Пусть другой гремит и протестует —
Каждой песне свой предел и путь.
Я хотел бы девушку простую
На раздумье мудрое толкнуть.
Пусть прочтет
И пусть закусит губы,
Девичью пушистую губу,
Пусть прочтет
И пусть она полюбит
Нашу грусть, и радость,
И борьбу.
1
Ночь темна.
Крепки засовы.
Стережет тюрьму Чека.
Ходит песня часового
Мимо окон Колчака:
«Близко города Тамбова,
Недалеко от села,
Одного, потом другого
Мать братишек родила.
Вместе ели,
Вместе спали,
Вместе маяли беду!
Да… второго расстреляли
В девятнадцатом году.
Я сегодня вспомню, Вася,
Как ты пел
И умирал…
— С добрым утром…
Одевайся…
Собирайся, адмирал!»
Ночь темна.
Крепки засовы.
Стережет тюрьму Чека.
Ходит песня часового
Мимо окон Колчака.
Два широких, два крыла
Мчат меня в эфире;
Если б рядом ты была, —
Было бы четыре.
Но в груди моей поет —
Слышишь! — песня мести.
Значит, мы идем в полет,
Дорогая, вместе.
Где же сердцу, не любя,
Силы взять такие?
Я люблю, люблю тебя,
Как одно с Россией!
Вас любовь в одно слила.
И в моем полете
Вы вдвоем, как два крыла,
В бой меня несете…
В тополях пылает осень…
И ко мне издалека
Ветер тянет
И доносит
Песню рыбака.
Ты поешь, рыбак, понурясь.
Чем уж плакать,
Лучше петь —
Про безжалостные бури,
Про ограбленную сеть…
На Ай-Петри,
Ветром схвачен,
Снег ложится серебрясь.
Эти песни,
Не иначе,
Только песни сентября.
А весной
Взойдут баштаны,
И, по-прежнему любя,
Загорелая Татьяна
Снова выйдет
До тебя.
Снова будут неизменны —
Только время побороть —
И серебряная пена,
И сатиновая водь.
И опять
Ты будешь весел
И восторженно опять
Распахнешь обятья весел
На сверкающую гладь.
В тополях пылает осень.
И ко мне издалека
Ветер тянет
И доносит
Песню рыбака.
На поле боя в нашем взводе
Я видел храброго бойца.
Потом я видел на заводе
Его усатого отца.
Они запомнились мне оба.
Как храбрый сын его в бою,
Отец в цеху с какой-то злобой
Деталь оттачивал свою.
«Так, дым войны с фабричным дымом
Соединив, — подумал я, —
Становится непобедимой
Простая русская семья!
И надо быть плохим поэтом,
Неверно думать, скверно жить,
Чтобы, увидев их,
об этом
Хорошей песни не сложить».
Так уж водится, наверно,
Я давно на том стою:
Тот, кто любит мать, наверно,
Любит родину свою!
И в народе неделимо
Счастье радости одной:
Счастье родины любимой,
Счастье матери родной.
И выходит, руку поднял
На твою родную мать,
Кто осмелился сегодня
Счастье родины ломать.
И с таких, как с гадов хищных,
Страшных в подлости своей,
Их поганой кровью взыщут
Миллионы сыновей!
По-над сопкой вьется ворон,
Коршуном глядит.
По границе ходит ворон,
Генерал-бандит.
Или восемь или десять
Лет тому назад
Мы видали за Одессой
Этот самый зад.
Белый новенький кораблик
В волнах баловал.
Не срубили наши сабли
Черноморский вал!
Наши руки не ослабли
К саблям и — капут.
А союзники кораблик
Вам не отдадут.
А поднимут наши руки
Донбасс и Урал.
— Берегите ваши брюки,
Храбрый генерал!
Что любится, чем дышется,
Душа чем ваша полнится,
То в голосе услышится,
То в песенке припомнится!
А мы споем о Родине,
С которой столько связано,
С которой столько пройдено
Хорошего и разного.
Тяжелое забудется, —
Хорошее останется;
Что с Родиною сбудется,
То и с народом станется,
С ее лугаминивами,
С ее лесамцчащами:
Была б она счастливою,
А мы-то — будем счастливы!
И сколько с ней не пройдено —
Усталыми не скажемся…
И песню спеть о Родине,
С друзьями не откажемся!!
Он душу младую
в обятиях нес.
М. Лермонтов
Над землянкой в синей бездне
И покой и тишина.
Орденами всех созвездий
Ночь бойца награждена.
Голосок на левом фланге.
То ли девушка поет,
То ли лермонтовский ангел
Продолжает свой полет.
Вслед за песней выстрел треснет —
Звук оборванной струны.
Это выстрелят по песне
С той, с немецкой стороны.
Голосок на левом фланге
Оборвется, смолкнет вдруг…
Будто лермонтовский ангел
Душу выронит из рук…
«Ну-ка, двери отвори:
Кто стоит там у двери?»
— «Это нищий, Аннушка».
— «Дай краюху старику
Да ступай-ка на реку:
Кто там стонет,
Будто тонет?»
