Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни,
Любви блаженства и беспечность.
Немая царственная вечность
Нас увлекает в бесконечность,
И в целом мире — мы одни:
Немая царственная вечность
Для нас зажгла свои огни.
Свершилось. За музыкой взгляда
Тебя я, Сибилла, целую.
Бледнеешь. Ты в страхе? Не надо.
Мы празднуем Вечность живую.
Священны мои поцелуи,
Как луч на цветах олеандра,
Священны, как вещие струи
Идущего в вечность Скамандра.
Играет Солнце, вкруг меняя луны,
И проводя бесчисленность планет.
Играет в Ночь всегда победный Свет.
Назавтра вновь лучи протянут струны.
Моря в игре баюкают буруны,
Вот снова тишь, движенья в Море нет.
И любит Вечность смену дней и лет,
Но это все — лишь часть единой руны.
Сознание, понять тебе пора,
Что все твои несчетные виденья
Суть два лица того же наслажденья, —
Что в Вечности всегда идет игра.
Но, чтоб в мирах глубоки были игры,
Должны быть в мире молнии и тигры.
Зачем хотим мы вечности? Звучней ли мы волны?
Светлей ли в нежной млечности, чем тучка вышины?
Не надо, сердце жадное, в тебе чернеет кровь,
Не надо, чтоб ушедшее пришло и жило вновь.
Стремительность червонная, ты в мозг живущий шлешь
Свой алый звон, и шаткую, и сладко-злую, ложь.
И хочешь в упоительном так длительно звенеть,
Как будто в башнях Вечности не их, а наша медь.
О, нет, на башнях Вечности звучат колокола,
Но это звоны белые, вся кровь из них ушла,
Но это звоны звездные, а кровь упала вниз,
Коль хочешь в Вечность синюю, как иней серебрись.
Мгновенность бесповторная лишь тем и хороша,
Что малыми песчинками играла здесь душа.
И только раз наш миг — алмаз, вот гаснет он, прощай.
В Весне всего прекраснее — что так проворен Май.
Дикирий и трикирий,
Пять свеч — до смерти с нами.
Пока мы бродим в мире,
Наш путь — с пятью свечами.
Конец, начало, Вечность,
О, троичность святая,
Начальная есть млечность,
И млечность — снежность Рая.
С одра встает калека,
Ведет его дорога
От Богочеловека
До Человекобога.
Рипиды, опахала
Из перия павлина,
Хранят его начало,
Отец наш добр для Сына.
И таинство пречистых
Несчетных Евхаристий
От радуг тех перистых
Стократно золотистей.
Когда же Серафимы
Провеют над дарами,
В молитвенные дымы
Восходим мы свечами.
И служит слух и зренье,
Конец и Вечность с нами,
В скончаньи — возрожденье,
Все звезды за свечами.
Я Око всеобемное. Во мне
Стесненья гор. Их темные уступы
Ведут в провал, где ключ журчит на дне.
Мне хлопья мглы—охваты и ощупы,
Как слизняки, что строят жемчуга,
И замыкают их в свои скорлупы.
Ресничные для Ока берега
Земля внизу и сверху Звездомлечность,
Две крышки гроба, веки, тень врага.
Мой враг—предел. Мой взор уходит в Вечность.
Предметное—лишь вехи для меня.
И я смотрю, считая быстротечность.
Все шире Глаз, Все больше в нем огня.
Когда-жь в кострах пустот свой путь планеты
Пройдут, и круг свершат ночей и дня,—
В один обем содвинутся все светы,
Все будет—Око, зрящее себя
И в пламени, где все сгорят предметы,
Потонет Время, Вечность возлюбя.
Вот оно брошено, семя-зерно,
В рыхлую землю, во что-то чужое.
В небе проносятся духи, — их двое, —
Шепчут, щебечут, поют.
Спрячься в уют.
В тьму углубляется семя-зерно,
Вечно одно.
Было на воздухе цветом красивым,
Колосом с колосом жило приливом,
Было кустом,
Малой былинкою, древом могучим,
Снова упало в могильный свой дом.
Духи из пламени мчатся по тучам,
Духи поют: «Улетим! Отойдем!»
Сердце, куда же ты мчишь, безоглядное?
Вот оно, вот оно,
В землю зарытое, малое, жадное,
В смертном живое, семя-зерно.
В подпольи запрятано, прелое,
Упрямо хотящее дня,
Собой угорелое,
Порвалось, и силам подземным кричит: «Отпустите меня!»
Вся тяга земная
Ничто для него.
Есть празднества Мая
Для сна моего,
Апреля и Мая
Для сна моего.
Кто хочет уйти, отпустите его.
Вся тяга земная
Прядет для меня золотое руно.
И ласка от Солнца есть ласка родная,
И тьма обнимает — для дня сохраняя: —
В глазах ведь бывает от счастья темно.
Душа человека есть в Вечность окно,
И в Вечность цветное оконце — разятое семя-зерно.
Серое, тлеет, упрямо уверено,
Что зажжется восторг изумруда,
Что из темного терема
Вырвется к Солнцу зеленое чудо.
Духи порвали огромности туч,
Голос потоков, как пляска, певуч,
Весть золотая с заоблачных круч,
Из голубого Оттуда.