Мастер, мастер,
Помоги —
Прохудились
Сапоги.
Забивай покрепче
Гвозди —
Мы пойдем сегодня
В гости!
— Был сапожник?
— Был!
— Шил сапожки?
— Шил!
— Для кого сапожки?
— Для соседской кошки!
По холмам — круглым и смуглым,
Под лучом — сильным и пыльным,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — рдяным и рваным.
По пескам — жадным и ржавым,
Под лучом — жгучим и пьющим,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — следом и следом.
По волнам — лютым и вздутым,
Под лучом — гневным и древним,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — лгущим и лгущим.
Сколько шику в нарядных ножках —
И описывать не берусь!
Щеголяет Париж в сапожках,
Именуемых «а-ля рюс».
Попадаются с острым носом,
Есть с квадратным —
На всякий вкус.
Но, признаться, смотря я косо,
И, быть может, чуть-чуть сержусь.
Вижу я сапоги, не сапожки,
Просто русские, а не «рюс», —
Те, кирзовые, трехпудовые,
Слышу грубых подметок стук,
Вижу блики пожаров багровые
Я в глазах фронтовых подруг.
Словно поступь моей России
Были девочек тех шаги.
Не для шика тогда носили
Наши женщины сапоги!..
Пусть блистают сапожки узкие —
Я о моде судить не берусь.
Но сравню ли я с ними русские,
Просто русские, а не «рюс»?
Как у нашего Мирона
На носу сидит ворона.
А на дереве ерши
Строят гнёзда из лапши.
Сел баран на пароход
И поехал в огород.
В огороде-то на грядке
Вырастают шоколадки.
Как у наших у ворот
Чудо-дерево растет.
Чудо, чудо, чудо, чудо
Расчудесное!
Не листочки на нем,
Не цветочки на нем,
А чулки да башмаки,
Словно яблоки!
Мама по саду пойдет,
Мама с дерева сорвет
Туфельки, сапожки.
Новые калошки.
Папа по саду пойдет,
Папа с дерева сорвет
Маше — гамаши,
Зинке — ботинки,
Нинке — чулки,
А для Мурочки такие
Крохотные голубые
Вязаные башмачки
И с помпончиками!
Вот какое дерево,
Чудесное дерево!
Эй вы, ребятки,
Голые пятки,
Рваные сапожки,
Драные калошки.
Кому нужны сапоги,
К чудо-дереву беги!
Лапти созрели,
Валенки поспели,
Что же вы зеваете,
Их не обрываете?
Рвите их, убогие!
Рвите, босоногие!
Не придется вам опять
По морозу щеголять
Дырками-заплатками,
Голенькими пятками!
Смерть приходит к человеку,
Говорит ему: «Хозяин,
Ты походишь на калеку,
Насекомыми кусаем.
Брось житье, иди за мною,
У меня во гробе тихо.
Белым саваном укрою
Всех от мала до велика.
Не грусти, что будет яма,
Что с тобой умрет наука:
Поле выпашется само,
Рожь поднимется без плуга.
Солнце в полдень будет жгучим,
Ближе к вечеру прохладным.
Ты же, опытом научен,
Будешь белым и могучим
С медным крестиком квадратным
Спать во гробе аккуратном».«Смерть, хозяина не трогай, —
Отвечает ей мужик. —
Ради старости убогой
Пощади меня на миг.
Дай мне малую отсрочку,
Отпусти меня. А там
Я единственную дочку
За труды тебе отдам».
Смерть не плачет, не смеется,
В руки девицу берет
И, как полымя, несется,
И трава под нею гнется
От избушки до ворот.
Холмик во поле стоит,
Дева в холмике шумит:
«Тяжело лежать во гробе,
Почернели ручки обе,
Стали волосы как пыль,
Из грудей растет ковыль.
Тяжело лежать в могиле,
Губки тоненькие сгнили,
Вместо глазок — два кружка,
Нету милого дружка!»Смерть над холмиком летает
И хохочет, и грустит,
Из ружья в него стреляет
И, склоняясь говорит:
«Ну, малютка, полно врать,
Полно глотку в гробе драть!
Мир над миром существует,
Вылезай из гроба прочь!
Слышишь, ветер в поле дует,
Наступает снова ночь.
Караваны сонных звезд
Пролетели, пронеслись.
Кончен твой подземный пост,
Ну, попробуй, поднимись!»Дева ручками взмахнула,
Не поверила ушам,
Доску вышибла, вспрыгнула,
Хлоп! И лопнула по швам.
И течет, течет бедняжка
В виде маленьких кишок.
Где была ее рубашка,
Там остался порошок.
Изо всех отверстий тела
Червяки глядят несмело,
Вроде маленьких малют
Жидкость розовую пьют.Была дева — стали щи.
Смех, не смейся, подожди!
Солнце встанет, глина треснет,
Мигом девица воскреснет.
Из берцовой из кости
Будет деревце расти,
Будет деревце шуметь,
Про девицу песни петь,
Про девицу песни петь,
Сладким голосом звенеть:
«Баю, баюшки, баю,
Баю девочку мою!
