Набух, оттаял лед на речке,
Стал пегим, ржаво-золотым,
В кустах затеплилися свечки,
И засинел кадильный дым.Березки — бледные белички,
Потупясь, выстроились в ряд.
Я голоску веснянки-птички,
Как материнской ласке, рад.Природы радостный причастник,
На облака молюся я,
На мне иноческий подрясник
И монастырская скуфья.Обету строгому неверен,
В красоте музыкальности,
Как в недвижной зеркальности,
Я нашел очертания снов,
До меня не рассказанных,
Тосковавших и связанных,
Как растенья под глыбою льдов.
Я им дал наслаждение,
Красоту их рождения,
Я разрушил звенящие льды.
Больной, усталый лед,
Больной и талый снег…
И все течет, течет…
Как весел вешний бег
Могучих мутных вод!
И плачет дряхлый снег,
И умирает лед.
А воздух полон нег,
И колокол поет.
От стрел весны падёт
Упал на лакированный ботинок
Луч электрический — прозрачно-бел.
«Мой друг, тебя не радуют и вина…
Пьеро, Пьеро, лицо твое, как мел».
— Да, не нуждаюсь я сегодня в пудре.
Ты до щеки дотронься: — горяча?
«Как лед, как лед». — А сердце помнит кудри,
Ту родинку у левого плеча…
Ах, что вино! Хотя налей мне, впрочем.
«Пьеро, ты сделался еще бледней!»
Из записной потертой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далеко шапка отлетела.
Казалось, мальчик не лежал,
А все еще бегом бежал
Плечо к плечу вдоль озера мы шли,
В воде ища забвенья от земли,
Такой никак не подходящей нам,
Нам, преданным без выполненья снам.
Твои глаза таили жизни жуть,
Ты отдохнуть молила где-нибудь,
Уставшая в бессмысленном труде.
Где? Все равно: раз почвы нет — в воде…
Я так тебя жалел, я так скорбел.
Озерный лед лучисто голубел,
Между льдов затерты, спят в тиши морей
О́стовы немые мертвых кораблей.
Ветер быстролетный, тронув паруса,
Прочь спешит в испуге, мчится в небеса.
Мчится — и не смеет бить дыханьем твердь,
Всюду видя только — бледность, холод, смерть.
Точно саркофаги, глыбистые льды
Длинною толпою встали из воды.
Белый снег ложится, вьется над волной,
Воздух заполняя мертвой белизной.
О, замороженные льдом,
Вы, под олуненным лимоном,
Своим муарным перезвоном
Заполонившие мой дом,
Зеленоустрицы, чей писк
И моря влажно-сольный запах, —
В оттенках всевозможных самых —
Вы, что воздвигли обелиск
Из ваших раковин, — мой взор,
Взор вкуса моего обнищен:
Плясать на льду учился он у музы,
у зимней Терпсихоры… Погляди:
открытый лоб, и черные рейтузы,
и огонек медали на груди.Он вьется, и под молнией алмазной
его непостижимого конька
ломается, растет звездообразно
узорное подобие цветка.И вот на льду, густом и шелковистом,
подсолнух обрисован. Но постой —
не я ли сам, с таким певучим свистом,
коньком стиха блеснул перед тобой.Оставил я один узор словесный,
Быть может, не было у нас
Весны воздушно-молодой,
Когда полдневный светит час
Над просветленною водой
Весна пленительно-нежна
Для двух влюбленно-молодых,
Когда себе поет она
Лесной протяжный слитный стих
Мы жили розно в те года,
Мы были розно и потом
О ты, звезда лазоревого льда,
Ты, Сириус сверкательно-кристальный,
Есть на тебе дворец, — он весь хрустальный!
Вокруг него серебрится вода;
Повсюду снег; но снег тот не печальный:
Лазурно-бел и бархатно-пушист;
Он вид всегда хранит первоначальный
И до сих пор, как в день созданья, чист.
Я покажу тому, чей взор лучист,
Все чудеса открытой мной планеты.
1.
Лед между народами ломай.Символ братства для рабочих — Май.
2.
Нынче шторы в окне не подымай.Весть о гибели для буржуев — Май.
3.
Глубже борозды на полях вздымай.Для крестьянина символ сева — Май.
4.
Коли хочешь есть, себя трудиться подымай.Дармоеду-помещику — тяжкий праздник Май.
5.
Трудовыми знаменами свод небес занимай.Для работницы день веселья — Май.
Какой сегодня пятнистый день:
То оживляю дугу блестящую,
То вижу солнца слепого тень,
По ширмам рдяной иглой скользящую.Какой на сердце бесстыдный страх!
Какие мысли во мне безумятся!
И тьмы и светы в моих стенах.
Автомобили поют на улице.Неверно солнце и лжет дождем.
Но дождь январский еще невернее.
Мороз ударит, как кистенем.
В кристаллы мгленье сожмёт вечернее.А я не выйду, — куда во мгу
Это чудо, что ты приехал!
Выйду к морю — на край земли,
Чтоб глаза твои синим эхом
По моим голубым прошли.
Это чудо, что ты приехал!
Выйду к солнцу — в его лучи.
Засмеются весенним смехом
Прибежавшие к нам ручьи.
Я помню тот край окрылённый,
Там горы весёлой толпой
Сходились у речки зелёной,
Как будто бы на водопой.
Я помню Баксана просторы,
Долины в снегу золотом,
Ой горы, вы синие горы,
Вершины, покрытые льдом.
Здесь часто с тоской небывалой
Со стихией в бой пошел
Ледокол.
Мелким крошевом плывет
За кормой лед,
И колышутся едва
Ледяные острова.Белым саваном вдали
Вьюги снежные легли,
И предательский торос
Крепко в море корнем врос.
