Как думы мощных скал, к скале и от скалы,
В лучах полуденных проносятся орлы;
В расщелинах дубов и камней рождены,
Они на краткий срок огнем озарены —
И возвращаются от светлых облаков
Во тьму холодную родимых тайников, —
Так и мои мечты взлетают в высоту...
И вижу, что ни день, убитую мечту!
Все ту же самую! Размеры мощных крыл,
Зачем они ко мне собрались, думы,
Как воры ночью в тихий мрак предместий?
Как коршуны, зловещи и угрюмы,
Зачем жестокой требовали мести?
Ушла надежда, и мечты бежали,
Глаза мои открылись от волненья,
И я читал на призрачной скрижали
Свои слова, дела и помышленья.
Колокольчик однозвучный,
Крик протяжный ямщика,
Зимней степи сумрак скучный,
Саван неба, облака!
И простертый саван снежный
На холодный труп земли!
Вы в какой-то мир безбрежный
Ум и сердце занесли.
И в бесчувственности праздной,
Черствеет сердце, меркнет ум…
Грудь надрывается от боли…
Под гнетом горьких чувств и дум
Поется грустно поневоле.Мне негде дум отрадных взять:
Кругом меня мертво и сухо.
Там трудно мыслить и дышать,
Где стон и вопли слышит ухо.Где в летний зной из облаков
На землю дождь не упадает,
Там ни травы нет, ни цветов,
Бурьян там горький вырастает.Там песнь моя всегда горька,
Все огни загораются здесь.
Там — туманы и мертвенный дым, —
Безначальная хмурая весь,
С ней роднюся я духом моим.
Но огни еще всё горячи,
Всё томлюсь в огневой полосе…
Только дума рождает ключи,
Холодеющий сон о красе…
Ах, и дума уйдет и замрет,
Будет прежняя сила кипеть,
К тебе теперь я думу обращаю,
Безгрешную, хоть грустную, — к тебе!
Несусь душой к далекому мне краю
И к отчужденной мне давно судьбе.Так много лет прошло, — и дни невзгоды,
И радости встречались дни не раз;
Так много лет, — и более, чем годы,
События переменили нас.Не таковы расстались мы с тобою!
Расстались мы, — ты помнишь ли, поэт? —
А счастья дар предложен был судьбою;
Да, может быть, а может быть — и нет! Кто ж вас достиг, о светлые виденья!
Убегу из дома наудачу —
К рыбакам, к охотникам в тайгу!
Убегу и даже не заплачу…
А заплачу — тоже убегу!
Убегу от маминого крика,
От её усталого лица,
От сестры, с её причёской дикой,
Убегу от пьяного отца.
Убегу от ласковых соседей,
От старух слезливых — навсегда
Золото моих волос
Тихо переходит в седость.
— Не жалейте! Всё сбылось,
Всё в груди слилось и спелось.
Спелось — как вся даль слилась
В стонущей трубе окрайны.
Господи! Душа сбылась:
Умысел твой самый тайный.
Ночь. Не слышно городского шума.
В небесах звезда — и от нее,
Будто искра, заронилась дума
Тайно в сердце грустное мое.И светла, прозрачна дума эта,
Будто милых взоров меткий взгляд;
Глубь души полна родного света,
И давнишней гостье опыт рад.Тихо всё, покойно, как и прежде;
Но рукой незримой снят покров
Темной грусти. Вере и надежде
Грудь раскрыла, может быть, любовь? Что ж такое? Близкая утрата?
Проснулась улица. Глядит, усталая
Глазами хмурыми немых окон
На лица сонные, от стужи алые,
Что гонят думами упорный сон.
Покрыты инеем деревья черные, —
Следом таинственным забав ночных,
В парче сияющей стоят минорные,
Как будто мертвые среди живых.
Мелькает серое пальто измятое,
В душе человека
Возникают мысли,
Как в дали туманной
Небесные звезды…
Мир есть тайна бога,
Бог есть тайна жизни;
Целая природа —
В душе человека.