Ветер в поле улетел,
Месяц в небе побелел.
Мужики по избам спят,
У них много есть котят.
А у каждого кота
Были красны ворота,
Шубки синеньки у них,
Все в сапожках золотых,
Все в сапожках золотых,
Очень, очень дорогих…»
Муха, Муха-Цокотуха,
Позолоченное брюхо!
Муха по полю пошла,
Муха денежку нашла.
Пошла Муха на базар
И купила самовар:
«Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу!»
Тараканы прибегали,
Все стаканы выпивали,
А букашки —
По три чашки
С молоком
И крендельком:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!
Приходили к Мухе блошки,
Приносили ей сапожки,
А сапожки не простые —
В них застежки золотые.
Приходила к Мухе
Бабушка-пчела,
Мухе-Цокотухе
Меду принесла…
«Бабочка-красавица.
Кушайте варенье!
Или вам не нравится
Наше угощенье?»
Вдруг какой-то старичок
Паучок
Нашу Муху в уголок
Поволок —
Хочет бедную убить,
Цокотуху погубить!
«Дорогие гости, помогите!
Паука-злодея зарубите!
И кормила я вас,
И поила я вас,
Не покиньте меня
В мой последний час!»
Но жуки-червяки
Испугалися,
По углам, по щелям
Разбежалися:
Тараканы
Под диваны,
А козявочки
Под лавочки,
А букашки под кровать —
Не желают воевать!
И никто даже с места
Не сдвинется:
Пропадай-погибай,
Именинница!
А кузнечик, а кузнечик,
Ну, совсем как человечек,
Скок, скок, скок, скок!
За кусток,
Под мосток
И молчок!
А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе верёвками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у неё выпивает.
Муха криком кричит,
Надрывается,
А злодей молчит,
Ухмыляется.
Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.
«Где убийца, где злодей?
Не боюсь его когтей!»
Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всём скаку
Голову срубает!
Муху за руку берёт
И к окошечку ведёт:
«Я злодея зарубил,
Я тебя освободил
И теперь, душа-девица,
На тебе хочу жениться!»
Тут букашки и козявки
Выползают из-под лавки:
«Слава, слава Комару —
Победителю!»
Прибегали светляки,
Зажигали огоньки —
То-то стало весело,
То-то хорошо!
Эй, сороконожки,
Бегите по дорожке,
Зовите музыкантов,
Будем танцевать!
Музыканты прибежали,
В барабаны застучали.
Бом! бом! бом! бом!
Пляшет Муха с Комаром.
А за нею Клоп, Клоп
Сапогами топ, топ!
Козявочки с червяками,
Букашечки с мотыльками.
А жуки рогатые,
Мужики богатые,
Шапочками машут,
С бабочками пляшут.
Тара-ра, тара-ра,
Заплясала мошкара.
Веселится народ —
Муха замуж идёт
За лихого, удалого,
Молодого Комара!
Муравей, Муравей!
Не жалеет лаптей, -
С Муравьихою попрыгивает
И букашечкам подмигивает:
«Вы букашечки,
Вы милашечки,
Тара-тара-тара-тара-таракашечки!»
Сапоги скрипят,
Каблуки стучат, -
Будет, будет мошкара
Веселиться до утра:
Нынче Муха-Цокотуха
Именинница!
«Фландрия, в бой»! —
Все за тобой!
«Кони легки,
Латы крепки:
Дружно держис!
Враг, берегись
Графа Балдуина Железной Руки!»
Фландрия, в бой! —
Вот он, какой
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Вражья орда
Сплочена густо:
Все будет пусто,
Чуть граф—туда.
Чорт ему брат!
Вражьих солдат,
Словно капусту,
В чет и нечет,
Так и сечет.
Где меч его грянет, —
Там улица станет!
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Пред огоньком
На бивуаке
Выпьют служаки:
Речи о ком?
Чьи они считают битвы?
За кого творят молитвы?
За кого стоят горой?
Граф—герой!..
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Тра-та-та!—рог:
Сбор всем дружинам.
Граф исполином
Встал на порог.
— Братцы… того…
Фландрия наша —
Полная чаша.
Нет одного!
Хоть рыцарь я, но грешник слабый,
А не монах и не святой:
Обзавестись пора мне бабой,
Гулял довольно холостой.
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Войско в ответ
Речью нестройной:
— Тебя достойной
Невесты нет!
Всех ты храбрее,
Всех ты добрее, —
Где же нам феи
Тебе под стать
Будет достать?!
— Врете вы, черти!
Этак до смерти
Что ли мне быть без жены?
Знать вы должны:
Едет Элис, англичан королева,
Карла Французскаго дочь,
Мимо нас в эту же ночь.
Хоть и вдовица она, а не дева, —
Чести ея не порочь!..
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
"Как сложена!
Очи—по ложке!
Носит сапожки
Из плиса она!
Чем не жена?
Тысяча копий,
Триста холопей,
Триста стрелков
Лучших полков
Скачут за нею в охране:
Все англичане!
Братцы! неужто мечом и копьем
В поле мы их не собьем?
Рать—не в отказ:
— О, Иисусе!
