Человек — хоть будь он трижды гением —
Остается мыслящим растением.
С ним в родстве деревья и трава.
Не стыдитесь этого родства.
Вам даны до вашего рождения
Сила, стойкость, жизненность растения.
Внутри земли, в холодном царстве тьмы,
Заключены невидимые воды,
Они живут без света и свободы
В немых стенах удушливой тюрьмы.
Им снится луг, зеленые холмы,
Журчанье струй на празднике природы,
И горные мятежные проходы,
И блеск парчи на пологе зимы.
В томлении ручьи ползут. Упорно
Ползут ручьи за шагом шаг вперед
И роют путь в своей темнице черной.
И — знаю я! — великий день придет,
Напор воды пробьет гранит холодный,
И брызнет ключ торжественно-свободный!
1Со мной в ночи шептались тени,
Ко мне ласкались кольца дыма,
Я знала тайны всех растений
И песни всех колоколов, —
А люди мимо шли без слов,
Куда-то вдаль спешили мимо.Я трепетала каждой жилкой
Среди безмолвия ночного,
Над жизнью пламенной и пылкой
Держа задумчивый фонарь…
Я не жила, — так было встарь.
Что было встарь, то будет снова.2С тобой в ночи шептались тени,
К тебе ласкались кольца дыма,
Ты знала тайны всех растений
И песни всех колоколов, —
А люди мимо шли без слов
Куда-то вдаль спешили мимо.Ты трепетала каждой жилкой
Среди безмолвия ночного,
Над жизнью пламенной и пылкой
Держа задумчивый фонарь…
Ты не жила, — так было встарь.
Что было встарь, — не будет снова.
Телу звериному — красное,
Зеленое — телу растения.
Пойте свеченье согласное,
Жизнь, это счастие пения.
Зверю — горячий рубин,
Изумруды — побегам долин.
Кровь сокровенна звериная,
Страшная, быстрая, жгучая,
Львиная или орлиная,
Празднует, в празднике — мучая.
Слитность законченных рек,
Кровью живет человек.
Кровь огнескрыта растения,
Стебли как будто бескровные.
Правда ль? А праздник цветения?
Зорность? Одежды любовные?
Это напевная кровь
В весны оделася вновь.
Две разноблещущих цельности,
Два разноцветных сияния,
Царствуют, в мире, в отдельности,
Все же дано им слияние.
Глянь, над мерцаньем цветков,
В жерла тигриных зрачков.
В звере, глаза раскрывающем,
Пламя зеленое светится.
В стебле, влюбленность внушающем,
Замысел розой отметится.
Свадьба Воды и Огня
Это зеленые храмы растений,
При всемирных свечах светлоглазого Дня,
При несчетных свечах звездосветных полночных горений.
Лики Воды и Огня,
Обвенчавшихся в пресуществленьи двойного начала,
Принимают все краски, и Временность, в Вечность маня,
Одевается в золото, светится ало,
И на свадьбе Воды и Огня
Сколько есть изумрудов, играний опала,
Сколько раз между трав переменный алмаз
Целовался с Водой, и росинка зажглась,
Сколько раз по одежде живой изумруда
Пробежал поцелуйный шиповник-рубин,
И, желание в стебле кольнув, он стремление вызвал оттуда,
Лепестки поманил, расцвеченности тайных глубин,
И пожаром червонным зажглось многоцветное чудо,
И на долы Земли снизошла вышина,
И зажглось Семизвездье с улыбкой Венеры,
В незабудках, в сирени, в лазурностях льна,
В сонмах маленьких лун, солнц, живущих вне меры,
В сочетаньях планет
Луговых и лесных,
В бесконечностях разных сплетений,
Впивающих Свет,
И его претворивших в пахучий и красочный стих,
Фимиамы во храме зеленом растений,
Гул хоралов колдующих Ночи и Дня,
При великом слияньи двух разных святых навождений,
На свадьбе Воды и Огня.
