Дымом половодье
Зализало ил.
Жёлтые поводья
Месяц уронил.
Еду на баркасе,
Тычусь в берега.
Церквами у прясел
Рыжие стога.
Заунывным карком
В тишину болот
Чёрная глухарка
К всенощной зовёт.
Роща синим мраком
Кроет голытьбу…
Помолюсь украдкой
За твою судьбу.
Прошли дожди, апрель теплеет,
Всю ночь — туман, а поутру
Весенний воздух точно млеет
И мягкой дымкою синеет
В далеких просеках в бору.
И тихо дремлет бор зеленый,
И в серебре лесных озер
Еще стройней его колонны,
Еще свежее сосен кроны
И нежных лиственниц узор!
Светало. Ветер гнул упругое стекло
Днепра, еще в волнах не пробуждая звука.
Старик отчаливал, опершись на весло,
А между тем ворчал на внука.От весел к берегу кудрявый след бежал;
Струи под лодкой закипели;
Наш парус, медленно надувшись, задрожал,
И мы как птица полетели.И ярким золотом и чистым серебром
Змеились облаков прозрачных очертанья;
Над разыгравшимся, казалося, Днепром
Струилися от волн и трав благоуханья.За нами мельница едва-едва видна
И берег посинел зеленый…
И вот под лодкою вздрогнувшей быстрина
Сверкает сталью вороненой… А там затопленный навстречу лес летел…
В него зеркальные врывалися заливы;
Над сонной влагою там тополь зеленел,
Белели яблони и трепетали ивы.И под лобзания немолкнущей струи
Певцы, которым лес да волны лишь внимали,
С какой-то негою задорной соловьи
Пустынный воздух раздражали.Вот изумрудный луг, вот желтые пески
Горят в сияньи золотистом;
Вон утка крадется в тростник, вон кулики
Беспечно бегают со свистом… Остался б здесь дышать, смотреть и слушать век…
Он шагом пустил боевого коня,
Коню отпустил он поводья;
То было с закатом весеннего дня,
То было весной в половодье.
Листва зеленела, алел небосклон,
Тянулись луга заливные…
Ужели из края далекого он
В края возвратился родные?
Река, разливаясь, течет в берегах…
Забыл он обиду и злобу,
Не помнит он больше о старых врагах,
Но старую помнит зазнобу.
Он едет меж стен зеленеющей ржи.
Признают ли гостя? Едва ли.
Знакомый колодезь в полях, у межи,
А в сердце лишь дума: жива ли?
Он хочет погнать вороного коня,
Но сердце щемит от тревоги.
Вдруг камень могильный, под тенью плетня,
Он видит у самой дороги.
Хоронят несчастных под камнем таким,
Покинувших мир самовольно…
Он сходит на землю, тоскою томим,
И надпись читает невольно.
Читает он имя, и год, и число,
Прощаясь с мечтой золотою,
И низко изгнанник склоняет чело
Над темной могильной плитою.
О чем-то рыдая, кому-то грозя,
Стоит он над нею уныло.
Ему возвратиться в отчизну нельзя:
Меж ним и меж нею — могила.
И снова садится пришлец на коня,
В руке натянулись поводья, —
И мчит он вперед, вороного гоня,
Весенней порой в половодье.