В любви мелочей не бывает.
Все высшего смысла полно… Вот кто-то ромашку срывает.
Надежды своей не скрывает.
Расставшись —
Глядит на окно.В любви мелочей не бывает.
Все скрытого смысла полно…
Нежданно печаль наплывает.
Улыбка в ответ остывает,
Хоть было недавно смешно.
И к прошлым словам не взывает.
Они позабыты давно.Так, значит, любовь убывает.
И, видно, уж так суждено.
В любви мелочей не бывает.
Все тайного смысла полно…
1.
Эй, товарищи! Подходите и гляньте!
2.
Мелочь объединяется в Малой Антанте.
3.
Мелочь-то мелочь, — а с другими купно
4.
может получиться довольно крупно.
5.
Для чего объединяются — дело ясно:
6.
ненавистна им наша республика красна.
7.
Думают, — пока нас голод гложет,
8.
с нами белогвардейщина справиться может.
9.
Смотри же, товарищ, работать иди, 1
0.
но и на винтовку внимательней гляди.
Опять к любимым мелочам,
Я думал, жизнь меня принудит:
К привычным песням и речам…
Но сны мрачны, и по ночам
Меня невольный трепет будит.
Хочу забыть, — забыть нельзя.
Во мраке лики роковые
Стоят, насмешливо грозя,
И кровью залита стезя,
Твоя, — скорбящая Россия!
Мысль говорит: «Твоих стихов
Что голос, еле слышный, может?
Вернись к напевам прежних строф!»
Но, словно гул колоколов,
Призыв таинственный тревожит.
Постой, паук сказал:
Я чаю я нашел причину
Зачем еще большой я мухи не поймал;
А попадается все мелочь: дай раскину
Пошире паутину;
Авось-либо тогда поймаю и больших.
Раскинув нажидает их:
Все мелочь попадает;
Большая муха налетит,
Прорвется и сама, и паутину мчит.
А это и с людьми бывает,
Что маленьким куда
Ни обернись беда:
Вор, например, большой, хоть в краже попадется,
Выходит прав из-под суда;
А малинькой наказан остается.
Есть муки непрерывные: не видно,
Не слышно их, о них не говорят.
Скрывать их трудно, открывать их стыдно,
Их люди терпят, жмутся и молчат. Зарыты в мрак душевного ненастья,
Они не входят в песнь твою, певец.
Их благородным именем несчастья
Назвать нельзя, — несчастие — венец, Венец святой, надетый под грозою,
По приговору божьего суда.
Несчастье — терн, обрызнутый слезою
Иль кровию, но грязью — никогда. Оно идет как буря — в тучах грозных,
С величьем, — тут его и тени нет.
Тут — пошлость зол и бед мелкозанозных,
Вседневных зол и ежечасных бед. Житейский сор! — Едва лишь пережиты, —
Одни ушли, те сыплют пылью вновь, —
А на душе осадок ядовитый
От них растет и проникает в кровь; Они язвят, подобно насекомым,
И с ними тщетна всякая борьба, —
Лишь вихрем бурным, молнией и громом
Разносит их могучая судьба.
Опять опадают кусты и деревья,
Бронхитное небо слезится опять,
И дачники, бросив сырые кочевья,
Бегут, ошалевшие, вспять.Опять перестроив и душу и тело
(цветочки и в летнее солнце — увы!)
Творим городское, ненужное дело
До новой весенней травы.Начало сезона. Ни света, ни красок,
Как призраки, носятся тени людей…
Опять одинаковость сереньких масок
От гения до лошадей.По улицам шляется смерть.
Проклинает
Безрадостный город и жизнь без надежд,
С презреньем, зевая, на землю толкаетНесчастных, случайных невежд.
А рядом духовная смерть свирепеет
И сослепу косит, пьяна и сильна.
Все мало и мало-коса не тупеет, И даль безнадежно черна.
Что будет? опять соберутся гучковы
И мелочи будут, скучая, жевать.
А мелочи будут сплетаться в оковы,
И их никому не порвать.О, дом сумасшедших, огромный и грязный!
К оконным глазницам припал человек:
Он видит бесформенный мрак безобразный,
И в страхе, что это навек.В мучительной жажде надежды и красок
Выходит на улицу, ищет людей…
Как страшно найти одинаковость масок
От гения до лошадей!
Часто
сейчас
по улицам слышишь
разговорчики
в этом роде:
«Товарищи, легше,
товарищи, тише.
Это
вам
не 18-й годик!»
В нору
влезла
гражданка Кротиха,
в нору
влез
гражданин Крот.
Радуются:
«Живем ничего себе,
тихо.
Это
вам
не 18-й год!»
Дама
в шляпе рубликов на́ сто
кидает
кому-то,
запахивая котик:
«Не толкаться!
Но-но!
Без хамства!
Это
вам
не 18-й годик!»
Малого
мелочь
работой скосила.
