Однажды в октябрьском тумане
Я брел, вспоминая напев.
(О, миг непродажных лобзаний!
О, ласки некупленных дев!)
И вот — в непроглядном тумане
Возник позабытый напев.
И стала мне молодость сниться,
И ты, как живая, и ты…
И стал я мечтой уноситься
Где ты, лето знойное,
Радость беспокойная,
Голова курчавая,
Рощи да сады?..
Белая метелица
За окошком стелится,
Белая метелица
Замела следы.Были дни покосные,
Были ночи росные,
Гнулись ивы тонкие
Мы хлеб солили крупной солью,
и на ходу, легко дыша,
мы с этим хлебом ели сою
и пили воду из ковша.И тучи мягкие летели
над переполненной рекой,
и в неуютной, злой постели
мы обретали свой покой.Чтобы, когда с утра природа
воспрянет, мирна и ясна,
греметь водой водопровода,
смывая недостатки сна.По комнате шагая с маху,
Станет ветер в полночной тревоге
Темный лес о тебе вопрошать,
Станет в травах у дальней дороги
О тебе затаенно шуршать.
У зеленых развесистых кленов,
Что склоняются, воды рябя,
У осенних туманных затонов
Птицы требовать станут тебя!
Не тебя ли у ели высокой,
Той, что юности стройной под стать,
Несказанное, синее, нежное…
Тих мой край после бурь, после гроз,
И душа моя — поле безбрежное —
Дышит запахом меда и роз.
Я утих. Годы сделали дело,
Но того, что прошло, не кляну.
Словно тройка коней оголтелая
Прокатилась во всю страну.
Нет! много ли, мало ли, чем бы ты вымерил
Все, что в тысячелетия, как в пропасть упало, —
Материки, что исчезли, расы, что вымерли,
От совета Лемуров до совета в Рапалло?
Имена персеидами падают в памяти,
Царей, полководцев, ученых, поэтов…
Но далеко ль еще по тем же тропам идти,
Набирая в ненужный запас то и это?
На пути библиотеки стоят цитаделями,
Лагерями — архивы, загражденьем — музеи…
1
Белая гвардия, путь твой высок:
Чёрному дулу — грудь и висок.
Божье да белое твоё дело:
Белое тело твоё — в песок.
Не лебедей это в небе стая:
Белогвардейская рать святая
Есть одна хорошая песня у соловушки –
Песня панихидная по моей головушке.
Цвела — забубённая, росла — ножевая,
А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени.
Промотал я молодость без поры, без времени.
Как случилось-сталось, сам не понимаю.
Перевод Роберта Рождественского
Вот судьи выстроились в ряд,
Полгоризонта заслоня.
И гневом их глаза горят,
А все слова летят в меня:
«Юнец, не бривший бороды,
Щенок, не помнящий добра,
Ответь нам: правда ли, что ты
За то,
что наша сила
была,
как жизнь, простой,
что наша песнь
косила
молчанье
и застой.
За то,
что дань клубила
Лета идут — идут и бременят —
Суровой старости в усах мелькает иней, —
Жизнь многолюдная, как многогрешный ад,
Не откликается — становится пустыней —
Глаза из-под бровей завистливо глядят,
Улыбка на лице морщины выгоняет.
Куда подчас нехороша
Улыбка старости, которая страдает!
А между тем безумная душа
Еще кипит, еще желает.
А. С. ХомяковуМы все живем: всем жизнь дана судьбою,
И дни бегут обычной чередою,
И молодость приветно настает.
Коварная нас манит и влечет
Всем временным блаженством наслаждений,
Всей яркостью пестреющей цветов,
Всем трепетом минутных упоений…
Бегут за ней, прося ее даров;
И счастливы, кому она их бросит!
Минута — их, конца не видно им;
Как мальчики, мечтая о победах,
Умчались в неизвестные края
Два ангела на двух велосипедах —
Любовь моя и молодость моя.Иду по следу. Трассу изучаю.
Здесь шина выдохлась, а здесь прокол,
А здесь подъем — здесь юность излучает
День моего вступленья в комсомол.И, к будущему выходя навстречу,
Я прошлого не скидываю с плеч.
Жизнь не река, она — противоречье,
Она, как речь, должна предостеречь —Для поколенья, не для населенья,
И вот в лицо пахнуло земляникой,
смолистым детством, новгородским днем…
В сырой канавке, полной лунных бликов,
светляк мигнул таинственным огнем…
И вновь брожу, колдуя над ромашкой,
и радуюсь,
когда, услыша зов,
появятся сердитые букашки
из дебрей пестиков и лепестков.
