Размозжить черепаху
Упасть на люльку
Кровожадной репы
Приветствуйте клетку
Пахнет гробом жирный клоп…
Черная ножка…
Качается расплющенный гроб
Извивается кружево стружек.
Фляга с черепахой очень схожи.
У обеих панцирь вместо кожи,
Обе круглобоки и плоски,
У обеих горлышки узки.
Фляга, фляга, странница, бродяга!
Черепахой стань, скрипя как скряга,
Медленно отмеривай глотки.
Впереди — пески.
До болота идти далеко,
До болота идти нелегко.
«Вот камень лежит у дороги,
Присядем и вытянем ноги».
И на камень лягушки кладут узелок.
«Хорошо бы на камне прилечь на часок!»
Вдруг на ноги камень вскочил
И за ноги их ухватил.
И они закричали от страха:
«Это — ЧЕ!
Это — РЕ!
Это — ПАХА!
Это — ЧЕЧЕРЕ!
ПАПА!
ПАПАХА!»
Случилось вот какое дело —
Черепаха похудела!
— Стала маленькой головка,
Хвостик слишком тонок! —
Так сказал однажды Вовка,
Насмешил девчонок.
— Похудела? Ну, едва ли! —
Девочки смеются.—
Молока мы ей давали,
Выпила всё блюдце.
Черепаха панцирь носит!
Видишь, высунула носик
И две пары ножек!
Черепаха панцирь носит,
Похудеть не может.
— Черепаха похудела! —
Уверяет Вова.—
Нужно выяснить, в чем дело,
Может, нездорова?
Смотрит Вовка из окошка,
Видит он — крадется кошка,
Подошла, лизнула блюдце…
Экая плутовка!
Нет, девчонки зря смеются!
— Вот, — кричит им Вовка, —
Поглядите, кошка съела
Завтрак черепаший!
Черепаха похудела
Из-за кошки вашей!
Однажды где-то под кустом
Свалила Зайца лихорадка.
Болеть, известно, как не сладко:
То бьет озноб его, то пот с него ручьем,
Он бредит в забытьи, зовет кого-то в страхе…
Случилось на него наткнуться Черепахе.
Вот Заяц к ней: «Голубушка… воды…
Кружится голова… Нет сил моих подняться,
А тут рукой подать — пруды!»
Как Черепахе было отказаться?..
Вот минул час, за ним пошел другой,
За третьим начало смеркаться, —
Всё Черепаху ждет Косой.
Всё нет и нет ее. И стал больной ругаться:
«Вот чертов гребешок! Вот костяная дочь!
Попутал бес просить тебя помочь!
Куда же ты запропастилась?
Глоток воды, поди, уж сутки жду…»
«Ты что ругаешься?» — Трава зашевелилась.
«Ну, наконец, пришла, — вздохнул больной. —
Явилась!» —
«Да нет, Косой, еще туда-а иду…»
Я многих Черепах имею здесь в виду.
Нам помощь скорая подчас нужна в делах,
Но горе, коль она в руках у Черепах!
Бежати в запуски со зайцом черепаха,
К Москве реке с Невы,
Из Петербурга до Москвы,
Хотела, и кладут большой они заклад.
И потащилася со всем она содомом:
Со брюхом, со спиной и с домом.
А заяц мыслит так: лиш только захочу;
Я дуру облечу:
Пускай она тащится,
И выиграть заклад оскаля зубы тщится:
А я победу получу,
Закладик ухвачу,
И етой госпоже в Москве похахочу.
Три месяца прошло: а может быть и боле;
Пора и зайцу в поле:
Не время уж лежать;
Пора бежать:
Пришли часы побудки;
Бежит, и в сутки
Далеко за Невой рекой:
А именно в Тверской уже ямской:
А та
Дни с три уже прошла Тверския ворота.
Вас за плечи держали
Ручищи эполетов.
Вы рвались и дерзали, —
Гусары и поэты! И уносились ментики
Меж склонов-черепах…
И полковые медики
Копались в черепах.Но оставались песни.
