Темныя тучи по небу ночному
Быстро над снежной поляной клубились,
Грусть навевавшия сердцу больному—
Думы в уме проносились.
Выплыв над степью таинственно белой,
Робко луна из за туч проглянула;
В сумрачном сердце на миг просветлело,
В сердце надежда блеснула.
Миг незабвенный, как был он недолог—
Света желаннаго проблеск летучий!
Снова задернулся дымчатый полог,
В сердце и в небе—попрежнему тучи!
В тот миг, когда рукой чужою
Удар нам в сердце нанесен,
Когда чернят нас клеветою
Или клянут со всех сторон —
Мы с негодующим презреньем
Встречаем сделанное зло,
И смело грозным обличеньем
Бросаем в наглое чело!
Но если нам рукой любимой
Терзают сердце — о, тогда,
В немой тоске невыразимой,
Под гнетом скорби и стыда,
Сомкнув уста, сжимая руки,
С смертельным холодом в крови —
Мы молча вынесем все муки
Своей поруганной любви.
1886 г.
Темные тучи по небу ночному
Быстро над снежной поляной клубились,
Грусть навевавшие сердцу больному —
Думы в уме проносились.
Выплыв над степью таинственно белой,
Робко луна из-за туч проглянула;
В сумрачном сердце на миг просветлело,
В сердце надежда блеснула.
Миг незабвенный, как был он недолог —
Света желанного проблеск летучий!
Снова задернулся дымчатый полог,
В сердце и в небе — по-прежнему тучи!
Не плачь, мой друг, о счастьи отлетевшем,
Его, увы, слезами не вернуть!
Оно огням подобно догоревшим,
Тебя на миг, на кроткий миг согревшим —
Прости… забудь…
Забудь о том, как счастие нежданно
Тебя своим коснулося лучом,
И вместо мглы, холодной и туманной,
Повеяло весной благоуханной,
Пахнуло вновь и светом и теплом.
Забудь о том, как жизнь тебе предстала
В красе цветов и звуков и лучей,
Во всей красе былого идеала, —
И сердце вновь собой очаровала
Гармония и взоров и речей.
Забудь, каким страданьем и тоскою
Полна теперь измученная грудь,
Какой пришлось платить тебе ценою
За счастья миг, у жизни взятой с бою!
Забудь, забудь!
Да, я страшусь ея. Загадочно немая,
Она войдет в тиши и встанет предо мной,
И откровению безмолвному внимая,
Забуду в этот миг я о любви земной.
Но что таит она под дымкой покрывала:
Зловещее ничто? Богини дивный лик?
Ужели все, что здесь нам сердце волновало—
Ничтожным явится в великий этот миг?
И все ж она влечет меня неодолимо,
Забвенья мук земных давно ищу я в ней,
Желаньем и тоской душа моя томима,
И трудно умирать, но жить еще трудней.
Я верую: покой божественный безстрастья
В ея дыхании таинственно разлит,
И жажду жгучую земной любви и счастья
Она лобзанием безсмертным утолит.
Да, я страшусь ее. Загадочно немая,
Она войдет в тиши и встанет предо мной,
И откровению безмолвному внимая,
Забуду в этот миг я о любви земной.
Но что таит она под дымкой покрывала:
Зловещее ничто? Богини дивный лик?
Ужели все, что здесь нам сердце волновало —
Ничтожным явится в великий этот миг?
И все ж она влечет меня неодолимо,
Забвенья мук земных давно ищу я в ней,
Желаньем и тоской душа моя томима,
И трудно умирать, но жить еще трудней.
Я верую: покой божественный бесстрастья
В ее дыхании таинственно разлит,
И жажду жгучую земной любви и счастья
Она лобзанием бессмертным утолит.
Свежо, вечереет… Зарею огнистой
Подернулся запад, с зеленых лугов
На миг потянуло прохладой душистой
И слышится звонкая песня косцов.
С балкона усадьбы старинной, белея,
Виднеется кленов сребристых аллея;
И вот замелькали вдали огоньки,
В водах отражаясь широкой реки.
О, миг упоенья, восторга и муки!
Сжимая ее трепетавшие руки,
В потоке бессвязных, восторженных слов
Излил он пред нею: надежды, любовь,
Всей жизни великие чудные цели…
А в роще неслись соловьиные трели,
Ложилася гуще вечерняя тень
И тихо склонялась над ними сирень.
