Кто отдаст мне молодость, время незабвенное,
Время наслажденья? —
Ты, воспоминание, чувство драгоценное,
Чувство утешения!
Я стою задумчивый: ты лучом живительным
Гонишь мрак минувшего —
И картины тянутся призраком пленительным
Счастия мелькнувшего!
Время их окутало сумрачною дымкою,
Многое скрывается…
Горесть в душу бедную входит невидимкою,
Сердце надрывается!
Это слезы радости, это слезы сладкие
Милого свидания:
От скупого времени я хожу украдкою
В мир воспоминания;
У Сатурна старого там оно, игривое,
Крадет дни минувшие,
И страдальцу видятся времена, счастливые,
Радости уснувшие.
Снова вижу деву я в тишине, торжественной,
В дымке фантастической;
Снова слышу голос я девы той божественной,
Голос мелодический!
И стремлюся радостно я к мечте таинственной,
По пути страдания;
Верный друг идет со мной, спутник мой единственный —
Ты, Воспоминание…
Веселье — образ жизни ясной,
Сердечный спутник чистоты,
Златой удел души прекрасной,
Всегда благословенно ты!
На светлом общем жизни пире —
Ты жизни лучшая краса.
Играет радость в божьем мире,
Весельем блещут небеса.
Пред нами бесконечны годы,
И неизменна и светла
Улыбка вечная природы:
Природа вечно весела.
Своей красой она целебно
Врачует наш усталый дух;
Творцу вселенной — гимн хвалебный
В ее веселье внемлет слух.
Путей для человека много,
Мрачится дух его легко;
Тревога жизни за тревогой
Колеблют душу глубоко.
Себя он в мире понапрасну
Среди сует да не смутит;
Да сохранит он душу я сну
И в ней веселье водворит.
Не только праздник своенравный
Блестящей светской пустоты
Таит в себе обман тщеславный
Для нашей суетной мечты, —
Есть зло иное: там, где твердость
Превозмогла соблазна шум,
Неслышно к нам подходит гордость,
Ожесточая смелый ум.
Стой за добро неколебимо,
Будь духом тверд; но не гони
Младую жизни радость мимо,
Веселья в мире не кляни.
Соблазна шепот нам для слуха
И в келье внятен; будь боец,
И помни, что веселье духа —
Его всех подвигов венец.
Блажен, чей дух ни пир, пи келья
Не могут возмутить до диа;
Кому источником веселья —
Души прекрасной глубина;
Кто света путь оставил зыбкий,
Как лебедь бел, и сохранил
Всю прелесть чистую улыбки
И стройный хор душевных сил.
Посвящается Ю. Ф. СамаринуОт радостей я личных отказался;
Отрекся я от сладостной любви;
Сердечных снов, видений рой умчался,
Спокойны дни свободные мои.
И новый мир передо мной открылся;
Рассыпались бессильные мечты:
Твой строгий образ в душу мне втеснился,
Суровые и бледные черты.
И жизни шум, безумное стремленье
Устранены присутствием твоим;
Везде твое я слышу дуновенье,
Случайное скрывается пред ним;
И важное отвсюду выступает,
И тайный смысл явлений обнажен;
Твой строгий свет всё в мире обнимает,
Неумолимо озаряет он.
Да, ты везде, везде ты тайно дома;
В явленьях жизни шумной и живой
Я узнаю твой образ, мне знакомый;
Отвсюду он выходит предо мной.Тебе всю жизнь, часы, и дни, и годы,
Я посвятил, и ты всегда со мной;
В тебе нашел я таинство свободы,
Незримое случайности земной.
Предчувствием давно я волновался,
Им были полны молодые дня:
И шум забав послышанный промчался,
Непризнанный, погас огонь в крови.
Во время то, вся счастием блистая,
Дням молодым посланница небес,
Ко мне любовь слетала неземная,
И жизнь была полна ее чудес.
Но дальше я душою устремлялся,
Ей отдал я сны прежние мои:
От радостей я личных отказался,
Отрекся я от сладостной любви.
За мной давно уже лежит далеко
То время, что, бывало, я любил,
Безумствовал, кипел, вздыхал глубоко, —
Где я тебе еще не предан был.
Но иногда какой-то вздох забытый,
Какой-то взор, какой-то темный сои
Ко мне дойдут из дали той сокрытой,
И я стою, задумчиво смущен…
Но никогда я не стремлюсь душою
К моим давно, давно прошедшим дням;
Нет, — постигать и вечно быть с тобою,
Сокровище, что ты даруешь нам,
Нет, истины великое сиянье,
Передо мной создавшее всё вновь,
Дороже мне, чем прежнее мечтанье,
Чем прежняя прекрасная любовь.
Как живы в памяти моей
Мои младенческие лета,
Когда вдали от шума света
Я возрастал среди полей,
Среди лесов и гор высоких
И рек широких и глубоких,
Когда в невинной простоте
На лоне матери природы,
Среди младенческой свободы,
Вослед играющей мечты,
Я наслаждался жизнью полной,
Как наших рек могучих волны.
О, как священны те места,
На них печать воспоминанья,
И легче наши нам страданья
И бремя тяжкого креста,
Когда нам память представляет
Картину прошлых первых лет;
Как дорог всякий там бывает
Для сердца нашего предмет.
Воспоминание святое!
Как живо помню я тебя,
О время детства золотое,
Деревню нашу и себя,
Когда, беспечный друг забавы,
Я был природы целой друг
И не тревожили мой дух
Мечты бессмертия и славы.