Зародыш, в малом виде, есть полное растенье,
В нем корень, стебель, листья возможно различить,
Едва заметно семя, но жажда наслажденья
Зеленую, из мрака, исторгнет к свету нить.
Корень вниз растет, а стебель кверху убегает.
Но различность устремленья разве расторгает?
Если б не было деленья этих двух стремлений,
Мы не знали бы цветенья красочных растений.
Главный корень — вечно вниз,
А другие — всюду,
Вправо, влево расползлись,
Выше, ниже, но впились
В почвенную груду, —
В эту толщу, где они
Слышать ночь, и слышать дни,
И доныне искони
Все стремятся к Чуду.
Прорастают каждый час,
И совсем не тяготясь
Тьмою и неволей,
Кормят верхние листки, —
И довольны долей
Корневые волоски,
Чрез которые ростки
Пьют растворы солей,
Капли влаги жадно пьют,
И для зренья создают
Пышный цвет магнолий.
Но корни есть также иные,
Воздушные корни бывают, не только земные,
И корни есть также, что тянутся смело в воде.
В Природе царит разновидность везде.
Различны узоры резные
Листов и травинок, что дышат, ища.
Воздушные корни плюща
Впиваются в камни стенные,
А корни пшеницы, ветвистой семьей,
Блаженствуют мирно в земле полевой,
И вольно растенья другие
Плодятся, качаясь во влаге живой.
Но так иль иначе, а стебель прямой,
Иль стебель изогнутый, листья лелеет,
И тайная греза растенья, весной,
Иль пламенным летом,
Алеет,
Венчаясь невестой со светом,
Обручаясь с воздушною теплой волной,
Золотится цветок, голубеет,
Многоцветностью млеет,
Ощущенья свои расстилает цветной пеленой, —
В каждом месте ином освеженно-иные,
О, цветы, о, соцветья земные!
Да, есть созвездья, — есть соцветья,
Есть разветвления стеблей.
Прекрасен праздник однолетья,
Когда роскошные соцветья
Роятся в пышности своей.
На стержне колос получается,
На нем сидячие цветки.
Цветочки нежные качаются,
Дыханьем в воздухе встречаются, —
Просторы света широки.
У злаков, полных мудрой сложности,
Взамен цветочков — колоски,
Восторг исчерпанной возможности;
И незабудки — знак неложности —
В однусторонность завитки.
Растут различности безгласные;
Как фей немые корабли,
Под ветром зыблются, согласные,
С волны к волне блестят, прекрасные,
Вот тут, вон там, вблизи, вдали.
О, светом, воздухом вспоенные,
И всем, что в почве взять могли,
Живые мысли в жизнь влюбленные,
Созвездья зиждущей Земли!
Верь, не зиму любим мы, а любим
Мы зимой искусственное лето:
Ранней ночи мрак глядит к нам в окна,
А мы дома щуримся от света.
Над сугробами садов и рощей
Никнут обезлиственные сени;
А у нас тропических растений
Ветви к потолку бросают тени,
На дворе метет и воет вьюга;
А у нас веселый смех и речи,
И под звуки вальса наши дамы
Кажут нам свои нагие плечи.
Торжество в борьбе с лихой природой
В городах зимой нам очевидней;
Но и в снежном поле теплой хаты
Ничего не может быть завидней…
Так ли нам легко бороться с летом,
С бурными разливами, с засухой,
С духотой, с грозой, с трескучим градом,
С пылью, даже — с комаром и мухой!..
Далеко не так победоносны
Мы в борьбе с неукротимым летом,
Хоть оно и веет ароматом,
Золотя леса вечерним светом…
Все мы любим роз благоуханье
Шум прибоя волн на знойном юге, —
Шорох ночи, жатвы колыханье
И детей веселые досуги…
Верь, не зиму любим мы, а любим
Мы зимой искусственное лето:
Ранней ночи мрак глядит к нам в окна,
А мы дома щуримся от света.
