Я не ценю красот природы,
Когда душа потрясена,
Когда свинцовая невзгода
Тмит бедный дух кошмаром сна.
Природы лучшие красоты
Меняют часто годы, дни
Из нас поймет, пожалуй, сотый,
Что мы ей только и сродни.
Нет, преждевременная вялость
Ее не будит скорби в ней.
И нам в себе души усталость
Нести тяжелей и больней.
Природы воздух ядовитый
Нас отравляет не всегда:
Мы себялюбием повиты —
И эта губит нас беда.
Красота! Красота! В ней таинственно слиты
Беспредельность надежд и воздушность лучей,
Но черты молодые печалью сокрыты…
О, знакомая грусть злато-черных очей!
Я люблю красоту, как манящую тайну;
Я найду красоту без друзей и без слов,
Но она, обернувшись, с улыбкой случайно
От меня отойдет, как мираж — от шагов.
Я пройду, где мгновенье бессмертья коснется…
От лазури ночной отделится звезда.
Доплывет до лазури и с нею сольется
Неоконченный сон и грехов красота.
Когда меня волной холодной
Объемлет мира суета,
Звездой мне служат путеводной
Любовь и красота.О, никогда я не нарушу
Однажды данный им обет:
Любовь мне согревает душу,
Она — мне жизнь и свет.Не зная устали, ни лени,
Отважно к цели я святой
Стремлюсь, чтоб преклонить колени
Пред вечной красотой.
О, нет, за красоту ты не люби меня
И не люби за то, что я живу богато:
За красоту люби сиянье дня,
А за богатство — серебро и злато.
И не люби меня за молодость мою:
Люби весну, — она все та же бесконечно.
Меня люби за то, что я люблю,
И что любить тебя я буду вечно!
Дивлюсь всему тому, что́ вижу,
Уродство ль это, красота ль.
За данью раскрываю даль,
Дивлюсь всему тому, что́ вижу,
И землю вкруг себя я движу,
Как движу радость и печаль.
Дивлюсь всему тому, что́ вижу,
Уродство ль это, красота ль.
Чужда мне красота раскинутых степей,
Невнятен ропот океана.
Мне ближе улица с мерцаньем фонарей
Во мгле ненастного тумана.
Я не могу любить беспечное дитя,
Кто чарам отдается слепо.
Мой идеал! В любовь играешь ты шутя,
О, дочь порока иль вертепа!
И молча я смотрю на символы любви,
Не подходя к распятью.
Христос! Забудь меня, напрасно не зови,
Оставь меня проклятью!
29 ноября 1894
Taedium phaenomeniКто познал тоску земных явлений,
Тот познал явлений красоту.
В буйном вихре вожделений,
Жизнь хватая на лету,
Слепы мы на красоту явлений.Кто познал явлений красоту,
Тот познал мечту гиперборея:
Тишину и полноту
В сердце сладостно лелея,
Он зовет лазурь и пустоту.Вспоминая долгие эоны,
Долгих нег блаженство и полон, —
Улыбаясь, слышит звоны
Теплых и прозрачных лон, —
И нисходит на живые лона.
Привлекла меня ты красотою.
Но за ней — игра и суета.
А пенять — занятие пустое.
Да сказать по правде — на черта?
Потому все кончилось разлукой.
Но во имя будущих побед,
В Интернете имидж свой настукай,
Помести кокетливый портрет.
Может, кто-то обмануться хочет,
Как когда-то обманулся я.
Но любой обман всегда порочен,
Как порочна красота твоя.
Может, и звучит все это грубо…
Может, и во мне взыграла злость?
Не суди меня за эту ругань.
Просто все забыть не удалось.
Красота—это радостный возглас Природы,
Красота—это тихий восторг Вещества.
В изобильи разлитыя вешния воды,
Переходы скалы, что несчетные годы
Говорят безглагольныя руны-слова.
И в пещеру взойдешь лишь на краткость мгновенья,
Но так явственно знаешь—пещера жива,
Вот к звену зазмеилися новыя звенья,
Помолчишь, поглядишь, надвигается пенье,
Загораются мысли, колеблясь едва.
От пещеры к душе проскользнет откровенье,
И молчание скал отчеканишь в слова.
О, сколь, София! ты приятна
В невинной красоте твоей,
Как чистая вода прозрачна,
Блистая розовой зарей!