Не всё же время унесло!
Я помню тихое село,
Тебя я помню, двор обширный,
С зеленым бархатным ковром,
Тебя я помню, дом наш мирный,
Довольства и веселья дом.
И садик наш уединенный,
Где я так часто, восхищенный,
Цветы сажал и поливал! Я помню золотые нивы —
Их ветр приветно лобызал,
И земледел трудолюбивый
Серпом златые волны жал.
Я помню рощу, где березы
Шумят тенистою главой
И где роса, как неба слезы,
Блестит алмазной красотой,
Там грусть задумчивая бродит,
Шумят леса — о этот шум!
О, сколько он теперь наводит
Мне грустных и приятных дум.
Мне что-то слышно в нем родное
И непонятное — былое,
Он что-то хочет мне сказать,
Он хочет мне напоминать,
О чем — не знаю, но порою
Люблю в тени густых лесов
Внимать тебе, о шум дерев,
С какой-то сладкою тоскою.
О, кто же разгадает мне,
О чем сей шум напоминает,
О чем так сладко напевает, —
Не о родной ли стороне?
Вот те места, куда желанье
Души моей меня влечет,
И на крылах воспоминанья
Я направляю свой полет.
Я обозрел их с грустным чувством,
Я повторил в душе моей
Картину невозвратных дней —
Как мог, как видел без искусства.
О, как прелестно предо мной
Мое прошедшее предстало,
Какою чистой красотой,
Какою радостью сияло.
Я должен был сказать: прошло,
Тебе не возвратиться боле
Навек, навек — и поневоле
Не плакать сердце не могло.
Но мне осталось утешенье:
Бог человеку даровал
Такое чувство, что мученье
И радость с ним он сочетал.
Оно сопутница страданья,
Оно всё время прошлых дней
Нам представляет у людей,
Его зовут — «воспоминанье».
Позабывши о твердом стремленьи
И закрывши от света глаза,
Я, как прежде, впадаю в волненье,
И дрожит на реснице слеза.Снова стих я зову позабытый;
Снова рифма мне сладко звучит;
Снова голос, не вовсе убитый,
Поднялся и опять говорит.Снова сердце, всё полное чувства,
Подымает свою старину,
Снова юность, любовь и искусство
Предстают сквозь времен пелену.Но минута глубоко печальна;
Но не то, что бывало, в душе;
Точно в дом прихожу я опальный,
Мною виденный в полной красе, Дом знакомый и милый мне много,
Полный жизни и счастья причуд;
Грусть и память стоят у порога
И по комнатам тихо ведут.Но не тот уж пришедший; угрюмо
Он встречает все прошлые сны;
Не одна пронеслася в нем дума,
Потрясая души глубины.Чувство живо, но чувство печально;
Он отрекся от счастья любви;
И он дом покидает опальный
И все грезы младые свои.Что теснишься ты, прежняя, жадно,
Жизнь моя, в беззащитную грудь?
Мне явленье твое не отрадно;
Никогда не своротишь мой путь.И восторг, и волненье, и слезы,
И надежда, и радость с тоской,
Ясно солнце, и частые грозы,
Освежавшие воздух собой, —Мне печально видение ваше;
Я болезненно чувствую вас;
Из разбитой и брошенной чаши
На земле мне не пить еще раз.Что ты рвешься, о бедное сердце?
Что ты шепчешь свои мне права?
Ты преданьем живешь староверца,
Ты твердишь всё былые слова.Ты довольно наставшей минутой,
И, к умчавшейся жизни маня,
Прошлым счастьем, тревогой и смутой
Ты безжалостно мучишь меня.Мне знакомую, старую повесть
Подымаешь ты тихо со дна;
Внемлет ей непреклонная совесть, —
Но тебя не осудит она.Мне другой, и крутой и опасный,
Предстоит одинокий мне путь;
Мне не ведать подруги прекрасной,
И любовь не согреет мне грудь.И досуг мой умолкнет веселый
Без раздела с подругой моей;
Одинок будет труд мой тяжелый,
Но его понесу я бодрей.Глас народа зовущий я слышал,
И на голос откликнулся я.
Бодро в путь, мной избранный, я вышел;
Подвиг строго налег на меня.И я принял на твердые плечи
Добровольно всю тяжесть труда.
Загремели призывные речи,
И призыв не прошел без следа.Отдал я безвозвратно и смело
И любовь, и подруги привет —
За народное, земское дело,
За борьбу средь препятствий и бед.Личной жизни блаженство мне сродно;
Всё откинул решительно я,
Взяв в замену труд жизни народной
И народную скорбь бытия.Здесь просторно народным простором;
И ничтожен один голосок
Пред народным торжественным хором,
Как пред морем ничтожен поток.Не от бедности сердца, пугливо,
Тех блаженств я себе не хотел;
Но их голос народа ревнивый
Осудил и оставить велел.И не было изъято решенье
От страданья и скорби в тиши:
Незнакомо мне чувство презренья
К справедливым движеньям души.Но слабеют и блекнут, не споря,
И любовь и все прежние сны
Перед шумом народного моря,
Пред движеньем народной волны.Кто народу явился причастен
И кого обнимает народ,
Тот назад воротиться не властен,
Тот иди неослабно вперед.Пусть же людям весь мир разнородный
И любви и всех радостей дан.
Счастье — им! — Я кидаюсь в народный,
Многобурный, родной океан!