Дельце-то в нашем ведь вкусе:
Графу супругу добудем как раз!
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Темная ночь,
Что за обозы?
Едет от Мозы
Карлова дочь.
Страх укачало в носилках красотку, —
Спать ей в охотку:
Снявши сапожки,
Вытянув ножки,
Чепчик—на ушки,
Носик—в подушки,
Дремлет и грезит…
— Носилки! стой!..
Кто-то к ней лезет —
Да не простой!
Бедная дама
Глазами—хлоп!
Граф ее прямо
Целует в лоб.
Кровью покрыт,
Ей говорит:
— Тысяча копий,
Триста холопей,
Триста стрелков
Лучших полков —
Все легли лоском
На поле плоском!
Стало быть, вы, моя дама, в плену, —
Будьте же мне за жену!..
Фландрия, в бой!
Вот он какой —
Клич боевой
Графа Балдуина Железной Руки.
Из монастыря да из Боголюбова
Идет старец Игренища,
Игренища-Кологрениша,
А и ходит он по монастырю,
Просил честныя милостыни,
А чем бы старцу душа спасти,
Душа спасти, душа спасти, ее в рай спусти.
Пришел-та старец под окошечко
(К) человеку к тому богатому,
Просил честную он милостыню,
Просил редечки горькия,
Просил он капусты белыя,
А третьи — свеклы красныя.
А тот удалой господин добре
Сослал редечки горькия
И той капусты он белыя,
А и той свеклы красныя
А с тою ли девушкой повареннаю.
Сошла та девка со двора она
И за те за вороты за широкия,
Посмотрит старец Игрениша-Кологренища
Во все четыре он во стороны,
Не увидел старец он, Игрениша,
Во всех четырех во сторонушках
Никаких людей не шатаются-не матаются,
И не рад-та старец Игрениша
А и тое ли редечки горькия,
А и той капусты белыя,
А третьи — свеклы красныя,
А и рад-та девушке-чернавушке.
Ухватил он девушку-чернавушку,
Ухватил он, посадил в мешок,
Со тою-та редькою горькаю,
И со той капустой белою,
И со той со свеклой со красною.
Пошел он, старец, по мана́стырю,
И увидели ево ребята десятильниковы,
И бросалися ребята оне ко старцу,
Хватали оне шилья сапожныя,
А и тыкали у старца во шелковай мешок:
Горька редька рыхнула,
Белая капуста крикнула,
Из красной свеклы росол пошел.
А и тута ребята десятильниковы,
Оне тута со старцом заздорили.
А и молится старец Игрениша,
А Игрениша-Кологренища:
«А и гой вы еси, ребята десятильниковы!
К чему старца меня обидите?
А меня вам обидить — не корысть получить.
Будьте-тка вы ко мне в Боголюбов монастырь,
А и я молодцов вас пожалую:
А и первому дам я пухов колпак,
А и век-та носить, да не износить;
А другому дам комчат кафтан,
Он весь-та во титивочку повыстеган;
А третьему дам сапожки зелен сафьян
Со темя подковами немецкими.
А и тут ему ребята освободу дают,
И ушел он, старец Игрениша,
А Игренишша-Кологренишша
Во убогия он свои во кели(й)ки.
А по утру раненько-ранешонько
Не изробели ребята десятильниковы,
Промежу обедни, заутрени
Пришли оне, ребята десятильниковы,
Ходят оне по мана́стырю,
А и спрашивают старца Игрениша,
Игрениша-Кологрениша.
А увидел сам старец Игрениша,
Он тем-та ребятам поклоняется,
А слово сказал им ласковое:
«Вы-та, ребята разумныя,
Пойдем-ка ко мне, в келью идите».
Всем россказал им подробна все:
А четверть пройдет — другой приди,
А всем россказал, по часам россказал.
Монастырски часы были верныя,
А которой побыстрея их, ребят,
Наперед пошел ко тому старцу ко Игренишу.
Первому дал он пухов калпак:
А брал булаву в полтретья пуда,
Бил молодца по буйной голове —
Вот молодцу пухов колпак,
Век носить, да не износить,
Поминать старца Игрениша.
И по тем часам монастырскием
А и четверть прошла — другой пришел.
А втапоры старец Игренища
Другому дает кофтан комчатной:
Взял он плетку шелковую,
Разболок ево, детину, донага,
Полтараста ударов ему в спину влепил.
А и тех-та часов монастырскиех
Верно та их четверть прошла,
И третей молодец во монастырь пошел
Ко тому старцу ко Игренишу,
Допрошался старца Игрениша.
И завидел ево старец Игрениша,
Игрениша-Кологрениша,
А скоро удобрил и в келью взял,
Берет он полена березовое,
Дает ему сапожки зелен сафьян:
А и ногу перешиб и другую подломил.
«А вот вы, ребята десятильниковы,
Всех я вас, ребят, пожаловал:
Первому дал пухов колпак,
А и тот ведь за кельей валяится,
А другому наделил я комчат кафтан,
А и тот не ушел из монастыря,
А последнему — сапожки зелен сафьян,
А и век ему носить да не износить».