Много спели горьких песен
В этой жиани мы тяжелой;
Легкий смех нам неизвестен,
Песни нет у нас веселой.Большинство людей суровых
От певцов печали старой
Просят дум и песен новых,
Иль сатиры злой и ярой.Наше пенье им не любо, —
Светлой радости в нем мало.
Что за диво! — Очень грубо
Горе в лапах нас сжимало.Из когтей его могучих
Пробивалась певучим потоком,
Уходила в немую лазурь,
Исчезала в просторе глубоком
Отдаленным мечтанием бурь.
Мы, забыты в стране одичалой,
Жили бедные, чуждые слез,
Трепетали, молились на скалы,
Не видали сгорающих роз.
Вдруг примчалась на север угрюмый,
В небывалой предстала красе,
Помнишь думы? Они улетели.
Отцвели завитки гиацинта.
Мы провидели светлые цели
В отдаленных краях лабиринта.
Нам казалось: мы кратко блуждали.
Нет, мы прожили долгие жизни…
Возвратились — и нас не узнали,
И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о Планете,
Где мы близились к юности вечной…
Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.На небе ни клочка лазури,
В степи всё гладко, всё бело,
Один лишь ворон против бури
Крылами машет тяжело.И на душе не рассветает,
В ней тот же холод, что кругом,
Лениво дума засыпает
Над умирающим трудом.А всё надежда в сердце тлеет,
Брожу в стенах монастыря,
Безрадостный и темный инок.
Чуть брежжит бледная заря, —
Слежу мелькания снежинок.
Ах, ночь длинна, заря бледна
На нашем севере угрюмом.
У занесенного окна
Упорным предаюся думам.
Один и тот же снег — белей
Нетронутой и вечной ризы.
Перестал холодный дождь,
Сизый пар по небу вьется,
Но на пятна нив и рощ
Точно блеск молочный льется.В этом чаяньи утра
И предчувствии мороза
Как у черного костра
Мертвы линии обоза! Жеребячий дробный бег,
Пробы первых свистов птичьих
И кошмары снов мужичьих
Под рогожами телег.Тошно сердцу моему
Милые, ранние веточки,
Гордость и счастье земли,
Деточки, грустные деточки,
О, почему вы ушли?
Думы смущает заветные
Ваш неуслышанный стон.
Сколько-то листья газетные
Кроют безвестных имен!..
Губы, теперь онемелые,
Тихо шепнули: «Не то…»
(Дума)
Тучи носят воду,
Вода поит землю,
Земля плод приносит;
Бездна звезд на небе,
Бездна жизни в мире;
То мрачна, то светла
Чудная природа…
(Дума)
О чём шумит сосновый лес?
Какие в нём сокрыты думы?
Ужель в его холодном царстве
Затаена живая мысль?..
Коня скорей! Как сокол быстрый,
На нём весь лес изъезжу я.
Везде глубокий сон, шум ветра,
(Из Байрона)Прости! Коль могут к небесам
Взлетать молитвы о других,
Моя молитва будет там,
И даже улетит за них!
Что пользы плакать и вздыхать?
Слеза кровавая порой
Не может более сказать,
Чем звук прощанья роковой!..
Нет слез в очах, уста молчат,
От тайных дум томится грудь,
Пронзительно ветер ночной завывал,
И волны вздымались высоко…
Один я в раздумье над морем лежал,
Томимый печалью глубокой.
О прошлом я вспомнил, о днях молодых,
О днях, что казались часами;
Сурова пора, заменившая их:
Часы нынче кажутся днями.
Спускается сумрак на город обширный,
Как царственной ночи живое крыло;
Смолкает страданье в душе моей мирной,
И новыя песни роятся тепло.
И светлыя грезы роятся огнями
Сквозь темное небо печали моей,
Но сердце трепещет зловещими снами,
Упреком и гневом завещанных дней.
Вечерний звон, вечерний звон, —
Как много дум наводит он!
