понятьем, конечно, не шутка —
Убьём по
Ошибке.Вот послали нас всем миром — мы и плачем —
К чертям собачьим, к чертям собачьим,
I
По аллее проводят лошадок.
Длинны волны расчесанных грив.
О, пленительный город загадок,
Я печальна, тебя полюбив.
Странно вспомнить: душа тосковала,
Задыхалась в предсмертном бреду.
А теперь я игрушечной стала,
Во селе, селе Покровском, среди улицы большой,
Разыгралась, расплясалась красна девица душа,
Красна девушка душа, Авдотьюшка хороша,
Разыгравши говорила, вы подруженьки мои,
Поиграемте со мной, поиграемте теперь.
Я со радости, с веселья поиграть с вами хочу.
Приезжал ко мне детинка из Санктпитера сюда:
Он меня красну девицу подговаривал с собой,
Серебром меня дарил, он и золота сулил.
Поезжай со мной Дуняша, поезжай он говорил,
Вдох глубокий, руки шире,
Не спешите, три-четыре!
Бодрость духа, грация и пластика.
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая
(Если жив пока ещё) гимнастика!
Если вы в своей квартире —
Лягте на пол — три-четыре! —
Выполняйте правильно движения!
«В таком-то вот селе, в таком-то вот приходе», —
Так начинают все, да нам — не образец.
Начнем: в одном селе был староста-подлец,
Ну, скажем, не подлец, так что-то в этом роде.
Стонали мужики: «Ахти, как сбыть беду?»
Да староста-хитрец с начальством был в ладу,
Так потому, когда он начинал на сходе
Держать себя подобно воеводе,
Сражаться с иродом таким
Боялись все. Но только не Аким:
Блудящий огонь поднялся в камышах,
Как призрак младенца: слезинка в глазах,
Белеющий иней покрыл волоса,
На шее от крови видна полоса.
Несется он вдаль по полям —а в селе
Не спит и поет караульщик во мгле.
Неслышно и быстро малютка достиг
Лачуги, где век коротает старик.
Там девушка спит —и в ночной тишине
Ей темное озеро снится во сне.
Возле моста, возле речки
Две березки, три овечки.
На селе кричит петух,
У реки сидит пастух.
Возле моста, у реки
Проходили казаки,
Услыхали петуха,
Милый, проснись… Я с дурными вестями:
Власти наехали в наше село,
Требуют подати… время пришло…
Как разбужу его?.. Что будет с нами?
Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
Подать в селе собирают с утра.
Ах! не к добру ты заспался так долго…
Видишь, уж день… Все до нитки, чуть свет,
В доме соседа, на старости лет,
В прекрасный майский день,
В час ясныя погоды,
Как всюду длинна тень,
Ложась в стеклянны воды,
В их зеркале брегов
Изображала виды;
И как между столпов
И зданиев Фемиды,
Сооруженных ей
Героев росских в славу,
Воспоминаньями смущенный,
Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
Вхожу с поникшею главой.
Так отрок библии, безумный расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев наконец родимую обитель,
Главой поник и зарыдал.
В пылу восторгов скоротечных,
Кто веслом так ловко правит
Через аир и купырь?
Это тот Попович славный,
Тот Алеша-богатырь! За плечами видны гусли,
А в ногах червленый щит,
Супротив его царевна
Полоненная сидит.Под себя поджала ножки,
Летник свой подобрала
И считает робко взмахи
Богатырского весла.«Ты почто меня, Алеша,
У нас на Руси, на великой,
(То истина, братцы, — не слух)
Есть чудная, страшная птица,
По имени «красный петух»…
Летает она постоянно
По селам, деревням, лесам,
И только лишь где побывает, —
Рыдания слышатся там.
Там все превратится в пустыню:
Избушки глухих деревень,
В селе Зажитном двор широкий,
Тесовая изба,
Светлица и терем высокий,
Беленая труба.
Ни в чем не скуден дом богатой:
Ни в хлебе, ни в вине,
Ни в мягкой рухляди камчатой,
Ни в золотой казне.
Парень-извозчик в дороге продрог,
Крепко продрог, тяжело занемог.
В грязной избе он на печке лежит,
Горло распухло, чуть-чуть говорит,
Ноет душа от тяжелой тоски:
Пашни родные куда далеки!
Как на чужой стороне умереть!
Хоть бы на мать, на отца поглядеть!..
В горе товарищи держат совет:
«Ну-ка умрет, — попадем мы в ответ!
Алексей Максимович,
Алексей Максимович, как помню,
Алексей Максимович, как помню, между нами
что-то вышло
что-то вышло вроде драки
что-то вышло вроде драки или ссоры
Я ушел,
Я ушел, блестя
Я ушел, блестя потертыми штанами;
взяли Вас
Навис покров угрюмой нощи
На своде дремлющих небес;
В безмолвной тишине почили дол и рощи,
В седом тумане дальний лес;
Чуть слышится ручей, бегущий в сень дубравы,
Чуть дышит ветерок, уснувший на листах,
И тихая луна, как лебедь величавый,
Плывет в сребристых облаках.
С холмов кремнистых водопады
Щастлив, стократ щастлив оратай домовитый,
Умеющий постичь всю цену сельских благ,
От шума браннаго и роскоши сокрытый!
Колосья полныя на вспаханных браздах,
Благословение земли его питают.
Вот пышных у него чертогов, гордых врат,
Которыя льстецов волнами изрыгают,
Ни позолотою, ни резьбою не блестят
Огромные ряды столпов и кровы башен.
За то удела его свобода и покой;