— «Это лебедь, Аннушка».
— «Ну так выйди за плетень:
Почему такая тень?!»
— «Это ружья, Аннушка».
— «Ну, так выйди за ворота,
Расспроси, какая рота:
Кто? Какого, мол, полка?
Не хотят ли молока?»
— «Не пойду я, Аннушка!
Это белые идут,
Это красного ведут,
Это… муж твой, Аннушка…»
Тихий домик над рекою…
Кажется, подать рукою!
А пойти — так далеко,
А пройти — так нелегко,
Нелегко, товарищ.
Сад тенистый, нелюдимый…
Далеко ли до любимой!
А пойти — так далеко,
А обнять — так нелегко,
Нелегко, товарищ.
По-над Доном узкий лог;
В роще ароматной
Немец, сукин сын, залег!
Дай-ка автомат мне!
Я очищу узкий лог,
Чтобы каждый русский мог
К Волге или к Дону,
К милой или к дому —
Зе́мно или водно —
Проходить свободно!
Тройка мчится. Тройка скачет…
П. Вяземский
Мчится тройка, скачет тройка,
Колокольчик под дугой
Разговаривает бойко.
Светит месяц молодой.
В кошеве широкой тесно;
Как на свадьбе, топоча,
Размахнулась, ходит песня
От плеча и до плеча!
Гармонист и запевала
Держит песню на ремне,
Эта песня побывала
И в станице и в Кремле.
Ветер по снегу елозит:
Закружит — и следу нет,
Но глубокие полозья
Оставляют в сердце след.
Как он близок, как понятен,
Как народ к нему привык.
Звонких песен, ярких пятен
Выразительный язык!
Мчится тройка, смех игривый
По обочинам меча.
Пламенеет в конских гривах
Яркий праздник кумача.
Кто навстречу: волк ли, камень?
Что косится, как дурной,
Половецкими белками
Чистокровный коренной?
Нет, не время нынче волку!
И, не тронув свежий наст,
Волк уходит втихомолку,
Русской песни сторонясь.
А она летит, лихая,
В белоснежные края,
Замирая, затихая,
Будто молодость моя…
Близко города Тамбова,
Недалеко от села,
Комиссара молодого
Пуля-дура подсекла.
Он склонялся,
Он склонялся,
Падал медленно к сосне
И кому-то улыбался
Тихо-тихо, как во сне.
Умирая в лазарете,
Он сказал:
«Ребята… Тут
Есть портрет… Елизавета —
Эту девушку зовут.
Красным гарусом расшитый —
Вот он, шелковый кисет!
Ну, так вы ей… напишите,
Что меня…
Что меня…в помине нет…»
Мы над ним
Не проронили
Ни единого словца.
Мы его похоронили
Честь по чести, как бойца.
Но тамбовской ночью темной
Уцелевшие в бою,
Мы задумались,
И вспомнил
Каждый девушку свою…
Победа не за нами ли?
Придет пора — и вспашем:
Вы землю только заняли,
Она еще не ваша!
…Крадется поезд —
…Крадется поезд —боязно,
Видать, его колесам,
Им чуется, что поезду
Валяться под откосом.
Обоз к местечку тянется,
Судить, однако, рано,
Что будет и что станется
С обозом и с охраной.
А всюду, где б вы ни были —
На месте ли, в пути ли, —
Спастись ли вам от гибели,
От наших пуль уйти ли?
С народом, с партизанами
Не сварит немец каши!
Вы землю хоть и заняли,
Земля осталась нашей!
Где-то на Азорских островах
Девушки поют чудную песню.
В тихих и бесхитростных словах
Вымысел скрывается чудесный.
Девушки бровями поведут.
Головы нерусские наклонят,—
И по океану
И по океану вброд
И по океану вброд идут
Ярые буденновские кони.
Ленты боевые на груди,
Куртки знаменитые из кожи.
Конница идет!
А впереди
Парень — на азорских не похожий.
Тонкий и кудрявый, как лоза,
Гибкий, как лиана, и высокий.
У него
Хорошие глаза
С южной украинской поволокой.
Для него
Платки девчаты ткут,
Юноши идут к нему брататься.
От него,
Как от огня, бегут
Толстые смотрители плантаций!
…Не могу я песню позабыть!
По Москве хожу как сумасшедший.
Я хотел бы
Я хотел бы парнем этим быть,
В песню иностранную вошедшим.
Много я бы мог перетерпеть:
Тропики, контузию, осколок,
Только б о себе заставить петь
Молодых азорских комсомолок.
Думаю, в бою, не на словах,
Многое друзья мои терпели,
Чтобы на Азорских островах
Девушки по-комсомольски пели.
Ни глупой радости,
Ни грусти многодумной,
И песням ласковым,
Хорошая, не верь.
И в тихой старости,
И в молодости шумной
Всегда всего сильней
Нетерпеливый зверь.
Я признаюсь…
От совести не скрыться:
Сомненьям брошенный,
Как раненый, верчусь.
Я признаюсь:
В нас больше любопытства,
Чем настоящих и хороших чувств.
