„Я на костре себя сжигаю!“
— И я горю, и в сердце пламень мой! —
„Я каждый век. Чтобы воскреснуть, умираю!“
— Бывает то ж, но чаще, и со мной! —
„Эмблема славы я!“ — Я счастия простого. —
„Зевес мой друг“. — А мой богиня красоты. —
„На свете я один! Нет Феникса другого!“
— Бедняк бессмертный, жалок ты!
Орел одноплеменный!
…Верь слову русского народа:
Твой пепл мы свято сбережем,
И вата общая свобода,
Как феникс, возродится в нем
Ф. ТютчевПровидец! Стих твой осужденный
Не наше ль время прозревал,
Когда «орел одноплеменный»
Напрасно крылья расширял!
Сны, что тебе туманно снились,
Предстали нам, воплощены,
И вещим светом озарились
В багровом зареве войны.
Опять родного нам народа
Мы стали братьями, — и вот
Та «наша общая свобода,
Как феникс», правит свой полет.
А ты, народ скорбей и веры,
Подъявший вместе с нами брань,
Услышь у гробовой пещеры
Священный возглас; «Лазарь, встань!»
Ты, бывший мертвым в этом мире,
Но тайно памятный Судьбе,
Ты — званый гость на нашем пире,
И первый наш привет — тебе!
Простор родимого предела
Единым взором облелей,
И крики «Польска не сгинела!»
По-братски, с русским гимном слей!
С людьми шутить нельзя никак:
Ты скажешь с легкой остротою,
Что тот осел, что тот дурак,
И рады резаться с тобою.
Когда бранишь, кричат все - ложь,
Тот мне грозит, к суду тот тянет;
Попробуй всех хвалить... так что ж,
Так кто ж читать журналы станет.
Розетту долго я хвалил,
Она фаянсом отвечала,
Но раз Аглаю побранил,
И тотчас серебро прислала.
Актрисам мило, чтобы их
Хвалили мы, превозносили,
Но чтоб, в угодность им, других
Без милосердия бранили.
Дайте только опериться моему Фениксу, и он
полетит за Рейн, за Одер и за Неву, и тогда
моя слава заставит молчать завистников.
Так, недолго вам храбриться,
Вашу брань уйму тотчас,
Скоро Феникс оперится,
Приберу к когтям Парнас.
Тут пишите что хотите,
Да читать не станут вас.
Все облаем, разругаем,
Кроме нашего и нас.
Летит с запада птица —
Летит к востоку,
К восточной отчизне садов,
Где пряные травы душисто растут,
И пальмы шумят,
И свежестью веют ручьи...
Чудная птица летит и поет:
«Она любит его! она любит его!
Образ его у ней в сердце живет —
В маленьком сердце,
В тайной, заветной его глубине,
Самой ей неведомо.
Но во сне он стоит перед нею...
И молит она, и плачет,
И руки целует ему,
И имя его произносит,
И с именем тем на устах
В испуге вдруг пробуждается,
И протирает себе в изумленье
Прекрасные очи...
Она любит его! она любит его!»
***
На палубе, к мачте спиной прислонясь,
Стоял я и слушал пение птицы.
Как черно-зеленые кони с серебряной гривой,
Скакали бело-кудрявые волны;
Как лебединые стаи. Мимо плыли,
Парусами блестя, суда гелголандцев,
Смелых номадов полночного моря.
Надо мною, в вечной лазури,
Порхали белые тучки,
И вечное солнце горело,
Роза небесная, пламенноцветная,
Радостно в море собою любуясь...
И небо, и море, и сердце мое
Согласно звучали:
«Она любит его! она любит его!»
Как дочь родную на закланье
Агамемнон богам принес,
Прося попутных бурь дыханья
У негодующих небес, —
Так мы над горестной Варшавой
Удар свершили роковой,
Да купим сей ценой кровавой
России целость и покой!
Но прочь от нас венец бесславья,
Сплетенный рабскою рукой!
