Две мыши на один какой-то двор попались,
И вместе на одном дворе они живут;
Но каждой жительства различные достались,
А потому они и разну жизнь ведут:
Одна мышь в житницу попала,
Другая мышь в анбар пустой.
Одна в довольстве обитала
Не видя нужды никакой.
Другая ж в бедности живет и все горюет;
И на судьбину негодует.
С богатой видится и с нею говорит;
Но в житницу ее попасть никак не может,
И только тем одним сыта, что рухлядь гложет.
Клянет свою судьбу, хозяина бранит;
И наконец к нему мышь бедна приступила,
Сравнять ее с своей подругою просила. —
Хозяин дело так решил,
И мыши говорил,
Котора с жалобой своею приходила:
«Вы обе случаем сюда на двор зашли,
И тем же случаем и разну жизнь нашли.
Хозяину мышам не сделать уравненье.
И я скажу тебе:
Анбар и житницу построил я себе
На разное употребленье;
А до мышей мне нужды нет,
Котора где и как живет.»
Был лев слепой; а быть и знатному слепым
Дурное право состоянье.
Давай, хоть не давай лев подданным своим
О чем какое приказанье;
Иль правду в том
Или другом
Не думай лев узнать; обманут был кругом:
Лиса придет и рапортует:
Что львов запасной двор находится у нее
Во всей
Сохранности своей;
А перьвая с двора запасного ворует,
Да и другим дает щечить;
Чтоб не мешали ей тащить.
Волк тож бывало льву наскажет,
Когда он наловить зверей ему прикажет:
Что лов севодни был дурной,
И попадался зверь худой,
Себе же жирной кус оставит;
А чтоб поверил лев свидетелей поставит.
И словом: всяк кому по должности дойдет
Льву донести о чем, что хочет то налжет.
Тут кроме воровства и лжи не жди другова
От мала до большова.
Слепова льва легко обманывать зверям;
Так как иных господ слугам.
Два волка при одном каком-то льве служили
И должности одни и милости носили,
Так что завидовать, кто только не хотел,
Ни тот, ни тот из них причины не имел.
Один, однако, волк все-на́-все быть хотел
И не терпел,
Что наравне с своим товарищем считался.
И всеми средствами придворными старался
Товарища у льва в немилость привести,
Считая, например, до этого дойти
То тою,
То другою
На волка клеветою.
Лев, видя это все, однако все молчал,
С тем, до чего дойдет; а сверх того считал,
Как волчья клевета без действа остается,
Волк, больше клеветать устав, и сам уймется.
А этот лев, как всяк о том известен был,
Не так, как львы, его товарищи другие,
И в состоянии людском цари иные,
Наушников держать и слушать не любил.
Неймется волку; все приходит
И на товарища то то, то это взводит.
Наскучил наконец лев волчьей клеветой
И думает: «Не так я поступлю с тобой.
Ты хочешь клеветой подбиться,
Чтобы товарища в немилость привести
И милости один нести,—
На самого ж тебя немилость обратится.
Нет, ошибаешься, когда ты так считал».
И тотчас отдал повеленье,
Чтоб волк, которого другой оклеветал,
За службу получил двойное награжденье
И должность лучше той, какую исправлял;
Другого ж от двора под строгое смотренье
Сослав безо всего, двойную должность дал.
Я б после этого придворным всем сказал,
Как маленьких дворов, так и больших: «Смотрите!
Чтоб с волком не иметь вам участи одной,
Друг на друга не клевещите;
А вы частехонько живете клеветой!»
Жила у барина собака на дворе,
В таком довольстве и добре,
В каком бывало жил чернец в монастыре.
Всево же боле:
Жила на воле.
Сосед какой-то в дом ходил;
Собаку полюбил;
Да как достать ее не знает:
Просить боярина об ней он не хотел;
Украсть ее бездельством счел.
Нет, надобно, он рассуждает:
Честнее поступить,
И тонким образом собаку ту сманить.
Бездельство тонкое бездельством не считает.