Весна миновала, увяли сирени,
Сгустилися в сердце вечерние тени,
И прежде, чем с кленов опали листы —
Навек отлетели о счастьи мечты…
1886 г.
В тишине темно-синей —
Бледный месяца рог,
И серебряный иней —
У окраин дорог.
Снеговая поляна,
Глубь ветвистых аллей —
В легкой ризе тумана
С каждым мигом — светлей.
С каждым мигом — властнее
В сердце жажда чудес,
И манит все сильнее
Очарованный лес.
Блещет искрами льдинок
Стройных елей наряд;
Много дивных тропинок
В путь — дорогу манят.
Но сомненье обемлет
Душу мраком своим,
Сердце вещее внемлет
Голосам неземным.
Ты, неведомый странник,
Ты пришелец, вернись!
Мира жалкого данник,
Что тебе эта высь?
Этот край заповедный?
Эта дивная тишь?
Тщетно, робкий и бледный,
На распутье стоишь!
Тщетно жаждешь ты чуда,
Откровения ждешь!
Ты дороги отсюда
Никогда не найдешь!
Осенний ясный день. Не шелохнутся клены
И стебли тонкие желтеющей травы
И солнце золотит причудливые тоны
Полуувянувшей пурпуровой листвы.
Поблекнувшей листве как будто придавая
На миг красу и цвет — оно горит на ней,
Но вот угаснет день, и землю усыпая
Собою, желтый лист посыплется с ветвей.
Так иногда и ты, позабывая горе,
Вдруг оживляешься: румянец на щеках,
В речах — знакомый пыл и вновь огонь во взоре
И снова — прежняя улыбка на устах.
Но это — лишь на миг. О том, что позабыто
Ты вспомнишь, — и в очах померкнет снова свет.
В душе, тяжелыми невзгодами разбитой
Нет жизни, как ее в листе поблекшем нет.
Повеяло покоем,
Безмолвием и сном,
Кружатся белым роем
Снежинки за окном.
И их полет не слышен,
И падают они,
Как цвет молочный вишен
От ветра по весне.
Земле куют морозы
Тяжелый гнет оков,
Но в сердце реют грезы,
Как стая мотыльков,
И в этой равнодушной,
Холодной тишине —
Они толпой воздушной
Слетаются ко мне.
В тишине темно-синей —
Бледный месяца рог,
И серебряный иней —
У окраин дорог.
Снеговая поляна,
Глубь ветвистых аллей —
В легкой ризе тумана
С каждым мигом — светлей.
С каждым мигом — властнее
В сердце жажда чудес,
И манит все сильнее
Очарованный лес.
Блещет искрами льдинок
Стройных елей наряд;
Много дивных тропинок
В путь — дорогу манят.
Но сомненье обемлет
Душу мраком своим,
Сердце вещее внемлет
Голосам неземным.
Ты, неведомый странник,
Ты пришелец, вернись!
Мира жалкого данник,
Что тебе эта высь?
Этот край заповедный?
Эта дивная тишь?
Тщетно, робкий и бледный,
На распутье стоишь!
Тщетно жаждешь ты чуда,
Откровения ждешь!
Ты дороги отсюда
Никогда не найдешь!
Залита лунным блеском,
За темным перелеском
Вздымалась к небу ель,
И ей шептала сказки,
Кружилась в вихре пляски
Лишь снежная метель.
Над ней в иные страны
Неслися караваны
Нависших низко туч,
И солнце ей светило,
И звездные светила,
И робкий лунный луч.
Но в темном перелеске
Ей грезилось о блеске
Сверкающих огней,
О пышном гордом зале,
О музыке на бале
В ночи мечталось ей.
За яркий миг веселья,
За краткое похмелье,
За ложь и мишуру —
Она отдать готова
Свет солнца золотого
И месяца игру.
Белый лес под ризой белой
И среди морозной мглы
В их красе оледенелой
Дремлют белые стволы.
Все безмолвно и безлюдно,
Позабыт весенний гул,
Так и мнится: непробудно
Старый бор навек заснул.
Саван снега — на поляне,
Лунный блеск и тишина,
И в серебряном тумане
Над землею — чары сна.
