Высоко́ моё оконце!
Не достанешь перстеньком!
На стене чердачной солнце
От окна легло крестом.
Тонкий крест оконной рамы.
Мир. — На вечны времена.
И мерещится мне: в самом
Небе я погребена!
Завораживающая! Крест
На крест складывающая руки!
Разочарование! Не крест
Ты — а страсть, как смерть и как разлука.Развораживающий настой,
Сладость обморочного оплыва…
Что настаивающий нам твой
Хрип, обезголосившая дива —Жизнь! — Без голосу вступает в дом,
В полной памяти дает обеты,
В нежном голосе полумужском —
Безголосицы благая Лета… Уж немногих я зову на ты,
Уж улыбки забываю важность…
— То вдоль всей голосовой версты
Разочарования протяжность.29 января
Опять сияющим крестам
Поют хвалу колокола.
Я вся дрожу, я поняла,
Они поют: «и здесь и там».
Улыбка просится к устам,
Ещё стремительней хвала…
Как ошибиться я могла?
Они поют: «не здесь, а там».
О, пусть сияющим крестам
Поют хвалу колокола…
Я слишком ясно поняла:
«Ни здесь, ни там… Ни здесь, ни там»…
Ни тагана
Нет, ни огня.
На меня, на!
Будет с меняКонскую кость
Жрать с татарвой.
Сопровождай,
Столб верстовой! — Где ж, быстрота,
Крест-твой-цепок?
— Крест-мой-цепок
Хан под сапог.Град мой в крови,
Грудь без креста, —
Усынови,
Матерь-Верста! — Где ж, сирота,
Кладь-твоя-дом?
— Скарб — под ребром,
Дом — под седлом, Хан мой — Мамай,
Хлеб мой — тоска.
К старому в рай,
Паперть-верста! — Что ж, красота,
К Хану строга?
— К Хану строга?
Память долга! Камнем — мне Хан,
Я мой — Москва.
К ангелам в стан,
Скатерть-верста! 2 октября 1921
Веселись, душа, пей и ешь!
А настанет срок —
Положите меня промеж
Четырех дорог.
Там, где во поле во́ пустом
Вороньё да волк,
Становись надо мной крестом,
Раздорожный столб!
Не чуралася я в ночѝ
Окаянных мест.
Высоко̀ надо мной торчи,
Безымянный крест.
Не один из вас, дру̀ги, мной
Был и сыт и пьян.
С головою меня укрой,
Полевой бурьян.
Не запаливайте свечу
Во церковной мгле.
— Вечной памяти не хочу
На родной земле!
Сколько светлых возможностей ты погубил, не желая.
Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд.
Лучезарного дня после стольких мучений ждала я,
Получила лишь крест.
Что горело во мне? Назови это чувство любовью,
Если хочешь, иль сном, только правды от сердца не скрой:
Я сумела бы, друг, подойти к твоему изголовью
Осторожной сестрой.
Я кумиров твоих не коснулась бы дерзко и смело,
Ни любимых имен, ни безумно-оплаканных книг.
Как больное дитя я тебя б убаюкать сумела
В неутешенный миг.
Сколько светлых возможностей, милый, и сколько смятений!
Было больше их в сердце, чем в небе сияющих звезд…
Но во имя твое я без слез — мне свидетели тени —
Поднимаю свой крест.
Среди поля у дороги
Стародавний крест стоит,
А на нем Христос распятый
Тоже с давних лет висит.Время расшатало гвозди,
Долго ветер крест качал,
И Христос, вверху распятый,
С древа на землю упал.Тотчас же трава степная,
Что росла вокруг креста,
В свежие свои объятья
Нежно приняла Христа.Незабудка и фиалка,
Что синели меж травы,
Обвились венцом любовно
Вкруг Христовой головы.На живом природы лоне,
Отдохнуть от ран и слез,
Меж цветочных благовоний
Мирно опочил Христос.Но недолго почивал он,
Пустовал сосновый шест, —
Чьи-то руки Иисуса
Снова подняли на крест.Но, как видно, не сыскали
Для Распятого гвоздей:
Ко кресту жгутом соломы
Был привязан Назарей.Так ханжи и суеверы,
Видя с ужасом в глазах,
Как с гнилого древа смерти —
С алтарей, несущих страх, Из церковных песнопений,
Из обмана, крови, слез, —
Словом, как с креста былого
Сходит на землю Христос.И как, ставши человеком,
Человечностью своей
В царство света и свободы
Увлекает нас, людей, —Все стараются над миром
Вознести опять Христа,
И хоть лжи соломой — снова
Пригвождают у креста.
Ты помнишь? Розовый закат
Ласкал дрожащие листы,
Кидая луч на темный скат
И темные кресты.
Лилось заката торжество,
Смывая боль и тайный грех,
На тельце нежное Того,
Кто распят был за всех.
Закат погас; в последний раз
Блеснуло золото кудрей,
И так светло взглянул на нас
Малютка Назарей.
Мой друг, незнанием томим,
Ты вдаль шагов не устреми:
Там правды нет! Будь вечно с Ним
И с нежными детьми.