И на ладони, от букетов липкой,
Эх, ты молодость — злодейка!
Ты ушла от старика,
Что заветная копейка
Из кармана бедняка.
Для чего ж, себе на горе,
Сохранил я чувства пыл?
Для чего при милом взоре
Трепетать я не забыл?
Лучше б вымер этот пламень!
Лучше б, взвесив лет число,
Коптилки мигающий пламень.
Мы с Диккенсом в доме одни.
Во мраке горят перед нами
больших ожиданий огни.О, молодость бедного Пипа,
как тянется к счастью она!
…А в доме ни звука, ни скрипа.
Угрюмо и тихо. Война.Давно ль в этом доме, давно ли
звучали светло голоса?
Но я не ослепла от боли.
Я вижу вдали паруса.Моя золотая свобода,
Ну что ж! Простимся. Так и быть.
Минута на пути.
Я не умел тебя любить,
Веселая, — прости! Пора быть суше и умней…
Я терпелив и скуп
И той, кто всех подруг нежней,
Не дам ни рук, ни губ.За что ж мы чокнемся с тобой?
За прошлые года?
Раскрой рояль, вздохни и пой,
Как пела мне тогда.Я в жарких пальцах скрыл лицо,
Что так сближает прямо, а не косвенно
и делает роднее и родней
страну снегов и остров пальм кокосовых —
мою Россию с Кубою моей? И вот я встретил вас, туристы русские,
когда, держась достойно, как послы,
вы — пожилые, медленные, грузные —
в посольство наше поутру пришли. Высоких лиц в той группе вовсе не было —
и столько было в ней высоких лиц:
здесь были боги домен, шахт и неводов
и боги стали, яблонь и пшениц. И так сказал послу рабочий сормовский:
И ночь эта
Будет богатой,
И я
Улыбнуться не прочь —
Уж бронзовый якорь заката
Бросает московская ночь.
Мне ветер
Приятельски машет,
И, путаясь и пыля,
Нет табаку, нет хлеба, нет вина, —
Так что же есть тогда на этом свете?!
Чье нераденье, леность, чья вина
Поймали нас в невидимые сети?
Надолго ль это? близок ли исход?
Как будет реагировать народ? —
Вопросы, что тоскуют об ответе.
Вопросы, что тоскуют об ответе,
И даль, что за туманом не видна…
Не знаю, как в народе, но в поэте
Уж и как же ты,
Моя жизнь, прошла,
Как ты, горькая,
Прокатилася!
В четырех стенах,
Под неволею,
Расцветала ты
Одинокою.
Мы — солидные люди,
Комсомольцы двадцатого года.
Моль уже проедает
Походные наши шинели…
Мы с детства знакомы
С украинской нашей природой,
Мы знаем,
Как выглядит тополь
После дождя и шрапнели. На минуту представьте себе
Вечера близ Диканьки,
Грозою освеженный,
Подрагивает лист.
Ах, пеночки зеленой
Двухоборотный свист! Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Нет! вы нас понять не в силах…
Мы вас тоже не поймем.
Так разстанемся — и каждый
Пусть идет своим путем.
На челе у вас морщины,
Веет холодом от вас.
Вы и сами говорите,
Что огонь в груди погас.
Мы же юны, сильны, пылки,
В нас кипит отвагой кровь:
Ох, сторонка, ты, сторонка,
Сторона степная!
Едешь, едешь — хоть бы хата…
В небе ночь глухая.Задремал ямщик — и кони
Мелкою рысцою
Чуть трусят, и колокольчик
Смолкнул под дугою.По степным оврагам волки
Бродят, завывая,
В тростниках свою добычу
Зорко выжидая.«Эй, ямщик! ты дремлешь, малый?.
Временем уменьшенный
молодости кров —
Города Смоленщины,
буркалы домов.
Пронзительная,
звонкая
январская луна,
Ампирными колонками
подперта тишина.
Выстрел отдаленный.
Сквер величаво листья осыпал.
Светало. Было холодно и трезво.
У двери с черной вывескою треста,
нахохлившись, на стуле сторож спал.
Шла, распушивши белые усы,
пузатая машина поливная.
Я вышел, смутно мир воспринимая,
и, воротник устало поднимая,
рукою вспомнил, что забыл часы.
Я был расслаблен, зол и одинок.