1791
О, коль, София, всем приятна
Невинна молодость твоя!
Как чистое стекло прозрачна,
Как утрення заря сквозь воды,
Являешь образ ты природы
Нам в полной красоте ея.
Среди красот ликующей природы
Я чувствую порой,
Что близко, близко счастие трепещет
Незримо предо мной.
Когда звучат согласные напевы,
Я сердцем их ловлю,
И кажется так близко и возможно
Все то, что я люблю.
Мне чудится среди земных туманов
Заря и день иной…
Еще лишь миг —и я сорву завесу,
— И вечность предо мной.
Безконечна, прекрасна Вселенная,
Сотворенная, Боже, Тобой…
Ожерелья висят драгоценныя
И сияют своей красотой…
Ожерелья созвездий качаются —
Солнц алмазных, опаловых лун…
Свет в пространство из них излучается,
Как сверканье натянутых струн.
Твои звезды безсчетны, безчисленны, —
Свет струят у цветка Твоих ног
И поют: „Ты, чья Сущность сверхмысленна,
Ты прекрасен, прекрасен, о Бог!..“
Только встречу улыбку твою,
Или взгляд уловлю твой отрадной, —
Не тебе песнь любви я пою,
А твоей красоте ненаглядной.
Про певца по зарям говорят,
Будто розу влюбленною трелью
Восхвалять неумолчно он рад,
Над душистой ее колыбелью.
Но безмолвствует, пышно чиста,
Молодая владычица сада:
Только песне нужна красота,
Красоте же и песен не надо.
Твердят серебряные сени
О счастьи жизни для мечты,
О сладком бытии растений
В убранстве зимней красоты.
Но я не внемлю, не приемлю
Их мерный шепот, белый зов.
Люблю воскреснувшую землю
И кровь растоптанных цветов!
Нет, нет, не надо мертвой неги
В лучах прельстительной луны!
Вставайте, мощные побеги,
На пире огненной весны!
Я буду сам как стебель явлен,
Омою в зное венчик свой
И лягу, сломан и раздавлен,
До первой вьюги снеговой!
Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан ее — не стан богини,
И грудь волною не встает,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признает.
Однако все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.В стихотворении говорится о В.А. Лопухиной.
Кочевники Красоты — вы, художники.
«Пламенники»Вам — пращуров деревья
И кладбищ теснота!
Вам вольные кочевья
Сулила Красота.Вседневная измена,
Вседневный новый стан:
Безвыходного плена
Блуждающий обман.О, верьте далей чуду
И сказке всех завес,
Всех весен изумруду,
Всей широте небес! Художники, пасите
Грез ваших табуны;
Минуя, всколосите —
И киньте — целины! И с вашего раздолья
Низриньтесь вихрем орд
На нивы подневолья,
Где раб упрягом горд.Топчи их рай, Аттила, —
И новью пустоты
Взойдут твои светила,
Твоих степей цветы.
Певцом невинности, любви и красоты
Назвал меня поэт, к стихам моим пристрастной.
Когда б владел его я лирой сладкогласной,
Когда б моих стихов была предметом ты —
Я пел бы, все забыв, одним собой счастливой,
И был бы наречен от славы справедливой:
Певцом невинности, любви и красоты.
По всей земле, во все столетья,
великодушна и проста,
всем языкам на белом свете
всегда понятна красота.
Хранят изустные творенья
и рукотворные холсты
неугасимое горенье
желанной людям красоты.
Людьми творимая навеки,
она понятным языком
ведет рассказ о человеке,
с тревогой думает о нем
и неуклонно в жизни ищет
его прекрасные черты.
Чем человек сильней и чище,
тем больше в мире красоты.
И в сорок пятом, в сорок пятом
она светила нам в пути
и помогла моим солдатам
ее из пламени спасти.
Для всех людей, для всех столетий
они свершили подвиг свой,
и этот подвиг стал на свете
примером красоты земной.
И эта красота бездонна,
и безгранично ей расти.
Прощай, Сикстинская Мадонна!
Счастливого тебе пути!
Хорошо молодое лицо —
Жизнь еще не писала на нем,
И своим не пахала резцом,
И своим не дышала огнем.
Больно время его обожжет,
Так же, как обжигало и нас.
Пусть упрямым останется рот,
Не погаснет сияние глаз,
Но добавится что-то еще —
Станут тоньше, духовней черты.
