Рабочему Русскому — слава!
Во имя родного Народа,
Он всем возвестил, что Свобода
Людское священное право.
Рабочему Русскому — слава!
О, Рабочий, ты вырвал испуганный крик
У Насилья, чьи дни сочтены.
Задрожал этот рабий монарший язык
Пред напором народной волны.
Рабочий, только на тебя
Надежда всей России.
Тяжелый молот пал, дробя
Оплоты вековые.
Тот молот — твой. Пою тебя,
Во имя всей России!
Ты знал нужду, ты знаешь труд,
Ты слишком знаешь голод.
Но ты восстал. С тобой идут
Кто не верит в победу сознательных смелых Рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берет, на чужое довольно охочих,
Он свободу берет, обагренную кровью Рабочих,
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру.»
Да, Свобода для всех, навсегда, и однако ж вот эта Свобода,
И однако ж вот эта минута — не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны Народа,
Эта Воля ухвачена с бою, и эта Свобода
«Земля и Воля» — крик Народа,
«Земля и Воля» — клич крестьян.
«Все — заново, и всем — Свобода»,
Рабочий крикнул сквозь туман.
«Все — заново, и всем — Свобода»,
Как будто вторит Океан.
Мне чудится, что бурным ходом
Идет приливная волна.
Конец — тюремным низким сводам,
Я Поэт, и был Поэт,
И Поэтом я умру.
Но видал я с детских лет
В окнах фабрик поздний свет,
Он в уме оставил след,
Этот след я не сотру.
Также я слыхал гудок,
В полдень, в полночь, поутру.
Хорошо я знаю срок,
Рабочий, странно мне с тобою говорить: —
По виду я — другой. О, верь мне, лишь по виду.
В фабричном грохоте свою ты крутишь нить,
Я в нить свою, мой брат, вкручу твою обиду.
Оторван, как и ты, от тишины полей,
Которая душе казалася могильной,
Я в шумном городе, среди чужих людей,
Не раз изнемогал в работе непосильной.