Да, молодость прошла. Хоть я весной
Люблю бродить по лужам средь березок,
Чтобы увидеть, как зеленым дымом
Выстреливает молодая почка,
Но тут же слышу в собственном боку,
Как собственная почка, торжествуя,
Стреляет прямо в сердце…
Я креплюсь.
Еще могу подтрунивать над болью;
Еще люблю, беседуя с врачами,
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе.Михаил Лермонтов написал лирическое стихотворение «Отчего» в 1840 году. Название подразумевает ответ на вопрос, который так хочет найти герой произведения. Есть предположение, что оно посвящалось его возлюбленной Марии Щербатовой.Сюжетом стихотворения служит расставание двух героев, роковые обстоятельства и невозможность быть счастливыми. Все построено в виде монолога и размышления героя о собственных чувствах и судьбе его возлюбленной. Ее образ представляется таким восхитительным и светлым. Поэта привлекает красота, свобода, незаурядность и независимость этой красавицы от общественного мнения.Также для читателей открывается внутренний мир лирического персонажа. Он предстаёт искренним, целостным человеком, который способен на сильные чувства и глубокие переживания. У него огромное желание спасти цветущую, красивую молодость веселой и жизнерадостной женщины. Он искренне желает ей счастья, но понимает, что оно невозможно. Грусть, горечь, тревога, осознание, что ситуация безысходна и предчувствие расставания со своей женщиной — это основные чувства влюблённого мужчины.Есть звучание мотива противостояния искреннего и свободного человека против людей из светского общества. Кругом людские сплетни и пересуды. В будущем героиня будет обречена на плату горькими слезами и коварные молвы за ее счастливые дни и радостные моменты. Миниатюрное стихотворение выполнено в виде ответа на вопрос «Отчего?». Главный герой два раза даёт краткий ответ в первой и последней строках. Первая строчка означает, что мужчине грустно, потому что он влюблён. А в последней любимая не чувствует приближающейся опасности, ей весело. Но герой понимает, что скоро она будет очень расстроена, поэтому он заранее ощущает всю боль и печаль. За обоими ответами скрывается лермонтовское мироощущение. В произведении возникают настоящее и будущее времена. Настоящее переплетается с любовными чувствами, обозначаясь словами: люблю, знаю, грустно. А будущее связано с последующей судьбой главной героини: заплатишь, не пощадит. Одиночество и тоска чувствуется на протяжении всего стихотворения.Поэт написал шедевральное стихотворение, относящееся к любовной лирике. Оно состоит всего из шести строчек, но в нем заложен глубокий смысл. Свободные люди должны противостоять сплетням толпы.
Христос воскрес! Я помню времена:
Мы этот день с волненьем невозвратным
Встречали кружкой доброго вина
И честным поцелуем троекратным.
Пылал румянец юношеских лиц,
В речах срывались искренность и сила
И общее лобзанье свято было,
Как чистый поцелуй отрокови́ц.
Но шли года. Редел кружок наш тесный,
Жар юности в друзьях моих исчез
1Затужился, запечалился
Муж Терентий, сокрушается,
Ходит взад-вперед по горенке
Да кручиной убивается.У Терентья, мужа старого,
Злое горе приключилося:
У жены его, красавицы,
Злая немочь расходилася.Началась она с головушки,
Ко белым грудям ударилась,
Разлилась по всем суставчикам…
Брал он знахарку — не справилась.И поили бабу травами,
Восемь лет в Венеции я не был…
Всякий раз, когда вокзал минуешь
И на пристань выйдешь, удивляет
Тишина Венеции, пьянеешь
От морского воздуха каналов.
Эти лодки, барки, маслянистый
Блеск воды, огнями озарённой,
А за нею низкий ряд фасадов
Как бы из слоновой грязной кости,
А над ними синий южный вечер,
Друзья мои! я видел свет,
На всё взглянул я верным оком.
Душа полна была сует,
И долго плыл я общим током…
Безумству долг мой заплачен,
Мне что-то взоры прояснило;
Но, как премудрый Соломон,
Я не скажу: всё в мире сон!
Не всё мне в мире изменило:
Бывал обманут сердцем я,
Если ты мадонна — и толпа, и гений
Пред тобой склоняются челом;
Как жена и мать — двух поколений
Служишь ты охраной и звеном…
Радуйся, зиждительница рода!
Дом твой — ветвь растущего народа;
В той стране, где разорен твой дом,
Города растлятся, как Содом.
Собственным достоинством хранима,
Ты идешь, молвой не уязвима,—