Лишь вдали порою что-то
Смутной тенью промелькнет,
Хрустнет ветка — и дремота
Снова чащу обоймет.
Нет простора упованьям,
В сердце нет заветных слов:
Веет смертью и молчаньем
В этом царстве зимних снов.
Я слышу зимний плач метели,
Неумолкающий и злой,
Дрова в камине догорели,
Огонь подернулся золой.
Лишь искры, вспыхнувши порою
В полуостынувшей золе,
Своей причудливой игрою
На миг засветятся во мгле.
И воскресают безотчетно
В душе виденья прежних дней,
Подобно искрам мимолетно
Перебегающих огней.
И вот — неслышными крылами
Навеяв сладостные сны,
Они слетаются — послами
Иной, нездешней стороны.
И за собою увлекают
В недосягаемую даль,
Иль в сердце смутно пробуждают
Благоговейную печаль.
И в плаче вьюги заунывном,
Неумолкающем и злом,
Звучит мне — голосом призывным
Все та же песня — о былом.
В лесу стоят седые сосны;
Их меднокрасная кора
Покрыта слоем серебра;
Им грезятся былые весны
И гомон радостный в лесах,
Броженье соков животворных
И звонкий бег ключей проворных,
С улыбкой солнца в небесах!
Но снеговые облака
И снег, лежащий пеленою,
И стужа с мертвой тишиною —
Все говорит, что смерть близка.
И, потрясен до основанья,
Застонет глухо темный бор
Когда средь мертвого молчанья
Вдруг застучит в лесу топор.
И пробежит тревожный шорох
В вершинах сосен вековых,
Как весть о смертных приговорах
Неотвратимо роковых.
Как светлый луч, как метеор блестящий,
Ты промелькнул во мраке наших дней,
Блеснув на миг звездой путеводящей —
И стала тьма с тех пор еще мрачней…
Судьба тебя не много баловала,
Ты дорого купил ее привет,
И клеветы и ненависти жало
Всю жизнь тебе нещадно отравляло
Все радости, все торжество побед.
И те, кто связь порвал с своим народом,
Кто жил, далек от мысли и труда,
Склонялся пред чином иль доходом —
Вся честолюбцев праздная орда —
С нахальным лбом и совестью продажной,
Тебя давно травила не щадя,
Смеясь твоей энергии отважной
И подвигам народного вождя.
Но не для них, все силы напрягая,
Ты к целям шел заветным, дорогим,
И, русский стяг высоко поднимая,
Душой служил ты родине — не им!
Ты дорог был не в княжеской палате,
Средь шумного веселья и пиров —
Ты был своим в простой, мужицкой хате,
В кругу солдат, у лагерных костров.
Ты знал их мир, их скорби и печали,
К тебе они с своей бедою шли
И в смертный час тебя благословляли.
Они молву о «белом генерале»
Несли во все концы родной земли.
Народа глас — правдивый и могучий —
Признал в тебе Руси богатыря,
Оплот ее в час горя неминучий…
Среди небес, покрытых черной тучей,
Ты нам сиял, как ясная заря.
Но ты угас… Жестоко Божья кара
Постигла Русь, и дрогнула она
От страшного, нежданного удара,
До глубины души потрясена.
И словно смерть боялася героя
Не одолеть в открытой с ним борьбе —
Она пришла не в упоеньи боя:
Безжалостно в час мира и покоя
Она, как тать, подкралася к тебе.
И в первый миг, испуганы, обяты
Глубокою печалью и тоской,
Поражены громадностью утраты,
Клялися мы завет исполнить твой.
Но годы шли… и, лаврами повитый,
Ты спишь, герой, своим последним сном,
Покояся в могиле позабытой,
А клевета со злобой ядовитой
Шипят вокруг в усердии слепом.
Ужели все так скоро позабыто:
И подвиги, и славные дела?
Но где друзья, с их пылкою защитой?
Ужель к твоей могиле знаменитой
Тропа быльем навеки поросла?
Но час придет — и в грохоте сражений,
В чаду борьбы, под огненным дождем
Мы вспомним вновь, могучий русский гений,
Об имени прославленном твоем;
Измученных на подвиг призывая,
Как молния — по дрогнувшим рядам —
Оно, сердца солдат воспламеняя
Промчится вновь от края и до края,
На страх Руси недремлющим врагам!