Они, как звон подков,
Взвивались в поднебесье
До будущих веков.Их горная дорога
Крутила, как праща.
И к нашему порогу
Добросила, свища.И снова мёртвой петлею
Несутся до рассвета
Такие же отпетые —
Шоферы и поэты! Их фары по спирали
Уходят в небосвод.
Вы совесть потеряли!
Куда вас занесет?! Из горного озона
В даль будущих веков
Летят высоким зовом
Гудки грузовников.
Жил среди других зайцев один Заяц. Многие зайчихи на него заглядывались: быстрее его никто в поле не бегал! Вот кажется, жить бы ему да радоваться, но не тут-то было.
Заяц мучительно завидовал Черепахе. Вот как она живет! Вот живет! — думал Заяц. Собственную норку на спине носит! Втянула голову и ноги — и уже дома. Да еще какая нора! Крепкая как камень и с красивым узорчиком. Эх, повезло же глупой Черепахе!
И всюду вокруг Заяц поносил Черепаху, всюду ее ругал, рассказывал про нее небылицы, смеялся над ней. От зависти даже расхворался.
— Что с тобой? — спросила Зайца Белочка. С чего чахнешь?
— Из-за проклятой Черепахи, — ответил Заяц. Просто видеть ее не могу, до чего она меня раздражает! Какую нору на спине носит! С узорчиком…
А Черепаха больше, чем кому-либо, завидовала Зайцу, который умел так быстро бегать.
Дядя Васенька в подарок черепаху мне принес:
Сбоку ножки, сзади хвостик, головенка без волос.
Я ее пощекотала, а она молчит, как пень.
Заползла, как жук, под ванну и сидит там целый день.
Я бисквиты ей совала, и морковку, и компот.
Не желает… Втянет шейку и закроет черный рот.
Три часа я сторожила, чтобы сунулась под дверь.
Не хочу такой игрушки! Скучный, глупый, гадкий зверь!..
Фокс наш тоже недоволен: удивился, задрожал:
Утюжок на куцых ножках? Ходит-бродит… Вот нахал!
Я взяла ее в кроватку, положила у плеча, —
Неуютно и противно, как кусочек кирпича…
Лишь одним я забавлялась: стала ножкой ей на щит,
А она молчит и терпит… Не вздыхает, не пищит.
Если в среду дядя Вася снова в гости к нам придет,
Не скажу ему ни слова, — все равно он не поймет,
Равнодушно-равнодушно сяду рядом на диван
И тихонько черепаху положу ему в карман.
Болтаньем мы добра во веки не найдем,
И часто только им мы в пагубу идем.
Намерилася черепаха,
Из царства русскова зевать:
В пути себе не видя страха,
В Париже хочет побывать.
Не говорит уже по Русски,
И врет и бредит по Французски.
С ней больше о Руси ни кто не говори,
И только сто ври:
Париж, Верзалья, Тюльери.
Ее всегдашния о Франции погудки,
И путешествие уведали две утки,
И говорят ей так: в пути тебе потеть;
Не лутче ли в Париж, мадам, тебе лететь,
А мы тебе лететь поможем:
Ты знаеш: черепах конечно мы не гложем,
И не для нашей ты родилася яды;
Так мы не зделаем, мадам, тебе беды,
А нам во Францию известны все следы.
Согласна с ними черепаха,
И стала птаха;
Да как она летитъ? а вот:
Ей утки дали палку в рот,
И понесли ту палку,
Подобно как порчез иль некую качалку,
И говорят: молчи, лети и дом неси;
Но пташичка не помолчала,
И закричала:
Превосходительство мое на небеси.
Но только лиш уста свои разверзла птаха,
Оторвалась она: летела к верьху птаха,
А к низу черепаха.
Из спаленки своей шага не выходя,
Летела в облака, и небо находя;
Но от нескромности, свои разшибла латы.
Нос, рыло и палаты.