И всякой раз, когда бывало ни придет,
Речь о собаке заведет:
При ней самой ее как можно выхваляет.
А барину пенять начнет,
Что содержанье ей худое:
«Нет, у меня житье ей былоб не такое;
Инова я куска и сам бы есть не стал,
Да этой бы собаке дал;
Всегда бы спать с собою клал.
А у тебя она лишь кости подбирает,
И как случится спит.»
Все что сосед ни говорит,
Собака правдою считает;
И думает: а что, ведь может быть и впрям
Еще мне лучше будет там;
Хоть хорошо и здесь… отведать бы пуститься;
А худо, и назад ведь можно воротиться.
Подумала, да и с двора долой,
К соседу прямо прибежала.
Живет дней несколько, и месяц и другой.
Не только что куска тово не получала,
Которого сосед сказал,
Не сел бы сам, а ей бы дал;
И костью с нуждою случится
Собаке в праздник поживиться.
Спать, хуже прежнего спала;
А сверх того еще привязана была. —
И поделом: зачем сбежала?
Вперед собака знай, когда еще не знала,
Что многие умеют мягко стлать,
Да жостко спать.
Собаки добрые с двора на двор не рыщут,
И от добра добра не ищут.
Худой мир лутче доброй ссоры,
Пословица старинна говорит;
И каждой день нам тож примерами твердит:
Как можно не вплетаться в споры;
А естьли и дойдет нечаянно до них,
Не допуская в даль, прервать с начала их;
И лутче до суда хоть кой как помириться,
Чем дело выиграть, и вовсе просудиться;
Иль споря о гроше всем домом раззориться.
На двор чужой свинья к соседу забрела;
А со двора потом и в сад ево зашла.
В саду бед пропасть накутила:
И гряду целую изрыла.
Встревожился весь дом,
И в доме беганье, содом.
Собак, собак, сюда, домашние кричали.
Из изб все люди побежали,
И свинью, ну, травить:
Швырять в нее, гонять и бить;
Со всех сторон на свинью напустили;
Поленьями ее, метлами, кочергой;
Тот шапкою швырком, другой ее ногой.
Обычай на Руси такой. —
Тут лай собак, и визг свиной,
И крик людей, и стук побой,
Такую кашу заварили
Чтоб и хозяин сам бежал с двора долой;
И люди травлю тем решили,
Что свинью наконец убили.
Охотники те люди были!
Соседы в тяжбу меж собой;
Непримиримая между соседов злоба;
Огнем друг на друга соседы дышут оба:
Тот просит на тово за сад изрытой свой,
Другой что свинью затравили,
И первой говорил:
Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил
Что у меня ты сад изрыл.
Другой же говорил:
Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил
Что свинью у меня мою ты затравил.
Хоть виноваты оба были,
Но кстати ль чтоб они друг другу уступили;
Нет, мысль их нетуда:
Во чтоб ни стало им, хотят искать суда.
И подлинно суда искали,
Пока все животы судьям перетаскали.
Не стало ни кола у истцов, ни двора;
Тогда судьи им говорили:
Мы дело ваше уж решили;
Для пользы вашей и добра
Мириться вам пора.
Худой мир лучше доброй ссоры,
Пословица старинна говорит;
И каждый день нам тож примерами твердит,
Как можно не вплетаться в споры;
А если и дойдет нечаянно до них,
Не допуская вдаль, прервать с начала их,
И лучше до суда, хотя ни с чем, мириться,
Как дело выиграть и вовсе просудиться
Иль, споря о гроше, всем домом разориться.
На двор чужой свинья к соседу забрела,
А со двора потом и в сад его зашла
И там бед пропасть накутила:
Гряду изрыла.
Встревожился весь дом,
И в доме беганье, содом:
«Собак, собак сюда!» — домашние кричали.
Из изб все люди побежали
И сви́нью ну травить,
Швырять в нее, гонять и бить.
Со всех сторон на сви́нью напустили,
Поленьями ее, метла́ми, кочергой,
Тот шапкою швырком, другой ее ногой
(Обычай на Руси такой).