С этой грани начнется отсчет
Настоящей мужской красоты.
Да, тогда лишь придет Красота,
И теперь навсегда, до конца:
Красота не пустого холста —
Обожженного жизнью лица.
Ночь безлунная звездами
Убирала синий свод;
Тихи были зыби вод;
Под зелеными кустами
Сладко, дева-красота,
Я сжимал тебя руками;
Я горячими устами
Целовал тебя в уста;
Страстным жаром подымались
Перси полные твои;
Разлетаясь, развивались
Черных локонов струи;
Закрывала, открывала
Ты лазурь своих очей;
Трепетала и вздыхала
Грудь, прижатая к моей.Под ночными небесами
Сладко, дева-красота,
Я горячими устами
Целовал тебя в уста…
Небесам благодаренье!
Здравствуй, дева-красота!
То играло сновиденье,
Бестелесная мечта!
На свете много благоуханной и озаренной красоты.
Забава девам, отрада женам — весенне-белые цветы.
Цветов весенних милее жены, желанней девы, — о них мечты.
Но кто изведал уклоны жизни до вечно темной, ночной черты,
Кто видел руку над колыбелью у надмогильной немой плиты,
Тому понятно, что в бедном сердце печаль и радость навек слиты.
Ликуй и смейся над вещей бездной, всходи беспечно на все мосты,
А эти стоны: «Дышать мне нечем, я умираю!» — поймешь ли ты?
Когда меня волной холодной
Обемлет мира суета,
Звездой мне служат путеводной
Любовь и красота.
О, никогда я не нарушу
Однажды данный им обет:
Любовь мне согревает душу,
Она — мне жизнь и свет.
Не зная устали, ни лени,
Отважно к цели я святой
Стремлюсь, чтоб преклонить колени
Пред вечной красотой.
И ты изменила,
Не черной изменой,
Но быстрою смертью своей красоты.
Ушла, как светило,
Развеялась пеной,
Померкла, как песня, во мгле пустоты.
Цветы, расцветая,
Немой красотою
Приветствуют Вечность и вянут во сне.
И пыль золотая
Летит над водою,
И тает и тонет в чужой глубине.
Я жаждал слиянья,
С лучом откровенья,
Созвучия встречи с бессмертной душой.
Но нет обаянья,
Погасло мгновенье,
И смертному смертный — навеки чужой.
Любовь есть свет, что сходит к нам оттуда,
Из царства звезд, с лазурной высоты,
Она в нас будит жажду чуда
И красоты.
И красота есть луч, который тонет,
Вдали от Солнца, в сумраке теней,
Когда оно его уронит
В умы людей.
И, если дух людской пронизан светом,
Что шлет ему небесная звезда,
Он жадно мчится за ответом,
Туда, туда.Год написания: без даты
Смотревшись в зеркало ты на день по сту раз,
Как можешь, Машинька гордится красотою?
Подумай лишь о том в тот самый только час,
Когда прельщпешься пред зеркалом собою,
Что может вдруг оно со столика упасть
И в мелкие куски немедленно разбиться,
Равно и красота, вдруг может так пропасть.
Так после этова, простительноль гордиться?
Сновидение
Видел я во сне, что крылья
У меня и я бегу,
А любовь гналась за мною
И поймала уж меня,
Несмотря что на прекрасных
Был ее ногах свинец.
Что б такое сон сей значил?
То, что я хоть много раз
Красотами был поиман,
От хлопот любви ушел,
Сей единою останусь
Красотою я пленен.
«Красота страшна» — Вам скажут, —
Вы накинете лениво
Шаль испанскую на плечи,
Красный розан — в волосах.
«Красота проста» — Вам скажут, —
Пёстрой шалью неумело
Вы укроете ребенка,
Красный розан — на полу.
Но, рассеянно внимая
Всем словам, кругом звучащим,
Вы задумаетесь грустно
И твердите про себя:
«Не страшна и не проста я;
Я не так страшна, чтоб просто
Убивать, не так проста я,
Чтоб не знать, как жизнь страшна».
Телесна красота, душевна добродетель,
Являют мудрому единую мету.
Коль зрит у первой он согласие в чертах,
А правду у другой и в мыслях и в делах, —
То видит в двух одну прямую красоту,
Иль, лучше, образец тех вышних совершенств,
По коим красоты и благости содетель
Для наслаждений и блаженств
Из плоти и духов
Образовал богов.
