Посмотри на альбатроса,
Закуривши папиросу,
Как он реет над волной…
Повернись к нему спиной,
Чтоб в дыму от папиросы
Не чихали альбатросы.
Вон вдали идут матросы,
Неопрятны и курносы…
Затуши ее скорей,
А не то потухнуть ей
От дыхания матроса…
Не кури же папиросы…
Над пустыней ночною морей альбатрос одинокий,
Разрезая ударами крыльев солёный туман,
Любовался, как царством своим, этой бездной широкой,
И, едва колыхаясь, качался под ним Океан.
И порой омрачаясь, далёко, на небе холодном,
Одиноко плыла, одиноко горела Луна.
О, блаженство быть сильным и гордым и вечно свободным!
Одиночество! Мир тебе! Море, покой, тишина!
Для развлечения порой толпа матросов
Приманивает их и ловит альбатросов,
Свободно реющих над морем и всегда
Сопровождающих плывущие суда.
Но, палубу едва почуяв под собой,
Обяты трепетом позорного бессилья,
Они теряются и опускают крылья,
Они, царившие над далью голубой!
Пространства властелин — в плену у человека
Как он беспомощен, и жалкий, и смешной.
Один, смеясь над ним, хромает, как калека,
И дразнит трубкою зажженною — другой.
Поэт, подобен ты властителю пространства,
Свободно реешь ты; спустясь же с высоты
На жертву зависти и мелкого тиранства,
Крылами сильными к земле прикован ты!
Во мгле холоднаго тумана,
На всем просторе океана,
От полюса до южных стран—
Бушует дико ураган.
Отчаянья и злобы полный,
Вздымает он горою волны,
С седою пеной на хребтах.
В нависших низко небесах
Рождает тучу он за тучей,
И блеском молнии летучей
На миг бывает озарен
Покрытый мраком небосклон.
И только царь морей безбрежных,
Паря над бездной волн мятежных,
Где гибнут кит и кашалот,—
Свершаешь смелый свой полет
Без колебаний и усилья…
Раскинув царственныя крылья,
Вперяя вдаль спокойный взор,
Как будто-бы небес простор
Им измеряя,—над туманом,
Над безпощадным ураганом,
Ниспровергающим утес,—
Победно реет альбатрос!
Во мгле холодного тумана,
На всем просторе океана,
От полюса до южных стран —
Бушует дико ураган.
Отчаянья и злобы полный,
Вздымает он горою волны,
С седою пеной на хребтах.
В нависших низко небесах
Рождает тучу он за тучей,
И блеском молнии летучей
На миг бывает озарен
Покрытый мраком небосклон.
И только царь морей безбрежных,
Паря над бездной волн мятежных,
Где гибнут кит и кашалот, —
Свершаешь смелый свой полет
Без колебаний и усилья…
Раскинув царственные крылья,
Вперяя вдаль спокойный взор,
Как будто бы небес простор
Им измеряя, — над туманом,
Над беспощадным ураганом,
Ниспровергающим утес, —
Победно реет альбатрос!
1894 г.
Когда в морском пути тоска грызет матросов,
Они, досужий час желая скоротать,
Беспечных ловят птиц, огромных альбатросов,
Которые суда так любят провожать.
И вот, когда царя любимого лазури
На палубе кладут, он снежных два крыла,
Умевших так легко парить навстречу бури,
Застенчиво влачит, как два больших весла.
Быстрейший из гонцов, как грузно он ступает!
Краса воздушных стран, как стал он вдруг смешон!
Дразня, тот в клюв ему табачный дым пускает,
Тот веселит толпу, хромая, как и он.
Поэт, вот образ твой! Ты также без усилья
Летаешь в облаках, средь молний и громов,
Но исполинские тебе мешают крылья
Внизу ходить, в толпе, средь шиканья глупцов.
Что мне больше нравится в безднах мировых,
И кого отметил я между всех живых? Альбатроса, коршуна, тигра, и коня,
Жаворонка, бабочку, и цветы огня.Альбатрос мне нравится тем, что он крылат,
Тем, что он врезается в грозовой раскат.В коршуне мне нравится то, что он могуч,
И, как камень, падает из высоких туч.В тигре то, что с яростью мягкость сочетал,
И не знал раскаянья, Бога не видал.И в других желанно мне то, что — их вполне,
Нравятся отдельностью все созданья мне.Жаворонок — пением, быстротою — конь,
Бабочка — воздушностью, красотой — огонь.Да, огонь красивее всех иных живых,
В искрах — ликование духов мировых.И крылат, и властен он, в быстроте могуч,
И поет дождями он из громовых туч.По земле он ластится, жаждет высоты,
В красные слагается страстные цветы.Да, огонь красивее между всех живых,
В искрах ликование духов мировых.В пламени ликующем — самый яркий цвет.
В жизни — смерть, и в смерти — жизнь.Всем живым — привет!