В уныньи
у малого
опущен рот…
«Куда, мол,
девать
молодецкие силы?
Это
нам
не 18-й год!»
Эти
потоки
слюнявого яда
часто
сейчас
по улице льются…
Знайте, граждане!
И в 29-м
длится
и ширится
Октябрьская революция.
Мы живем
приказом
октябрьской воли,
Огонь
«Авроры»
у нас во взоре.
И мы
обывателям
не позволим
баррикадные дни
чернить и позорить.
Года
не вымерить
по единой мерке.
Сегодня
равноценны
храбрость и разум.
Борись
и в мелочах
с баррикадной энергией,
в стройку
влей
перекопский энтузиазм.
Часто
Часто сейчас
Часто сейчас по улицам слышишь
разговорчики
разговорчики в этом роде:
«Товарищи, легше,
«Товарищи, легше, товарищи, тише.
Это
Это вам
Это вам не 18-й годик!»
В нору
В нору влезла
В нору влезла гражданка Кротиха,
в нору
в нору влез
в нору влез гражданин Крот.
Радуются:
Радуются: «Живем ничего себе,
Радуются: «Живем ничего себе, тихо.
Это
Это вам
Это вам не 18-й год!»
Дама
Дама в шляпе рубликов на́ сто
кидает
кидает кому-то,
кидает кому-то, запахивая котик:
«Не толкаться!
«Не толкаться! Но-но!
«Не толкаться! Но-но! Без хамства!
Это
Это вам
Это вам не 18-й годик!»
Малого
Малого мелочь
Малого мелочь работой скосила.
В уныньи
В уныньи у малого
В уныньи у малого опущен рот…
«Куда, мол,
«Куда, мол, девать
«Куда, мол, девать молодецкие силы?
Это
Это нам
Это нам не 18-й год!»
Эти
Эти потоки
Эти потоки слюнявого яда
часто
часто сейчас
часто сейчас по улице льются…
Знайте, граждане!
Знайте, граждане! И в 29-м
длится
длится и ширится
длится и ширится Октябрьская революция.
Мы живем
Мы живем приказом
Мы живем приказом октябрьской воли,
Огонь
Огонь «Авроры»
Огонь «Авроры» у нас во взоре.
И мы
И мы обывателям
И мы обывателям не позволим
баррикадные дни
баррикадные дни чернить и позорить.
Года
Года не вымерить
Года не вымерить по единой мерке.
Сегодня
Сегодня равноценны
Сегодня равноценны храбрость и разум.
Борись
Борись и в мелочах
Борись и в мелочах с баррикадной энергией,
в стройку
в стройку влей
в стройку влей перекопский энтузиазм.
Апрель сосульки отливает, вычеканивает,
И воздух щёлкающий так поголубел,
А у меня гаражный сторож выцыганивает
На опохмель.
И бульканье ручья под ледяною корочкой,
В которую окурок чей-то врос,
И ель апрельская со снежною оборочкой,
Попавшая за шиворот шолочкой,
И хор грачей своей чумной скороговорочкой –
Всё задаёт вопрос,
В котором все вопросы вдруг сошлись:
На что уходит жизнь?
Действительно, на что? На что она уходит?
Ответь мне сторож гаража… Да ты глухой, дед?
А может быть, не более ты глух,
Чем воспитавшие симфониями слух?
Мы часто глухи к дальним. Глухи к ближним,
Особенно когда из них всё выжмем.
С друзьями говорим, но их не слышим,
Свои слова считая самым высшим.
Пока она жива, к любимой глухи –
Услышим лишь предсмертный хрип старухи.
Мы совесть сделали нарочно глуховатой.
Мы совести забили уши ватой –
Так легче ей прослыть не виноватой.
А сколько времени ушло когда-то в прошлом
На забивание ушей себе и прочим!
Смерть вырвет вату, но ушей не будет.
Не слышат черепа. Их бог рассудит.
Ты в бывшем ухе, червь, не копошись!
На что уходит жизнь?!
Мир в гонке роковой вооружений,
Так глух он к булькотне земных брожений,
К ручьям в апрельской гонке бездорожности
В их кажущейся детскости, ненужности.
Не умирай, природа, продержись!
На что уходит жизнь?
Нас оглушили войн проклятых взрывы.
Не будем глухи к мёртвым, к тем, кто живы.
Страститесь, раны! Кровь, под кожу брызнь!
На что уходит жизнь?
Уходит жизнь на славу нашу ложную.
В бесславье слава вырастет потом.
Уходит жизнь на что-то внешне сложное,
Что вдруг окажется простейшим воровством.
Уходит жизнь на что-то внешне скромное,
Но скромных трусов надо бы под суд!
На мелочи, казалось бы, бескровные.
Но мелочи кровавы. Кровь сосут.
Мы станем все когда-нибудь бестелостью,
Но как нам душу упасти суметь?
Уж если умирать — мне знать хотелось бы:
На что уходит смерть?