В погожий день, вдоль сада проходя,
Юристик испугался вдруг дождя
И говорит: — Хоть нет сейчас дождя,
Но может он пойти немного погодя,
Давайте же, друзья, я лучше пережду
Вот этот дождик в том саду.
Тихим вечером в тихом саду
Облака отражались в пруду.Ангел нес в бесконечность звезду
И ее уронил над прудом… И стоит заколоченный дом,
И молчит заболоченный пруд,
Скоро в нем и лягушки умрут.И лежишь на болотистом дне
Ты, сиявшая мне в вышине.
Скользит машина возле сада,
И мы въезжаем на курорт:
Так вот она, граница ада, —
На перекрестке встречный чорт.С давно забытым благородством
Он пожимает руку мне,
Гордясь усами и уродством,
И вообще семейным сходством
С тем, что царит в моей стране.
Стоят сады в сияньи белоснежном,
И ветер шелестит дыханьем влажным.— Поговорим с тобой о самом важном,
О самом страшном и о самом нежном,
Поговорим с тобой о неизбежном: Ты прожил жизнь, ее не замечая,
Бессмысленно мечтая и скучая —
Вот, наконец, кончается и это… Я слушаю его, не отвечая,
Да он, конечно, и не ждет ответа.
Заката пламенные ризы
Печалью сна окроплены,
А на востоке в дымке сизой
Встает холодный серп луны.
Ручей журчит в саду старинном,
И шепчут листья в полусне,
Своим рассказом странно-длинным
Так сладко раня душу мне.
Чу! — Трели песни соловьиной
Внезапно оживили сад,
И ветерок принес с куртины
Левкоя пряный аромат.
Месяц стал над белым костелом,
Старый сад шепнул мне: «Усни»…
Звезды вечера перед Божьим престолом
Засветили тихие огни.И плывут кружевные туманы,
Белым флером все заволокли.
Я иду сквозь нежный сумрак, пьяный
Тонким дыханием земли.Мной владеет странная истома,
Жаля душу, как прожитые дни.
Шелест сада грустно-знакомый
Неотступно шепчет: «Усни»…
Из облака, из пены розоватой,
Зеленой кровью чуть оживлены,
Сады неведомого халифата
Виднеются в сиянии луны. Там меланхолия, весна, прохлада
И ускользающее серебро.
Все очертания такого сада —
Как будто страусовое перо. Там очарованная одалиска
Играет жемчугом издалека,
И в башню к узнику скользит записка
Из клюва розового голубка. Я слышу слабое благоуханье
Прозрачных зарослей и цветников,
И легкой музыки летит дыханье
Ко мне, таинственное, с облаков. Но это длится только миг единый:
Вот снова комнатная тишина,
В горошину кисейные гардины
И Каменноостровская луна.
Опять весна в садах востока,
Опять рокочут соловьи,
Напоминая так жестоко
О вдохновеньи и любви.И розы расцветают пышно,
Жемчужные фонтаны бьют,
Но криков радости не слышно,
Веселых песен не поют.Давно ль, давно ль, любовью пьяны
В гаремах — в неге и тиши
Благоуханные кальяны
Дымили сонные паши? Давно ли здесь виденьем рая,
Лучом луны в весенней тьме,
Призывно в бубен ударяя,
Плясала смуглая Фатьмэ… И, улыбаясь, шерри-бренди
Тянул сановник и поэт…
…В гареме старого эфенди
Теперь устроен лазарет.Слышны проклятия и стоны,
И смерть приходит каждый день;
А в окнах — солнце, сад зеленый,
Благоухание и лень… И только с моря гул победный
Громовых выстрелов летит,
И над Софией — месяц медный
В зловещем зареве блестит!
И разве мог бы я, о посуди сама,
В твои глаза взглянуть и не сойти с ума.
«Сады». 1921 г.1И. О.Ты не расслышала, а я не повторил.
Был Петербург, апрель, закатный час,
Сиянье, волны, каменные львы…
И ветерок с Невы
Договорил за нас.Ты улыбалась. Ты не поняла,
Что будет с нами, что нас ждет.
Черемуха в твоих руках цвела…
Вот наша жизнь прошла,
А это не пройдет.2И. О.Распыленный мильоном мельчайших частиц
В ледяном, безвоздушном, бездушном эфире,
Где ни солнца, ни звезд, ни деревьев, ни птиц,
Я вернусь — отраженьем — в потерянном мире.И опять, в романтическом Летнем Саду,
В голубой белизне петербургского мая,
По пустынным аллеям неслышно пройду,
Драгоценные плечи твои обнимая.3И. О.Вся сиянье, вся непостоянство,
Как осколок погибшей звезды —
Ты заброшена в наше пространство,
Где тебе даже звезды чужды.И летишь — в никуда, ниоткуда —
Обреченная вечно грустить,
Отрицать невозможное чудо
И бояться его пропустить.4И. О.Отзовись, кукушечка, яблочко, змееныш,
Весточка, царапинка, снежинка, ручек.
Нежности последыш, нелепости приемыш.
Кофе-чае-сахарный потерянный паек.Отзовись, очухайся, пошевелись спросонок,
В одеяльной одури, в подушечной глуши.
Белочка, метелочка, косточка, утенок,
Ленточкой, веревочкой, чулочком задуши.Отзовись, пожалуйста. Да нет — не отзовется.
Ну и делать нечего. Проживем и так.
Из огня да в полымя. Где тонко, там и рвется.
Палочка-стукалочка, полушка-четвертак.5И. О.…Мне всегда открывается та же
Залитая чернилом страница…
И. АнненскийМожет быть, умру я в Ницце,
Может быть, умру в Париже,
Может быть, в моей стране.
Для чего же о странице
Неизбежной, черно-рыжей
Постоянно думать мне! В голубом дыханьи моря,
В ледяных стаканах пива
(Тех, что мы сейчас допьем) —
Пена счастья — волны горя,
Над могилами крапива,
Штора на окне твоем.Вот ее колышет воздух
И из комнаты уносит
Наше зыбкое тепло,
То, что растворится в звездах,
То, о чем никто не спросит,
То, что было и прошло.