И, если сны тебе велят
Идти к «безвестной красоте»,
Ты вспомни безответный взгляд
Ребенка на кресте.
Поскорее бы с тобою разделаться,
Юность — молодость, — эка невидаль!
Все: отселева — и доселева
Зачеркнуть бы крест на крест — наотмашь! И почить бы в глубинах кресельных,
Меж небесных планид бесчисленных,
И учить бы науке висельной
Юных крестниц своих и крестников.— Как пожар зажечь, — как пирог испечь,
Чтобы в рот — да в гроб, как складнее речь
На суду держать, как отца и мать
. . . . . . . .продать.Подь-ка, подь сюда, мой воробушек!
В том дому жемчуга с горошину.
Будет жемчуг. . . . . . . .
А воробушек — на веревочке! На пути твоем — целых семь планид,
Чтоб высоко встать — надо кровь пролить.
Лей да лей, не жалей учености,
Весельчак ты мой, висельченочек! — Ну, а ты зачем? — Душно с мужем спать!
— Уложи его, чтоб ему не встать,
Да с ветрами вступив в супружество —
Берегись! — голова закружится! И плетет — плетет. . . . паук
— «От румян-белил встал горбом — сундук,
Вся, как купол, красой покроешься, —
После виселицы — отмоешься!»Так — из темных обвалов кресельных,
Меж небесных планид бесчисленных
. . . . . . . . . .
Юных висельников и висельниц.Внук с пирушки шел, видит — свет зажжен,
. . . . . в полу круг прожжен.
— Где же бабка? — В краю безвестном!
Прямо в ад провалилась с креслом! Октябрь
А покамест пустыня славы
Не засыпет мои уста,
Буду петь мосты и заставы,
Буду петь простые места.
А покамест еще в тенётах
Не увязла — людских кривизн,
Буду брать — труднейшую ноту,
Буду петь — последнюю жизнь!
Жалобу труб.
Рай огородов.
Заступ и зуб.
Чуб безбородых.
День без числа.
Верба зачахла.
Жизнь без чехла:
Кровью запахло!
Потных и плотных,
Потных и тощих:
— Ну да на площадь?! —
Как на полотнах —
Как на полотнах
Только — и в одах:
Рев безработных,
Рев безбородых.
Ад? — Да,
Но и сад — для
Баб и солдат,
Старых собак,
Малых ребят.
«Рай — с драками?
Без — раковин
От устриц?
Без люстры?
С заплатами?!»
— Зря плакали:
У всякого —
Свой.
* * *
Здесь страсти поджары и ржавы:
Держав динамит!
Здесь часто бывают пожары:
Застава горит!
Здесь ненависть оптом и скопом:
Расправ пулемет!
Здесь часто бывают потопы:
Застава плывет!
Здесь плачут, здесь звоном и воем
Рассветная тишь.
Здесь отрочества под конвоем
Щебечут: шалишь!
Здесь платят! Здесь Богом и Чертом,
Горбом и торбой!
Здесь молодости как над мертвым
Поют над собой.
* * *
Здесь матери, дитя заспав…
— Мосты, пески, кресты застав! —
Здесь младшую купцу пропив…
Отцы…
— Кусты, кресты крапив…
— Пусти.
— Прости.
Автор Ф. Корн
Перевод Марины Цветаевой
О, кто бы нас направил,
О, кто бы нам ответил?
Где край, который примет
Нас с нерожденным третьим?
Бредем и не находим
Для будущего яслей.
Где хлев, который впустит
Тебя со мной, меня с ним…
Уже девятый месяц
Груз у меня под сердцем,
Он скоро обернется
Ртом — ужасом разверстым.
Идем — который месяц —
Куда — не знаем сами.
Деревья по дорогам
Нам чудятся крестами.
Увы, одни деревья
Протягивают руки
Младенческому крику
И материнской муке.
Хоть листьями оденьте!
Хоть веточкой укройте!
Хоть щепочку на люльку!
Хоть досточку на койку!
Кто молится младенцу?
Кто матерь величает?
Мир моего младенца
Предательством встречает.
Любой ему Иуда
И крест ему сосновый
На каждом перекрестке
Заране уготован.
Все, все ему готово:
Путь, крест, венец, гробница
Под стражею — да негде
Ему на свет родиться.
О, счастлива Мария,
В сенном благоуханье
Подставившая Сына
Воловьему дыханью!
Бреду тяжелым шагом,
Раздавленная ношей,
Которую надежду
Стирая под подошвой?
Кто мающихся примет,
Двух, с третьим нежеланным?
На всей земле им нету
Земли обетованной.
Бдят воины с мечами
На всех путях и тропах —
— Кто вы? Куда — откуда?
Ложь! Подавайте пропуск!
Жгут очи, роют руки.
Рты ненавистью дышат.
— Вот истина! — Не видят.
— О, смилуйтесь! — Не слышат.
Все: обувь, косы, уши, мысли
С находчивостью злой
Обыскано. Но мало
Им, подавай утробу.
А ну, как это чрево,
По тропам каменистым
Влачимое, мессией
Взорвете — коммунистом?
Где край, который примет,
Очаг, который встретит,
Вертеп, который впустит
Нас — с нерожденным третьим?