Не тот, что на закате дня
Гудит в стенах монастыря,
Но тот, что пасмурной порой
Поется девой молодой…
Вечерний звон, вечерний звон, —
Как много дум наводит он!
Как он мучителен и мил!
Зачем оне ко мне собрались, думы,
Как воры ночью в тихий мрак предместий?
Как коршуны, зловещи и угрюмы,
Зачем жестокой требовали мести?
Ушла надежда, и мечты бежали,
Глаза мои открылись от волненья,
И я читал на призрачной скрижали
Свои слова, дела и помышленья.
Как горьки думы о бесстыдном теле!
Огонь желаний умер, — и мечты
Не красят больше бедной наготы,
В бессильном сне простертой на постели.
Из тайн души тогда выходишь ты,
О чистый Образ, шепчешь: «неужели!»
И клонишь голову: так асфоделей
На тонком стебле клонятся цветы.
Как горьки думы о безстыдном теле!
Огонь желаний умер, — и мечты
Не красят больше бедной наготы,
В безсильном сне простертой на постеле.
Из тайн души тогда выходишь ты,
О чистый Образ, шепчешь: «неужели!»
И клонишь голову: так асфоделей
На тонком стебле клонятся цветы.
Первый голос
Грустнее не бывали думы.
Последних лет на рубеже
Бесцельно вслушиваюсь в шумы
На доцветающей меже.
Второй голос
Усыплён я земными тревогами,
Всё иное — певучий обман.
В тишине над святыми дорогами
Почивает безбрежный туман.
Все думу тайную в душе моей питает:
Леса пустынные, где сумрак обитает,
И грот таинственный, откуда струйка вод
Меж камней падает, звенит и брызги бьет,
То прыгает змеей, то нитью из алмаза
Журчит между корней раскидистого вяза,
Потом, преграду пней и камней раздробив,
Бежит средь длинных трав, под сенью темных ив,
Разрозненных в корнях, но сплетшихся ветвями…
Я вижу, кажется, в чаще, поросшей мхом,
Редеет облаков летучая гряда.
Звезда печальная, вечерняя звезда!
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и чёрных скал вершины.
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где всё для сердца мило,
Где стройны тополы в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и тёмный кипарис,
В мой мозг, в мой гордый мозг собрались думы,
Как воры ночью в тихий мрак предместий,
Как коршуны, зловещи и угрюмы,
Толпилися и требовали мести.
Я был один. Мечты мои бежали.
Мои глаза раскрылись от волненья,
И я читал на призрачной скрижали
Мои слова, дела и преступленья.
За то, что я холодными глазами
Смотрел на игры смелых и победных,
Иду, но бульвару. В померкшей листве,
Как бабочки, роем блестят фонари,
Как бабочки, роем в моей голове
Нелепые думы шумят и. шумят.
И сумрачны дали вечерней зари,
И в думах туманен закат.
Какие-то грезы, как Солнце, зашли,
Какая-то ложь, точно сумрак, легла,
Все странно, все чуждо — вблизи и вдали,
Иду, позабывши куда и зачем.
В лиственной чаще шумливо,
Если пахнет ветерок;
Шепчет по-своему живо,
Каждый — да, каждый — листок.
Но не сравнить с этим шума,
Ежели дрогнет хвоя́!
В каждой игле — своя дума,
В каждой — и песня своя...
В поле широком железом копыт
Взрыто зеленое жито…
Там, под плакучей березой, лежит
Мо́лодец, тайно убитый.
Мо́лодец, тайно убитый, лежит,
Тайно в траву схороненный:
Весь он, бедняжка, китайкой накрыт,
Тонкой китайкой червонной.
Взгляни на звёзды: много звёзд
В безмолвии ночном
Горит, блестит кругом луны
На небе голубом.Взгляни на звезды: между них
Милее всех одна!
За что же? Ранее встает,
Ярчей горит она? Нет! утешает свет ее
Расставшихся друзей:
Их взоры, в синей вышине,
Встречаются на ней.Она на небе чуть видна,