Снеговая тишина
Где воздух дышит ледовито,
Где мрак ледян, где мрачен лед,
Ярка, как след аэролита,
Мечта свершает свой полет.
Там паутиной сна повита
Природа в строгости красот.
Здесь не достигшая зенита
Мечта хоть отдых там найдет.
Уже предчувствие весны
Сквозит повсюду,
И сердце снова видит сны
И верит чуду.
Все тоньше льды, снега рыхлей…:
Какая нега!
О, солнце, солнце, — не жалей
Ни льда, ни снега!
(Богатые рифмы)
Задумчиво я слушаю
Хруст снега под ногой.
Над морем и над сушею
Мучительный покой.
Иду один вдоль берега,
Везде лишь снег да лед,
И профилем Тиберика
Далекий холм встает.
Мне кажется, смеется он,
Снежные храмы в душе возвышаются,
Горные замки из чистого льда,
Воспоминаньем они называются, —
Но не тревожь их мечтой никогда.
Некогда жившие, страстно любившие,
Вставшие светлой немой чередой,
Воспоминанья кристаллы застывшие, —
Но не буди их тревожной мечтой.
Воспоминанья граничат с раскаяньем,
Только их тронет горячим лучом,
Мне снилось, что солнце всходило,
Что птицы очнулись от сна
И стаей неслись легкокрылой
Поведать природе унылой,
Что скоро вернется весна! Забыты снега и морозы,
Уж льды расторгает поток;
И вот — оживают березы,
Повеяло запахом розы,
И теплый пахнул ветерок… То сном мимолетным лишь было,
Обманчивым призраком грез:
Как льдины взгроможденные
Одна за другую,
Весной освобожденные, —
Я звонко ликую.
И как вода, запевшая
За льдиною плотной,
Дрожит душа, вскипевшая
В тоске безотчетной.
В тоске от нетерпения,
Я жду поцелуя.
Простой папиросный коробок
Лежал на моем столе,
И надпись на нем
(Два слова всего)
«Северный полюс».
Но вдруг
мне показалось,
Что начал он светиться необычайным огнем,
Что голубая крышка его ожила,
И в глазах
Стал длиннее день,
И весна идет,
Расцвела сирень,
Сердце ласки ждет.
Голубым ручьем
Мне поет весна:
«Все идут вдвоем,
Только ты одна!»Ах, весной до слез
Счастья хочется,
Надоел мороз
Гололед на земле, гололед,
Целый год напролет, целый год,
Будто нет ни весны, ни лета.
Чем-то скользким одета планета,
Люди, падая, бьются об лед,
Гололед на земле, гололед,
Целый год напролет, целый год…
Даже если планету в облет,
Не касаясь планеты ногами,
О, не оглядывайтесь назад,
на этот лед, на эту тьму;
там жадно ждет вас чей-то взгляд,
не сможете вы не ответить ему.Вот я оглянулась сегодня… Вдруг
вижу: глядит на меня изо льда
живыми глазами живой мой друг,
единственный мой — навсегда, навсегда.А я и не знала, что это так.
Я думала, что дышу иным.
Но, казнь моя, радость моя, мечта,
жива я только под взглядом твоим! Я только ему еще верна,
Тонкий, узкий, длинный ход
В глубь земли мечту ведёт.
Только спустишься туда,
Встретишь замки изо льда.
Чуть сойдёшь отсюда вниз,
Разноцветности зажглись,
Смотрит чей-то светлый глаз,
Лунный камень и алмаз.
Задумчиво я слушаю
Хруст снега под ногой.
Над морем и над сушею
Мучительный покой.
Иду один вдоль берега,
Везде лишь снег да лед,
И профилем Тиберика
Далекий холм встает.
За темной далью городской
Терялся белый лед.
Я подружился с темнотой,
Замедлил быстрый ход.
Ревело с черной высоты
И приносило снег.
Навстречу мне из темноты
Поднялся человек.
Лицо скрывая от меня,
Он быстро шел вперед
Ой-ей-ей, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли долбить толоконные лбы?
Я мету сор новых песен из старой избы.
Отбивая поклоны, мне хочется встать на дыбы.
Но там — только небо в кольчуге из синего льда.
Ой-ей-ей, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли все время вычесывать блох?
Я молюсь, став коленями на горох.
Меня слышит бог Никола-Лесная вода.
Туч взъерошенные перья.
Плотный воздух сыр и сер.
Снег, истыканный капелью,
по обочинам осел.
И упорный ветер с юга,
на реке дробящий льды,
входит медленно и туго
в прочерневшие сады.
— Белая медведица!
— Во льдах живет она?
— Метель и гололедица
Медведям не страшна?
— Ой, медвежонок маленький!
— Ребенку только год!
— На нем такие валенки,
Что в них не страшен лед.
Припаи льда все море обрамляют;
Вдали видны буран и толчея,
Но громы их ко мне не долетают,
И ясно слышу я, что говорит хвоя́.
Та речь важна́, та речь однообразна, —
Едва колеблет длинный ряд стволов,
В своем теченьи величава, связна
И даже явственна, хоть говорит без слов.
— «Кольцо —
— Сними мое:
Мое, как лед —
Лицо!
— В сырой, —
— Как лед, глухой
Земле — скорей
Укрой!..
— Мой дух —
— Сквозной взметет
Открыли дверь, и в кухню паром
Вкатился воздух со двора,
И всё мгновенно стало старым,
Как в детстве в те же вечера.Сухая, тихая погода.
На улице, шагах в пяти,
Стоит, стыдясь, зима у входа
И не решается войти.Зима, и всё опять впервые.
В седые дали ноября
Уходят ветлы, как слепые
Без палки и поводыря.Во льду река и мерзлый тальник,