Они красот и благ прямых друг в друге зреньем
И вечным их собой взаимным наслажденьем
Произвели любовь.
Сии же существа, прекрасные, благие,
Коль суть не вымыслы и не мечты пустые, —
То уж, конечно, ты —
Одна из гениев, иль ангельских миров,
Таланты чьи, дела, ум, тела красоты
Приводят дух в восторг, во нежны чувства кровь
И в философию и в старость льют любовь.
Когда не удивляет красота
живительно зеленого листа,
когда тебя уже не потрясает
река, что никогда не иссякает.
И завязь, и налитый соком плод,
и женщина, что сына принесет!
Когда и сын — не сын,
когда и брат — не брат,
когда и дом — не дом,
когда отец не свят,
не милосердны дочка и сестра,
жена не слышит твоего ребра…
Когда случится униженье красоты,
от ран и боли кем спасешься ты? Не даст лекарства одичалый лист,
вода не напоит, не исцелит,
отравлен нелюбовью, горький плод
болезнь и разрушенье принесет.
Унижен сын — ему отец не свят,
унижен брат — уже не брат, а враг,
и женщина, унижена в любви,
возненавидит все пути твои…
Тогда и рухнут связи и мосты.
Да не случится униженье красоты.
Пройдет зима — увидишь ты
Мои равнины и болота
И скажешь: «Сколько красоты!
Какая мертвая дремота!»
Но помни, юная, в тиши
Моих равнин хранил я думы
И тщетно ждал твоей души,
Больной, мятежный и угрюмый.
Я в этом сумраке гадал,
Взирал в лицо я смерти хладной
И бесконечно долго ждал,
В туманы всматриваясь жадно.
Но мимо проходила ты, —
Среди болот хранил я думы,
И этой мертвой красоты
В душе остался след угрюмый.21 сентября 1901
Люблю тебя, законченность сонета,
С надменною твоею красотой,
Как правильную четкость силуэта
Красавицы изысканно-простой,
Чей стан воздушный, с грудью молодой,
Хранит сиянье матового света,
В волне волос недвижно-золотой,
Чьей пышностью она полуодета.
Да, истинный сонет таков, как ты,
Пластическая радость красоты, —
Но иногда он мстит своим напевом.
И не однажды в сердце поражал
Сонет несущий смерть, горящий гневом,
Холодный, острый, меткий, как кинжал.
Как трудно повторять живую красоту
Твоих воздушных очертаний;
Где силы у меня схватить их на лету
Средь непрестанных колебаний?
Когда из-под ресниц пушистых на меня
Блеснут глаза с просветом ласки,
Где кистью трепетной я наберу огня?
Где я возьму небесной краски?
В усердных поисках все кажется: вот-вот
Приемлет тайна лик знакомый, —
Но сердца бедного кончается полет
Одной бессильною истомой.
26 февраля 1888
Москва
Но сердца бедного смиряется полет
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
Какая странная нега
В мире холодного сна!
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
Проходят бледные тени,
Подобны чарам волхва,
Звучат и клятвы, и пени,
Любви и победы слова…
Проходят бледные тени,
Подобные чарам волхва.
А я всегда, неизменно,
Молюсь неземной красоте;
Я чужд тревогам вселенной,
Отдавшись холодной мечте.
Отдавшись мечте — неизменно
Я молюсь неземной красоте.
23 марта 1896
На откосе крутого оврага,
Там, где не было встреч и разлук,
Красота, как медовая брага,
Закружила мне голову вдруг.Я шагнул по нетоптаной глине,
Я нагнулся — и чистый родник,
Одиноко журчавший доныне,
Благодарно к ладоням приник.И в кипенье, в хрустальных изломах
Отразил он сверкание дня,
И доверчиво ветви черемух
Наклонились, касаясь меня.Их цветы засияли, как звезды,
Будто славя рожденье свое, —
Будто я красоту эту создал
Тем, что первым увидел ее…
Вода недвижнее стекла.
И в глубине её светло.
И только щука, как стрела,
Пронзает водное стекло.
О, вид, смиренный и родной!
Берёзы, избы по буграм
И, отражённый глубиной,
Как сон столетий, божий храм.
О, Русь — великий звездочёт!
Как звёзд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечёт,
Не тронув этой красоты,
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлен
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времён…