И песни пел,
И в пламенные чащи
Всегда душевное носил в груди!
И быть хотел —
Простым и настоящим,
Какие будут
Только впереди.
Да, впереди.
Теперь я между теми,
Которые живут и любят
Без труда.
Должно быть, это — век,
Должно быть, это время —
Жестокие и нужные года!
Хорошо в груди носить надежды,
Если дома —
И огонь и хлеб.
Пуст мой сад,
И дом мой пуст, как прежде.
Слеп мой сад,
И дом мой слеп.
Мне давно, как радость, неизвестен
Аромат покоя и вина.
Не поет с весны веселых песен
Утомленная жена.
Да, в такой ли траурной одежде —
Песни петь,
Плясать ту-степ?!
Хорошо в груди носить надежды,
Если дома —
И огонь и хлеб…
_____
На Восток покоем многоводья
Ветер водит дымные суда…
Нет, не ветер!
Это уголь водит,
Это воля —
Моего труда.
О, страна величия и торга!
Чтоб и нам плоды твои постичь,
Хорошо бы пятому Георгу
С бородой
И голову остричь!
Нам давно, как радость, неизвестен
Аромат покоя и вина.
Не поет с весны веселых песен
Утомленная жена.
Но тогда припомнили б мы снова
Старой песни мудрые слова.
Время ждет.
Но будь готова,
Коронованная голова!
Хороша, любима повсеместно
Песня про Степана-казака!
Но одно в ней есть плохое место,
Волга матушка-река.
Но с одним я в песне не согласен —
Ох, уж этот разиновский пыл! —
Некрасиво в этой песне Разин
С бедной персианкой поступил.
Разойдись — никто с тебя не спросит,
Уплыви с другими на войну,
Но бросать… да и не просто — бросить,
А ведь в набежавшую волну?!
Если это факт, а не поклепы, —
Стыдно за Степана-казака.
Не люблю, когда красавиц топят,
Волга матушка-река!
На меня напраслину возводят.
Напустили кумушки туман,
Будто я с супругой не в разводе,
А в известном роде… атаман.
Все моя поганая осанка!
Нет уж, если песня сложена,
Я-то в этой песне… персианка,
Атаманом, собственно, жена.
Говорю по правде (без тумана),
Очень многим женам, может быть,
Хочется супругой-атаманом,
Волга-матушка, побыть.
А попробуй на такую моду
Кто-нибудь благословенье дать, —
Так, пожалуй, в веденье Освода
Надо будет загсы передать!
Потому, кого бы ни спроси вы,
Если он об этом не забыл, —
Всякий скажет: «Очень некрасиво
Разин с персианкой поступил!»
Не звали нас и не просили,
Мы сами встали и пошли,
Судьбу свою в судьбе России
Глазами сердца мы прочли.
Мы будем жить, как наши предки,
К добру и подвигу спеша:
Свободно жить! Неволи, клетки
Не терпит русская душа.
Над нами ясность небосвода,
Могуч народ и коренаст;
Дубрава, степь… Сама природа
Солдатской чести учит нас!
Мы на свои леса и воды,
Как на своих друзей, глядим.
И благородных чувств природы,
Как дружбы, мы не предадим…
Не рвемся мы в чужие страны.
Но сердцем чистым и простым
Родной земли живые раны
Мы не забудем, не простим.
Недаром так упрямы ноги,
Недаром люди так сильны,
Недаром люди и дороги
На запад так устремлены!
Мальчишку шлепнули в Иркутске.
Ему семнадцать лет всего.
Как жемчуга на чистом блюдце,
Блестели зубы
У него.
Над ним неделю измывался
Японский офицер в тюрьме,
А он все время улыбался:
Мол, ничего «не понимэ».
К нему водили мать из дому.
Водили раз,
Водили пять.
А он: «Мы вовсе незнакомы!..»
И улыбается опять.
Ему японская «микада»
Грозит, кричит: «Признайся сам!..»
И били мальчика прикладом
По знаменитым жемчугам.
Но комсомольцы
На допросе
Не трусят
И не говорят!
Недаром красный орден носят
Они пятнадцать лет подряд.
…Когда смолкает город сонный
И на дела выходит вор,
В одной рубашке и в кальсонах
Его ввели в тюремный двор.
Но коммунисты
На расстреле
Не опускают в землю глаз!
Недаром люди песни пели
И детям говорят про нас.
И он погиб, судьбу приемля.
Как подобает молодым:
Лицом вперед,
Обнявши землю,
Которой мы не отдадим!
2
У тюрьмы, за Ушаковкой,
Часовой стоит с винтовкой.
«Как тебе не стыдно, парень,
Партизана сторожить?
Что ты — шкура или барин,
На чужое ловкий жить?
Ты крестьянин,
Я крестьянин.
Вместе ляжем,
Вместе встанем.
Ты — косить,
И я — косить.
Ты не евши —
Я не сыт!
Одного с тобой мы кругу,
Заодно бы нам и жить.