Тут лай собак, и визг свиной,
И крик людей, и стук побой
Такую кашу заварили,
Что б и хозяин сам бежал с двора долой;
И люди травлю тем решили,
Что сви́нью наконец убили
(Охотники те люди были).
Соседы в тяжбу меж собой;
Непримиримая между соседов злоба;
Огнем друг на́ друга соседы дышат оба:
Тот просит на того за сад изрытый свой,
Другой, что сви́нью затравили;
И первый говорил:
«Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил,
Что у меня ты сад изрыл».
Другой же говорил:
«Я жив быть не хочу, чтоб ты не заплатил,
Что сви́нью у меня мою ты затравил».
Хоть виноваты оба были,
Но кстати ль, чтоб они друг другу уступили?
Нет, мысль их не туда;
Во что б ни стало им, хотят искать суда.
И подлинно, суда искали,
Пока все животы судьям перетаскали.
Не стало ни кола у и́стцев, ни двора.
Тогда судьи им говорили:
«Мы дело ваше уж решили:
Для пользы вашей и добра
Мириться вам пора».
Один какой-то лев когда-то рассудил
Все осмотреть свое владенье,
Чтоб видеть свой народ и как они живут.
Лев этот, должно знать, был лучше многих львов —
Не тем чтоб он щадил скотов
И кожи с них не драл. Нет, кто бы ни попался,
Тож спуску не было. Да добрым он считался,
Затем что со зверей хоть сам он кожи драл,
Да обдирать промеж собой не допускал:
Всяк доступ до него имел и защищался.
И впрям, пусть лев один уж будет кожи драть,
Когда беды такой не можно миновать.
Природа, говорят, уж будто так хотела
И со зверей других льву кожи драть велела.
Итак, лев отдал повеленье,
Чтоб с ним и двор его готов к походу был.
Исполнено благоволенье,
И весь придворный штат
Для шествия со львом был взят, —
Штат, разумеется, какой при льве бывает,
Штат не такой,
Какой,
Вот например, султана окружает;
Придворный штат людских царей совсем другой,
Да только и при льве скотов был штат большой.
Что знают при дворе, <то> знают и в народе:
Лишь только сказано придворным о походе,
Ну весть придворные скоряе рассылать,
Кум к куму, к свату сват курьеров отправлять:
«Лев будет к вам, смотрите,
Себя и нас поберегите».
Придворным иногда
С уездными одна беда:
Ведь связи разные между людьми бывают.
Тот, кто со стороны тревоги те видал,
Какие, например, в людском быту видают,
Как царского куда прихода ожидают,
Все знает. Да и я не раз при том бывал,
Как, например, в тюрьму обиженных сажали,
Чтоб, сидя там, своей обиды не сказали;
Иному, — чтобы промолчал, —
Против того, чего из взяток получили,
Вдвойне и втрое возвратили;
И тысячи таких, и хуже этих дел:
Всяк вид всему давал такой, какой хотел,
Бездельства все свои бездельством прикрывали.
Со львом, ни дать ни взять,
Все это делали, да на зверину стать,
И все так гладко показали,
Как будто ничего. Куда он ни зайдет,
Везде и все как быть, как водится найдет.
Считая лев, что все в исправности нашел,
Доволен лев таков с походу возвратился
и льву старому, своему отцу, ну рассказывать свое путешествие с превеликим удовольствием. Старый лев все слушал.
«Ну, — говорит ему потом, — так ты считаешь,
Что все, что видел, ты в исправности нашел.
Однако ты себя напрасно утешаешь.
И я, бывало, так, как ты теперь, считал
(Когда еще не столько знал),
Что в истинном тебе все виде показали
Да рассуди ты сам: приход узнавши львов,
Кто будет прост таков,
Чтоб шалости не скрыть, как их тебе скрывали?
Царю, чтоб прямо все и видеть и узнать,
Придворный штат с собой в поход не должно брать».