Над сугробами садов и рощей
Никнут обезлиственные сени;
А у нас тропических растений
Ветви к потолку бросают тени,
На дворе метет и воет вьюга;
А у нас веселый смех и речи,
И под звуки вальса наши дамы
Кажут нам свои нагие плечи.
Торжество в борьбе с лихой природой
В городах зимой нам очевидней;
Но и в снежном поле теплой хаты
Ничего не может быть завидней…
Так ли нам легко бороться с летом,
С бурными разливами, с засухой,
С духотой, с грозой, с трескучим градом,
С пылью, даже — с комаром и мухой!..
Далеко не так победоносны
Мы в борьбе с неукротимым летом,
Хоть оно и веет ароматом,
Золотя леса вечерним светом…
Все мы любим роз благоуханье
Шум прибоя волн на знойном юге, —
Шорох ночи, жатвы колыханье
И детей веселые досуги…
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Наружу нежными ростками
Из недр земли она бежит,
Ей солнце силу шлет лучами,
Роса питает, дождь растит.
Цветет — и любви наслажденье
В ней дышит и ярко цветет;
Оно-то законом творенья
В плодах себе чад создает.
Цветущую жизнь вы, где можно, щадите,
Созданной Творцом красоты не губите:
И растений жизнь хороша!
Хор
Цветущую жизнь щадим мы, где можно;
Созданное Богом для нас непреложно:
И растений жизнь хороша!
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Но вот на лестнице творенья
Одушевленных тварей круг,
И им даны для наслажденья
И зоркий глаз, и чуткий слух.
Дано им искать себе радость и nищу,
Им плавать дано, и лежать, и ходить,
И двигаться вольно, и в мире жилище
Свободным избраньем себе находить.
Животную жизнь от мучений щадите,
От смерти ее, где возможно, храните.
И животных жизнь хороша!
Хор
Животную жизнь щадим мы, где можно;
Пусть будет ей смерть лишь закон непреложный:
И животных жизнь хороша!
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Светлей сияет пламень вечный;
Он в духе ярко отражен:
Зане любовью бесконечной
Там с чувством ум соединен.
В нем чувство к ирекрасному есть и благому,
И разум свободный для истины в нем,
И в безднах души одному лишь знакомо
Предчувствие связи его с Божеством.
Высоко, высоко над целым созданьем
Достоинства он поставлен сознаньем:
Человека жизнь хороша!
Хор
Высоко, высоко над целым созданьем
Стоим мы достоинства ясным сознаньем:
Человека жизнь хороша!
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Прекрасна сил многообразных
Чудесно-стройная игра!
Прекрасна цепь деяний разных
С сознаньем правды и добра.
Спокойное гордо стремленье,
И дело для пользы людской,
И право на благословенье,
И сладкий, блаженный покой.
И духом, и сердцем, и чувством живите,
И жизнь вы земную не праздно пройдите:
Человека жизнь хороша!
Хор
И духом, и сердцем, и чувством живем мы,
И жизни дорогу не праздно пройдем мы:
Человека жизнь хороша!
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Но часто жизни наслажденья
Средь горя недоступны нам;
Вотще течет слеза стремленья,
И сердце рвется пополам.
Обмануты лучшие сердца надежды,
И злобы свободно клевещет язык,
И полны слезами страдающих вежды,
И слышится дикий отчаянья крик.
О, помощь повсюду, где есть лишь мученья!
Пролейте повсюду бальзам утешенья!
Побежденная скорбь хороша!
Хор
По силам спешим мы на голос мученья,
Да даст нам победу над ним утешенье:
Побежденная скорбь хороша!
Хор
Жизнь хороша!
Голос
Но, ах! прекрасный свет затмится,
Поблекнет молодости цвет,
И сила жизни утомится,
И смолкнет радостей привет.
Как быстро людское стремленье
К развернутым вечно гробам:
Мы плачем о мертвых… Мгновенье —
И мы, как они, уже там.
