Ах, колокольчик, колокольчик!
Когда и над моей дугой,
Над тройкой ухарской, лихой
Ты зазвенишь? Когда дорога,
Широкой лентой раскатясь,
С своими пестрыми столбами
И с живописностью кругом,
Меня, мой колесистый дом,
Мою почтовую телегу,
К краям далеким понесет?
Когда увижу край над Волгой
И, с гор на горы мча стрелой,
Меня утешит песнью долгой
Земляк — извозчик удалой?
Когда увижу Русь святую,
Мои дубовые леса,
На девах ленту золотую
И синий русский сарафан?
Мне, сиротине на чужбине,
Мне часто грустно по родном,
И Русь я вижу, как в картине,
В воспоминании одном.
Ушла… Завяли ветки
Сирени голубой,
И даже чижик в клетке
Заплакал надо мной.Что пользы, глупый чижик,
Что пользы нам грустить,
Она теперь в Париже,
В Берлине, может быть.Страшнее страшных пугал
Красивым честный путь,
И нам в наш тихий угол
Беглянки не вернуть.От Знаменья псаломщик
В цилиндре на боку,
Большой, костлявый, тощий,
Зайдет попить чайку.На днях его подруга
Ушла в веселый дом,
И мы теперь друг друга
Наверное поймем.Мы ничего не знаем,
Ни как, ни почему,
Весь мир необитаем,
Неясен он уму.А песню вырвет мука,
Так старая она:
— «Разлука ты, разлука,
Чужая сторона!»
Дверь резную я увидел
в переулке ветровом.
Месяц падал круглой птицей
на булыжник мостовой.
К порыжелому железу
я прижался головой,
К порыжелому железу
этой двери непростой:
Жизнь опять меня манила
теплым маленьким огнем,
Что горит, не угасая,
у четвертого окна.
Это только номер дома —
заповедная страна,
Только лунный переулок —
голубая глубина.
И опять зажгли высоко
слюдяной спокойный свет.
Полосатые обои
я увидел, как всегда.
Чем же ты была счастлива?
Чем же ты была горда?
Даже свет твой сохранили
невозвратные года.
Скобяные мастерские
гулко звякнули в ответ.
Я стоял и долго слушал,
что гудели примуса.
В темноте струна жужжала,
как железная оса.
Я стоял и долго слушал
прошлой жизни голоса.
В журнале «Красная Панорама» № 39
помещено изображение марок с надписью:
«Почтовые марки с портретом Толстого,
выпущенные Наркомпочте́лем к юбилею».
Весь культурный мир Союза
«Старику» поминки сделал.
В эти дни Толстого муза
Над всем миром пролетела.
Все, кому было не лень,
Кинув все дела и сплетни,
Помянули «деда» тень
В юбилея день столетний.
Наркомат почтовый тоже
Здесь участие принял:
Лез бедняга он из кожи,
Денег тьму ассигновал.
Результат оригинален:
Два клише! (cмотри журнал),
Лев Толстой на них представлен —
Как глядел он, как пахал…
Режь хоть из журнала марку
И наклеивай в альбом,
Так как выпуск весь насмарку
(Как корова — языком!).
Оттиск, где для юбилея
Был Толстой изображен, —
Экспонатом для музея
Видно будет сохранен.
На Тверской, конечно, будут
На витринах «образцы»,
Там, наверно, не забудут
Взять червонцы «под уздцы».
Раньше марки лезли в двери, —
Набегал за валом вал.
Кто ж теперь в Наркомпочте́ле
Льва Толстого «придержал»?!
Пред. секции «Бой — Пет»
Бегал Петька по дороге,
по дороге,
по панели,
бегал Петька
по панели
и кричал он:
«Га-ра-рар!
Я теперь уже не Петька,
разойдитесь!
разойдитесь!
Я теперь уже не Петька,
я теперь автомобиль».
А за Петькой бегал Васька
по дороге,
по панели,
бегал Васька
по панели
и кричал он:
«Ду-ду-ду!
Я теперь уже не Васька,
сторонитесь!
сторонитесь!
Я теперь уже не Васька,
я почтовый пароход».
А за Васькой бегал Мишка
по дороге,
по панели,
бегал Мишка
по панели
и кричал он:
«Жу-жу-жу!
Я теперь уже не Мишка,
берегитесь!
берегитесь!
Я теперь уже не Мишка,
я советский самолет».
Шла корова по дороге,
по дороге,
по панели,
шла корова
по панели
и мычала:
«Му-му-му!»
Настоящая корова
с настоящими
рогами
шла навстречу по дороге,
всю дорогу заняла.
«Эй, корова,
ты, корова,
не ходи сюда, корова,
не ходи ты по дороге,
не ходи ты по пути».
«Берегитесь!» — крикнул Мишка.
«Сторонитесь!» — крикнул Васька.
«Разойдитесь!» — крикнул Петька —
и корова отошла.
Добежали,
добежали
до скамейки
у ворот
пароход
с автомобилем
и советский самолет,
самолет
с автомобилем
и почтовый пароход.
Петька прыгнул на скамейку,
Васька прыгнул на скамейку,
Мишка прыгнул на скамейку,
на скамейку у ворот.
«Я приехал!» — крикнул Петька.
«Стал на якорь!» — крикнул Васька.
«Сел на землю!» — крикнул Мишка, -
и уселись отдохнуть.
Посидели,
посидели
на скамейке
у ворот
самолет
с автомобилем
и почтовый пароход,
пароход
с автомобилем
и советский
самолет.
«Кроем дальше!» — крикнул Петька.
«Поплывем!» — ответил Васька.
«Полетим!» — воскликнул Мишка, —
и поехали опять.
И поехали, помчались
по дороге,
по панели,
только прыгали, скакали
и кричали:
«Жу-жу-жу!»
Только прыгали, скакали
по дороге,
по панели,
только пятками сверкали
и кричали:
«Ду-ду-ду!»
Только пятками сверкали
по дороге,
по панели,
только шапками кидали
и кричали:
«Га-ра-рар!»