Не за коран самодержавья
Кровь русская лилась рекой!
Нет! нас одушевляло в бое
Не чревобесие меча,
Не зверство янычар ручное
И не покорность палача!
Другая мысль, другая вера
У русских билася в груди!
Грозой спасительной примера
Державы целость соблюсти,
Славян родные поколенья
Под знамя русское собрать
И весть на подвиг просвещенья
Единомысленных, как рать.
Сие-то высшее сознанье
Вело наш доблестный народ —
Путей небесных оправданье
Он смело на себя берет.
Он чует над своей главою
Звезду в незримой высоте
И неуклонно за звездою
Спешит к таинственной мете!
Ты ж, братскою стрелой пронзенный,
Судеб свершая приговор,
Ты пал, орел одноплеменный,
На очистительный костер!
Верь слову русского народа:
Твой пепл мы свято сбережем,
И наша общая свобода,
Как феникс, зародится в нем.Как дочь родную на закланье / Агамемнон богам принес… — царь Микен Агамемнон — герой «Илиады», разгневал богиню Артемиду и должен был принести ей в жертву свою дочь Ифигению: он был готов это сделать, но богиня смилостивилась и сохранила Ифигении жизнь.Коран — священная книга мусульман.Не зверство янычар ручное… — янычары — турецкая пехота, которая комплектовалась, воспитывалась из пленных юношей, а позднее из отобранных у родителей в детском возрасте мальчиков-христиан, обращенных в ислам. Янычары отличались высокой воинской подготовкой и жестокостью.Феникс — птица, которая в старости сжигала себя на костре, но возрождалась из пепла молодой (егип. и греч. мифол.). Образ стал символом вечного обновления и возрождения.
Пусть будет царственный глашатай
Та птица, что живет одна
Родной Аравии верна;
Чью песню чтит весь род пернатый!
Но ты, посланник хриплый, бледный,
Предтеча демона и зла
И агонии вождь победный,
В их рой не вмешивай крыла.
И птицы хищные не смеют
Примкнуть к обряду. Лишь орлы,
Цари воздушной светлой мглы,
Пускай при погребеньи реют.
Священник в белом стихаре
Пусть лебедь будет; он, незлобный,
Кончину чует. На заре
Споет он реквием надгробный.
Ты, черный ворон трехвековый,
Один дыханием несешь
Питомцу траур свой суровый.
Ты первый в шествии пойдешь.
Начало антифона свято:
Любовь и верность стали сном.
Голубка с Фениксом вдвоем
В огне исчезли без возврата.
Они любили. Их слила
Любовь живая воедино.
Одна лишь жизнь чиста, невинна
У двух любовников была.
Два разных сердца отделяло
Лишь расстоянье, но не даль.
Голубку с Фениксом едва ль
Не чудо светлое сливало.
Их свет любовный озарял.
Во взгляде Феникса встречала
Она свой лик и повторяла
Того, кто перед ней сиял.
Подобны, но не однородны;
В два имя то заключено,
Что нераздельно и свободно,
Не два, но также не одно.
И сам собою с толку сбитый,
Вдвойне рассудок видел свет:
Единство в двойственности слитой
И в solo пламенный дуэт.
Нет у любви ума, помимо
Того, что может вместе слить,
То, что раздельно и делимо, -
И нет, да и не может быть.
И двум звездам любви могучей:
Голубке, Фениксу, скорбя,
Сложила дружба гимн певучий,
Роль хора взявши на себя.
Надгробный гимн
Здесь, возвышенно чиста,
Опочила красота,
Пеплом верность стала.
Смерть - для Феникса приют;
И Голубки сердце тут
Вечный сон прияло.
Их детей не видел свет.
То не знак бессилья, нет!
Оба чисты были.
Верность есть, - она не та,
Умерла и красота -
Здесь они почили.
Все, кто сердцем добр и тих,
Помолитесь за святых
Птичек на могиле.