Надейтесь: не духу исчезнуть во прахе,
В бессмертие веру храните во страхе:
С упованием смерть хороша!
Хор
Надежда!.. Не духу исчезнуть во прахе;
В бессмертие веру храним мы во страхе:
С упованием смерть хороша!
Хор
Жизнь хороша!
1В жажде сказочных чудес,
В тихой жажде снов таинственных,
Я пришел в полночный лес,
Я раздвинул ткань завес
В храме Гениев единственных.
В храме Гениев Мечты
Слышу возгласы несмелые,
То — обеты чистоты,
То — нездешние цветы,
Все цветы воздушно-белые.2Я тревожный призрак, я стихийный гений,
В мире сновидений жить мне суждено,
Быть среди дыханья сказочных растений,
Видеть, как безмолвно спит морское дно.
Только вспыхнет Веспер, только Месяц глянет,
Только ночь настанет раннею весной, —
Сердце жаждет чуда, ночь его обманет,
Сердце умирает с гаснущей Луной.
Вновь белеет утро, тает рой видений,
Каждый вздох растений шепчет для меня:
«О, мятежный призрак, о, стихийный гений,
Будем жаждать чуда, ждать кончины дня!»3В глубине души рожденные,
Чутким словом пробужденные,
Мимолетные мечты,
Еле вспыхнув, улыбаются,
Пылью светлой осыпаются,
Точно снежные цветы, —
Безмятежные, свободные,
Миру чуждые, холодные
Звезды призрачных Небес,
Тех, что светят над пустынями,
Тех, что властвуют святынями
В царстве сказок и чудес.4Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всем был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.
Но, земную печаль разлюбив,
Разлучен я с колосьями нив,
Я ушел от родимой межи,
За пределы — и правды, и лжи.
И в душе не возникнет упрек,
Я постиг в мимолетном намек,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.
Мне открылось, что Времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что Бессмертие к Смерти ведет,
Что за Смертью Бессмертие ждет.5Ожиданьем утомленный, одинокий, оскорбленный,
Над пустыней полусонной умирающих морей,
Непохож на человека, а блуждаю век от века,
Век от века вижу волны, вижу брызги янтарей.
Ускользающая пена… Поминутная измена…
Жажда вырваться из плена, вновь изведать гнет оков.
И в туманности далекой, оскорбленный, одинокий,
Ищет гений светлоокий неизвестных берегов.
Слышит крики: «Светлый гений!.. Возвратись на стон мучений…
Для прозрачных сновидений… К мирным храмам… К очагу…»
Но за далью небосклона гаснет звук родного звона,
Человеческого стона полюбить я не могу.6Мне странно видеть лицо людское,
Я вижу взоры существ иных,
Со мною ветер, и все морское,
Все то, что чуждо для дум земных.
Со мною тени, за мною тени,
Я слышу сказку морских глубин,
Я царь над царством живых видений,
Всегда свободный, всегда один.
Я слышу бурю, удары грома,
Пожары молний горят вдали,
Я вижу Остров, где все знакомо,
Где я — владыка моей земли.
В душе холодной мечты безмолвны,
Я слышу сердцем полет времен,
Со мною волны, за мною волны,
Я вижу вечный — все тот же — Сон.7Я вольный ветер, я вечно вею,
Волную волны, ласкаю ивы,
В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,
Лелею травы, лелею нивы.
Весною светлой, как вестник Мая,
Целую ландыш, в мечту влюбленный,
И внемлет ветру Лазурь немая, —
Я вею, млею, воздушный, сонный.
В любви неверный, расту циклоном,
Взметаю тучи, взрываю Море,
Промчусь в равнинах протяжным стоном,
И гром проснется в немом просторе.
Но снова легкий, всегда счастливый,
Нежней, чем фея ласкает фею,
Я льну к деревьям, дышу над нивой,
И, вечно вольный, забвеньем вею.