Не пристало нам друг друга
Темной ночью сторожить…»
Часовой глядит печально,
Слезы льются по усам…
«Не могу… убьет начальник.
Служба, парень, знаешь сам»
— «Плюнь на службу, часовой!
Ты, я вижу, парень свой…
Нам рукой подать до дому:
У меня в лесу отряд…
Партизану молодому
Каждый кустик будет рад!»
…У тюрьмы, за Ушаковкой,
Часовой пропал с винтовкой!
А за городом Иркутском
Темный лес кричит совой…
Тихо по лесу крадутся
Арестант и часовой.
Послушай меня: я оттуда приехал,
Где, кажется, люди тверды как гранит,
Где гневной России громовое эхо,
Вперед продвигаясь, над миром гремит.
Где слева — окопы, а справа — болота,
Где люди в соседстве воды и гранат
Короткие письма и скромные фото,
Как копии счастья, в планшетах хранят.
Здесь громкие речи, товарищ, не в моде,
Крикливые песни совсем не в ходу,
Любимую песню здесь люди заводят —
Бывает — у смерти самой на виду!
И если тебя у костра попросили
Прочесть, как здесь принято, что-то свое —
Прочти им, без крика, стихи о России,
О чувствах России к солдатам ее,
Как любят их дети, как помнят их жены…
И станут тебе моментально слышны
И снег и деревья — весь слух напряженный
Овеянной стужей лесной тишины.
И как бы при звуках родной им трехрядки,
Словам твоей правды поверив не вдруг,
Веселый огонь молодой переглядки,
Искрясь, облетит их внимательный круг.
И кто-то дровец, оживляясь, подбросит,
И кто-то смущенно оправит ружье,
И кто-то любимую песню запросит,
И кто-то тотчас же затянет ее…
В холодных порядках серебряной чащи
Осыплется пепел с верхушек седых:
Как будто простое солдатское счастье
Горячим дыханьем коснется и их.
А русская песня, что с кривдой не в мире,
Пойдет между тем замирать на лету,
Потом, разрастаясь все шире и шире,
Как храбрый разведчик, уйдет в темноту.
1.
Солдатская
С песней, с дробью барабанною
Мы, друзья, в ряды построимся
И, ступив на поле бранное,
Славной смерти удостоимся.
Подвиг, мужественно пройденный,
Не забудется потомками.
Будет петь веками родина
Нашей славы песни громкие!
…Черный ворон в небе кружится,
Нам грозит зрачками тусклыми,
Но испытанное в мужестве
Не поддастся сердце русское.
Наши деды, наши прадеды
Не служили кривде слугами;
Мы земли не ищем краденой,
Чести ищем непоруганной!
Мы на ветер слов не тратили,
Мы клялись родным околицам.
Наши жены, наши матери
За победы наши молятся.
Слово храбрых — слово твердое.
И земли родной не выдадим;
Русских можно видеть мертвыми,
Но рабами их не видели!
С песней, с дробью барабанною
Мы, друзья, в ряды построимся
И, ступив на поле бранное,
Славной смерти удостоимся…
2.
Казачья
Провожает сына мать
На чужбину воевать:
«В добрый час, счастливый путь…
Да, смотри, не позабудь:
На войне на старика
Не выхватывай клинка.
Нам со старым воевать —
Что чужое воровать».
Провожает сына мать
На чужбину воевать:
«В добрый час, счастливый путь…
Да еще не позабудь:
Баба встретится, сынок,
Не выхватывай клинок.
С глупой бабой воевать —
Что чужое воровать.
Но когда начнется бой
И схлестнется враг с тобой,
Мой наказ тебе таков:
За убитых стариков,
За поруганную честь
Рубани что силы есть.
С лютым зверем воевать —
Только славу добывать!»
Други,
Это не годится!
Чуть волна на горизонте —
Вы сейчас
На квинту лица,
Весла к черту
И — за зонтик.
Пусть волна
Поднимет лапу,
Пусть волна
По веслам стукнет —
Не смеяться и не плакать, —
Песню,
Мужество
И руки!..
Кормит жизнь
Мудреной смесью,
Пробуй все, ценитель тонкий:
Не всегда медовый месяц,
Есть и прачка и
Пеленки.
Так чего же горячиться,
Если горечи подлито?
Пробуй,
Пробуй —
От горчицы
К мясу больше аппетита.
На Босфор склонились птицы,
И не смотрит тополь хмуро —
Тополь по́ осень
Гордится
Золотистой шевелюрой.
Чем же наша участь плоше?
Ах, и в будущем
И в прошлом
Столько девушек хороших
В нашем городе хорошем!..
Весел я,
Но глупо думать —
Мол, поэт в веселом рвенье
Вовсе выкинул из трюма
Грусть
И мудрое сомненье.
Никогда с одной улыбкой
Человек не станет нашим.
Хорошо,
Что плачет скрипка,
Хо-ро-шо,
Что парень пляшет.
Только нам
Ложиться рано
(Не родился и не помер) —
Уйма блох
И тараканов
В нашем строящемся доме.
Значит —
Рано ставить точку.
