Дети радостей и света,
Нет границ вам, нет завета,
Нет помех, —
Вы и в городе храните,
На асфальте, на граните
Резвый смех.
Посреди толпы болтливой
Вы с улыбкою счастливой
Надо мной,
И за вашею оградой
В шумный мир иду с отрадой
Неземной.
Мы были праздничные дети,
Сестра и я.
Плела нам радужные сети
Коварная Змея.
Стояли мы, играть не смея
На празднике весны.
У злого, радостного Змея
Отравленные сны
Хоть бедных раковин случайно
Набрать бы у ручья, —
Нет, умираем, плача тайно,
Сестра и я.
Побеждайте радость,
Умерщвляйте смех.
Все, в чем только сладость,
Все — порок и грех.
Умерщвляйте радость,
Побеждайте смех.
Кто смеется? Боги,
Дети да глупцы.
Люди, будьте строги,
Будьте мудрецы, —
Пусть смеются боги,
Дети да глупцы.
В изукрашенном покое
Веселятся дети,
И за ними смотрят двое,
И не дремлет третий.
Первый — добрый: улыбнётся, —
Засмеются дети,
Много игр у них начнётся, —
И спокоен третий.
Злой второй: он только глянет, —
Подерутся дети,
Сильный слабого тиранит, —
И приходит третий.
Он колотит без разбора,
Присмиреют дети,
И к себе уходит скоро.
Но не дремлет третий.
В тени аллей прохлада,
Нарядны господа,
А за оградой сада
Голодная нужда.
Глядит на бойких деток
Мальчишка-водонос,
В одну из узких клеток
Решетки всунув нос.
На жесткие каменья
Потом ему идти,
Томления терпенья
В груди своей нести.
Мучительно мне видеть
Неравенство людей
И горько ненавидеть
И взрослых и детей.
Нет, не одно только горе, —
Есть же на свете
Алые розы и зори,
И беззаботные дети.
Пусть в небесах догорают
Зори так скоро,
Пусть наши розы роняют
Скоро уборы,
Пусть омрачаются рано
Властию зла и обмана
Детские взоры, —
Розы, и зори, и дети
Будут на пасмурном свете.
Живы дети, только дети, -
Мы мертвы, давно мертвы.
Смерть шатается на свете
И махает, словно плетью,
Уплетенной туго сетью
Возле каждой головы,
Хоть и даст она отсрочку —
Год, неделю или ночь,
Но поставит всё же точку
И укатит в черной тачке,
Сотрясая в дикой скачке,
Из земного мира прочь.
Торопись дышать сильнее,
Жди — придет и твой черед.
Задыхайся, цепенея,
Леденея перед нею.
Срок пройдет — подставишь шею, -
Ночь, неделя или год.
Постройте чертог у потока
В таинственно-тихом лесу,
Гонцов разошлите далёко,
Сберите живую красу, —
Детей беспокровных,
Голодных детей
Ведите в защиту дубровных
Широких ветвей.
Проворные детские ноги
В зелёном лесу побегут
И в нём молодые дороги
Себе обретут,
Возделают детские руки
Эдем, для работы сплетясь, —
И зой их весёлые звуки
Окличет, в кустах притаясь.
Не знают дети,
Зачем весна,
Какие сети
Плетёт она.
И я не знала,
Зачем весна,
И я срывала
Цветы одна.
Но наступила
Моя весна,
И разбудила
Меня от сна.
О чём, какою, —
Скажи, весна, —
Душа тоскою
Упоена?
О чём мечтаю?
Скажи, весна.
В кого, не знаю,
Я влюблена.
Ручей струится, —
Тобой, весна,
Он веселится,
Согрет до дна.
Иду я в воды
К тебе, весна,
И речь природы
Мне вдруг ясна.
Люблю Филена, —
Узнай, весна!
Мои колена
Ласкай волна!
Ветер в трубе
Воет о чьей-то судьбе, —
Жалобно стонет,
Словно кого-то хоронит.
«Бедные дети в лесу!
Кто им укажет дорогу?
Жалобный плач понесу
Тихо к родному порогу,
Ставнями стукну слегка,
Сам под окошком завою, —
Только немая тоска
К ним заберётся со мною.
Им непонятен мой зов.
Дети, обнявшись, заплачут.
Очи голодных волков
Между дерев замаячут».