Это будет,
Это после.
Ну-ка, братцы,
Ки-пя-точ-ку!
Ну-ка, милые,
За весла!
Пусть волна
Поднимет лапу,
Пусть волна
По веслам стукнет —
Не смеяться и не плакать, —
Песню!
Мужество!
И руки!..
На Карпатах,
На Карпатах,
Под австрийский
Свист и вой,
Потерял казак папаху
Вместе с русой головой.
Задремавший подорожьем
Ветер дрогнул,
И с полей
Он пошел зеленой дрожью
По букетам тополей.
Он подался до Кубани,
День ли,
Два ли протекло —
Он добрался до Кубани,
Свистнул в желтое стекло.
В хате девка молодая,
Позабыв про хоровод,
На бубнового
На бубновогогадает,
На червового кладет.
Или девке это снится?
Вышла девка —
Ни души.
Тишь,
И лунные лисицы
Шнырят по двору в тиши.
И смекнула молодая:
Этот посвист
Не к добру,
И стоит она, рыдает
На порхающем ветру…
…И гремим,
И протестуем,
И терзаем
Мы любя.
Эту песенку простую
Написал я
Для тебя.
В ней, наивной
И напевной,
Много доброго тепла.
Чтобы более душевной
Ты, любимая, была.
Нам,
Прошедшим зной и снежность,
Нам,
Вдыхавшим пыль и дым, —
Нам нужны
Друзья и нежность
Много больше, чем другим.
Возле моста, возле речки
Две березки, три овечки.
На селе кричит петух,
У реки сидит пастух.
Возле моста, у реки
Проходили казаки,
Услыхали петуха,
Увидали пастуха.
Есаул навеселе:
«Сколько красных на селе?»
Пастушок ломает прутик,
Головой белесой крутит.
Казаки навеселе:
«Подсчитаем на селе!»
Поскакали… а пастух
Снял порты да в воду — бух!
На селе смеются бабы,
А пастух, задами, — к штабу.
Поспевает, слава богу,
Комиссар кричит тревогу…
Коммунисты к пулеметам,
А казаки-то наметом!
Наступают… отступают…
Пулемет чубы считает!
Насчитал без мала до ста —
Остальные к речке, к мосту.
Кто мостом, а кто и вброд,
…А пастух назад плывет.
Вылезает из реки,
А у моста казаки.
Увидали: «Ты откуда?
Говори… то будет худо!»
Пастушок: «В реке купался,
Мне, кубыть, таймень попался».
Казаки: «Какой таймень?!
Сучий сын… скидай ремень!!»
…Возле моста, возле речки
Две березки, три овечки.
На селе кричит петух…
На ремне висит пастух.
Вошел и сказал:
«Как видишь, я цел,
Взять не сумели
Враги на прицел.
И сердце не взяли,
И сердце со мной!
И снова пришел я,
Родная, домой.
Свинцовые ночи
Не ждут впереди!»
И орден
Пылал у него на груди.
А очи — как дым!
А сердце — как дым!
Так радостно жизнь уберечь
Так радостно жизнь уберечьмолодым!
И больно сказала
Седая мать:
«Мой милый,
Устала я плакать и ждать.
Я знаю, как много
Страданий в бою.
Но больше боялась
За совесть твою.
Скажи:
Человеком
На фронте ты был?..»
И глухо сказал он:
«Семнадцать убил…»
И годы — как дым,
И радость — как дым,
Так горестно жизнь потерять
Так горестно жизнь потерятьмолодым!..
И больше никто
Говорить не мог.
И молча солдат
Ступил за порог,
А сзади, как водная
Муть глубока,
Глазами старухи
Смотрела тоска.
Он шел к горизонту,
Тоска — впереди,
И орден…
Дрожал у него на груди…
Ах, бедная мать!
Ах, добрая мать!
Кого нам любить?
Кого проклинать?
Вспомним,
Вспомним,как жили,
Вспомним, как жили,грошей не копя,
Платы
Платыне зная,
Платы не зная,в карманах
Платы не зная, в карманахне шаря…
Жизнь
Жизньпо душам,
Жизнь по душам,за душой —
Жизнь по душам, за душой —ни копья,
Кроме
Кромеземного шара.
Кроме одной
Кроме однойдорогой
Кроме одной дорогойстороны
С песней
С песнейдо звездных
С песней до звездныхвышек!
Чем мы
Чем мыбогаты?
Чем мы богаты?Тем, что —
Чем мы богаты? Тем, что —стройны.
Счастливы?
Счастливы?Тем, что
Счастливы? Тем, чтодышим.
Тем, что —
Тем, что —по бабушке
Тем, что — по бабушкене родня —
Мы
Мыпобратались
Мы побраталисьдо гроба.
Я —
Я —за тебя,
Я — за тебя,ты —
Я — за тебя, ты —за меня.
И за Республику
И за Республикуоба…
Что же ты
Что же тыпесню
Что же ты песнюна хитрую
Что же ты песню на хитруюречь
Стал перестраивать,
Стал перестраивать,сверстник?
Надо,
Надо,товарищ,
Надо, товарищ,любить
Надо, товарищ, любитьи беречь
Наши
Нашивоенные
Наши военныепесни.
Надо беречь —
Надо беречь —чтобы пела
Надо беречь — чтобы пелаи жглась
И никогда
И никогдане скользила
По голубой
По голубойгололедице глаз
Наша
Нашагражданская
Наша гражданскаясила.
Чтобы
Чтобыи в песнях
Чтобы и в песняхлюбимой страны
Брали
Браливсе выше
Брали все вышеи выше!
Чем мы
Чем мыбогаты?
Да тем, что —
Да тем, что —стройны,
Тем, что
Тем, чтоживем
Тем, что живеми дышим.
Тем, что —
Тем, что —по бабушке
Тем, что — по бабушкене родня —
Мы
Мыпобратались
Мы побраталисьдо гроба.
Я —
Я —за тебя,
Я — за тебя,ты —
Я — за тебя, ты —за меня.
И за Республику
И за Республикуоба!
Не этой песнейА. Жарову
Не этой песней старой
Растоптанного дня,
Интимная гитара,
Ты трогаешь меня.
В смертельные покосы
Я нежил, строг и юн,
Серебряную косу
Волнующихся струн.
Сквозь боевые бури
Пронес я за собой
И женскую фигуру
Гитары дорогой!
Всегда смотрю с любовью
И с нежностью всегда
На политые кровью,
На бранные года.
Мне за былую муку
Покой теперь хорош.
(Простреленную руку
Сильнее бережешь!)
…Над степью плодоносной
Закат всегда богат,
И бронзовые сосны
Пылают на закат…
Ни сена! И ни хлеба!
И фляги все — до дон!
Под изумрудным небом
Томится эскадрон…
…Что пуля? Пуля — дура.
А пуле смерть — сестра.
И сотник белокурый
Склонился у костра.
И вот, что самый юный
(Ему на песню — дар!),
Берет за грудь певунью
Безусый комиссар.
И в грустном эскадроне,
Как от зеленых рек,
Повыпрямились кони
И вырос человек!
…Короткие кварталы —
Летучие года!
И многого не стало,
Простилось навсегда.
Теперь веселым скопом
Не спеть нам, дорогой.
Одни —
Под Перекопом,
Другие —
Под Ургой.
Но стань я самым старым,
Взглянув через плечо,
Военную гитару
Я вспомню горячо.
Сейчас она забыта,
Она ушла в века
От конского копыта,
От шашки казака.
Но если вновь, бушуя,
Придет пора зари, —
Любимая,
Прошу я —
Гитару подари!
1
Когда
Когдая стану
Когда я станустариком,
Мой сын
Мой сынпридет
Мой сын придети спросит:
«Скажи мне,
«Скажи мне,где,
«Скажи мне, где,отец,
«Скажи мне, где, отец,при ком
Ты был
Ты былсемнадцатую осень?»
— «Мой сын,
— «Мой сын,я дрейфить
— «Мой сын, я дрейфитьне привык,
Я вел
Я велна Смольный
Я вел на Смольныйброневик…»
2
Когда
Когдая стану
Когда я станустариком, —
Перебирая
Перебираядаты,
Сын спросит:
Сын спросит:«Где, скажи,
Сын спросит: «Где, скажи,при ком
Ты был, отец,
Ты был, отец,в двадцатом?»
— «Мой сын,
— «Мой сын,мне домом
— «Мой сын, мне домомбыл окоп,
Мы с Фрунзе
Мы с Фрунзебрали
Мы с Фрунзе бралиПерекоп».
3
Когда
Когдая стану
Когда я станустариком,
Сын спросит:
Сын спросит:«А постой-ка,
Скажи мне,
Скажи мне,где, отец,
Скажи мне, где, отец,при ком
Ты был
Ты былна штурмах
Ты был на штурмахстройки?»
— «Для нас
— «Для насбыл все
— «Для нас был всефабричный дым:
Я был
Я былрабочим
Я был рабочимрядовым…»
4
И спросит
И спроситсын меня
И спросит сын менятогда,
Окинув
Окинувстарость
Окинув старостьвзглядом:
«Скажи,
«Скажи,а где ж
«Скажи, а где жза все года,
Отец,
Отец,твоя
Отец, твоянаграда?..»
— «Ты — сын,
— «Ты — сын,ты — новый человек,
Ты оправдал
Ты оправдалмой труд,
Ты оправдал мой труд,мой век…»
Русской женщины тихая прелесть,
И откуда ты силы берешь?
Так с тобой до конца и не спелись
Чужеземная мода и ложь.
А гляди: на готовом не нежась,
Соблюла, не утратила ты
Щек своих незаемную свежесть,
Блеск и гордость своей простоты.
А не сдали, склоняясь над делом,
Ни твои ни осанка, ни рост.
И журчит по плечам твоим белым
Золотая поэзия кос.
Если б слово такое имелось —
Передать так, как есть, без затей,
Этот взгляд, эту робкую смелость
Как на тройке летящих бровей!..
Да, не с песней неслась, не на тройке
Красоты твоей русская быль.
Было все: и больничная койка,
И этапов кандальная пыль,
Казематов подземные своды…
А когда (это помню уж сам)
Бородатые люди свободы
По сибирским скрывались лесам,
На снегу, на серебряном ложе,
Целя в подлую власть Колчака,
Припадала к ружейному ложу
Молодая, от гнева, щека!..
Но и в белое логово целясь,
Не менялась душа твоих глаз:
Та же тихая русская прелесть
Из-под шапки глядела на нас.
И такой же, во всем обаянье
Самобытной своей красоты,
И сегодня под звуки баяна
Над землянкой склоняешься ты.
Перерывы солдатского боя
Переливами песен полны:
За гармоникой бредят тобою
Загорелые руки войны…
Как же так: и тюремную участь,
И войну, и нужду, может быть,
Глаз твоих голубая живучесть,
Не померкнув, могла победить?!
Не такой ли ты просто породы?
Не таких ли ты просто кровей?
Уж не в недрах ли русских — природа
Неподкрашенной силы твоей?
Не одна ли роса оросила
И тебя, и родные края?
И, как самое имя «Россия»,
Не извечна ли прелесть твоя?
По кухне и счастьеН. А. Гнуни
Молчи, скрывайся и таи.
Молчи, скрывайсяТютчев
По кухне и счастье усвоено…
Я нежен,
А щеточник — тих:
Он волосы
Он волосыпонял по-своему,
Он делает
Щетки из них.
А мне они —
А мне они —целью и знаменем.
Я знаменем сделать
Я знаменем сделатьготов
И волосы
И волосычерного пламени,
И пламя
И пламягражданских трудов!..
Теперь я
Теперь япочувствовал это.
Теперь я
Теперь япрекрасно пойму.
Зимою —
Зимою —мерещится лето,
А летом —
А летом —лелеешь зиму…
Я предал военную
Я предал военнуюмолодость
Смиренью высоких забот,
И видишь,
И видишь,крылатые волосы
Жемчужная изморозь жжет…
Все к лучшему,
Все к лучшему,к лучшему,
Все к лучшему, к лучшему,к лучшему.
И осень,
И осень,и проседь забот.
Так яблоня
Так яблоняголыми сучьями
Плоды налитые несет.
Все к лучшему,
Все к лучшему,к лучшему,
Все к лучшему, к лучшему,к лучшему.
Но в двадцать четыре мои,
Подумай!
Подумай!Совсем — как по Тютчеву
Скрывайся…
Скрывайся…Молчи…
Скрывайся… Молчи…И таи…
Бубновое небо,
Бубновое небо,бубновое.
Но звезд
Но звездне достать и с горы.
Идеи-то, видишь ли,
Идеи-то, видишь ли,новые,
Да люди
Да людиуж очень
Да люди уж оченьстары.
Но трогай!
Но трогай!
Но трогай!
Качай, бесколесая жизнь!
И если лежать…
У порога —
Конем запаленным
Ложись!
Ах, милая,
Ах, милая,милая,
Ах, милая, милая,милая,
Мы камень еще подожжем
Моей поэтической силою
И черным
И черныматласным огнем!
Так пусть мне —
И целью
И цельюи знаменем,
Я знаменем
Я знаменемсделать готов
И волосы
И волосычерного пламени,
И пламя
И пламягражданских трудов!..
…А ты,
…А ты,мой соседушка
…А ты, мой соседушкаскромненький,
Ты руки
Ты рукитруди и труди,
От щетки —
От щетки —приветливей в комнате,
От песни —
От песни —светлей на груди.
Художник и тема
В дырявых носках
Просыпалась Москва.
Глаза протирал рассвет.
С женой пошутив,
Дитю приласкав,
Встает за соседом — сосед.
Выходят соседи.
Просты, легки.
Завод их, как дом, зовет.
Как матери,
За руки взяв их, — гудки
Ведут за собой
На завод.
И в черном трико
Балансирует дым
Над трубами,
Над трудом.
И смотрит поэт
И завидует им,
Как нищий, зашедший в дом…
Что может быть хуже,
Ненужней, глупей
Вот этой свободы — вот?
Вот этой свободы,
Вот этих цепей
Интеллигентских свобод.
_____
В комнате тихо,
Совсем светло.
И резче глядит предмет.
На старом столе
Его стило́ —
Оружие. Инструмент.
Он будет работать.
Он схватит ножны
И на́голо острие.
Но он рассуждает:
Кому нужны
И песни,
И дело твое…
«Посмотрим на мир,
Отбросив на миг
Профессиональную грусть», —
И бросил поэт.
И смотрит на мир,
И видит его
Наизусть.
Он видит — соседи:
Все как один
Они ударяют в бак.
И потом здоровья
Облил сатин
Мускулатуру рубах.
Он видит соседа:
Один на один,
Он кроет чудовищный бак
И по́том здоровья
Облил сатин
Рубаху его — из рубах.
…Он выгонит тонны
По́тов и сал.
А ты ему
Вместо тонн
О стонах напишешь…
Но Шелли писал
Неплохо
Про этот стон.
Ты спустишься с мамой
В Донбасс,
На Урал…
А классики что —
Не в счет?
На эту
На маму
В карты играл
Товарищ
Некрасов еще.
Так думает он
И кладет в ножны
Ненужное острие.
Кладет, повторяя:
«Ему не нужны
Ни песни,
Ни дело твое».
_____
И он опустился —
Стар и сутул —
И синий совсем у виска.
И против него
Опустилась на стул,
Как следователь, —
Тоска.
И оба сидели
На квинту нос,
Без радикальных мер.
И восемь часов
Пунктиром занес
Мозеровский секундомер…
_____
В трубу провалился,
Крутясь, акробат,
Как дым, не оставив след.
И к дому прорвался
Через Арбат
Мой честный,
Простой сосед.
Он мылся,
Его целовала жена,
К нему забегали друзья.
И я заподозрил:
А не она,
Не тема ли это моя?
Не тут ли, направо,
Среди этих стен,
Среди незабудок
И блох —
Герой из героев,
Тема из тем,
Эпоха из всех эпох?
_____
Поэт допытался:
Он в жизнь проник,
На жизнь взглянув
В упор.
А голос сомненья,
Подняв воротник,
Пропал в подворотне,
Как вор.
(Из поэмы)
И. Закат
К нам
Закат стекает
Полянами крыш.
Влажно засверкает
Зеленая тишь.
А потом
Красиво,
Ниже и вперед, —
Золотым разливом
Медленно пойдет.
Голубясь и тлея,
Перельется вниз
И заголубеет
Дремлющий
Карниз.
А когда
Он, розов,
Задрожит светло —
Разразится
Бронзой
В столовой
Стекло.
И в одно мгновенье
Перекрасив пар,
Медным отраженьем
Вспыхнет самовар.
2.
Чаишко
Чем у вас встречают?
Вот у нас — всегда
Золотистым чаем. —
Чудная вода!
И солдату снится:
В одинокий год
Бронзовая птица
Скатертью плывет.
А за нею чашек
Выводок смешной…
Да, вот этим краше
Многим дом родной!
Что ж,
Судьбы не хватит —
Значит, получай
Теплой благодатью
Разговор и чай…
Три столетья с лишком,
Господи спаси,
Кумом и чаишкой
Жили на Руси.
Три столетья ранен
Каждый,
Без войны,
Глупостью герани,
Нежностью жены.
Нас поит
Из крана
Радость не щедро́?
— Подставляй стаканы,
Убирай ведро.
3.
Дома
И туманом
Белым
Над семейством
Пар…
Пар…… — Милый…
Не успела…
Нынче…
На базар…
Ротшильдом
Я не был,
Голод
Я прошел,
Можно и без хлеба
Очень хорошо.
Хуже, если снится
Роскошь тульских щек.
— Что ж,
Налей, сестрица,
Чашечку еще!
Нам с тобою сорок,
Кажется, вдвоем?
Мы еще не скоро,
Черт возьми, умрем!
А судьба
Какая!
Жить,
Жить,любить
Жить, любитьи петь!
Посмотри, сверкают
Небо,
Небо,стекла,
Небо, стекла,медь!
Посмотри, родная:
Небо, стекла, медь!
Хорошо бы, знаешь,
Под гитару
Спеть!
Эти годы
Пели,
Пели для меня
Голосом
Шрапнелей,
Языком огня.
Эти годы слышал,
Как рыдает
Твердь.
Как идет
И дышит,
И бряцает
Смерть!
4.
Гитарная
И кричу я старой:
— Матушка, спою.
Принеси гитару
Старую мою!
Я спою,
Сыграю
Песню баррикад,
Ту, что, умирая,
Пел один солдат.
Молодое тело,
Молодость — в глазах,
Пел он,
И горела…
Кровь в его усах.
Умер, служба,
К ночи…
— Баюшки-баю,—
Так и не докончил
Песенку свою.
Я знаю,
Что такое:
«Спокойствие страны!»
Я вижу —
Кровь покоя
И молньи —
Тишины:
За бархатною пылью
Сомнительной нови,
Друзья,
Мы позабыли
Большую дань крови.
Друзья!
Мы помним мало
Вспоившую нас грудь,
Друзья,
Мы славим мало
И тех —
Кто лег, как шпалы,
Под наш железный путь!
По всем
Путям и тропам,
У всех
Морей и рек
Лежит, борьбой растоптан,
Прекрасный человек!
И девушки
Не пели…
И дом родной
Далек:
Лежит он
Под шинелью,
Без шлема
И — сапог…
Отволновались громы,
И вот
Умыты мы —
И пеною черемух,
И нежностью
Жены.
И вот
Мы помним мало
Вспоившую нас грудь,
И вот
Мы славим мало
И тех,
Кто лег, как шпалы,
Под наш железный
Путь!
Но в том
Душа не гибнет,
Кто сердцем
Не остыл,
И эта песня —
Гимном
Великим
И простым!