Ветер в трубе
Плачет о чьей-то судьбе, —
Жалобно стонет,
Словно кого-то хоронит.
Отчего боятся дети,
И чего?
Эти сети им на свете
Ничего.
Вот, усталые бояться,
Знаем мы,
Что уж близкие грозятся
Очи тьмы.
Мурава, и в ней цветочки,
Жёлт, синь, ал, —
То не чёрт ли огонёчки
Зажигал?
Волны белой пеной плещут
На песок.
Рыбки зыбкие трепещут
Здесь у ног.
Кто-то манит, тянет в море.
Кто же он?
Там, где волны, на просторе
Чей же стон?
Вы, читающие много
Мудрых книг,
Испытайте точно, строго
Каждый миг,
Ах, узнайте, проследите
Всё, что есть,
И желанную несите
Сердцу весть!
Нет, и слыша вести эти,
Не поймёшь,
Где же правда в нашем свете,
Где же ложь!
На милый край, где жизнь цвела,
До Вислы на равнины наши,
Тевтонов ярость разлила
Огонь и смерть из полной чаши.
Как в день Последнего Суда,
Сверкай огонь, гремели громы,
Пылали наши города
И разрушались наши домы.
Когда ожесточённый бой
К иным пределам устремлялся,
На наших улицах разбой
Тевтонской рати начинался.
Презревши страх детей и дев,
На слёзы отвечая смехом,
В бесстыдство перешедший гнев
К безумным тяготел потехам.
И кровь струилася, и вновь
Вставал угарный дым пожара,
И пеплом покрывала кровь
Родных и милых злая кара.
Из милых мест нас гонит страх,
Но говорим мы нашим детям:
«Не бойтесь: в русских городах
Мы все друзей и братьев встретим».
Всё было беспокойно и стройно, как всегда,
И чванилися горы, и плакала вода,
И булькал смех девичий в воздушный океан,
И басом объяснялся с мамашей грубиян,
Пищали сто песчинок под дамским башмаком,
И тысячи пылинок врывались в каждый дом.
Трава шептала сонно зелёные слова.
Лягушка уверяла, что надо квакать ква.
Кукушка повторяла, что где-то есть ку-ку,
И этим нагоняла на барышень тоску,
И, пачкающий лапки играющих детей,
Побрызгал дождь на шапки гуляющих людей,
И красили уж небо в берлинскую лазурь,
Чтоб дети не боялись ни дождика, ни бурь,
И я, как прежде, думал, что я — большой поэт,
Что миру будет явлен мой незакатный свет.
Кто-то ходит возле дома.
Эта поступь нам знакома.
Береги детей.
Не давай весёлым дочкам
Бегать к аленьким цветочкам, —
Близок лиходей.
А сынки-то, — вот мальчишки!
Все изорваны штанишки,
И в пыли спина.
Непоседливый народец!
Завели бы хороводец
В зале у окна.
«Что ж нам дома! Точно в клетке».
Вот как вольны стали детки
В наши злые дни!
Да ведь враг наш у порога!
Мать! Держи мальчишек строго, —
Розгой их пугни.
Детки остры, спросят прямо:
«Так скажи, скажи нам, мама,
Враг наш, кто же он?» —
«Он услышит, он расскажет,
А начальник вас накажет». —
«Ах, так он — шпион!
Вот, нашла кого бояться!
Этой дряни покоряться
Не хотим вовек.
Скажем громко, без уклона,
Что пославший к нам шпиона —
Низкий человек.
Мы играем, как умеем,
И сыграть, конечно, смеем
Всякую игру.
Пусть ползут ужом и змеем, —
И без них мы разумеем,
Что нам ко двору».
Ходит, бродит возле дома.
Злая поступь нам знакома.
Вот он у дверей.
Детки смелы и упрямы,
Не боятся старой мамы.
Не сберечь детей.
Милый друг мой, сокол ясный!
Едешь ты на бой опасный, —
Помни, помни о жене.
Будь любви моей достоин.
Как отважный, смелый воин
Бейся крепко на войне.
Если ж только из-под пушек
Станешь ты гонять лягушек,
Так такой не нужен мне!
Что уж нам Господь ни судит,
Мне и то утехой будет,
Что жила за молодцом.
В плен врагам не отдавайся,
Умирай иль возвращайся
С гордо поднятым лицом,
Чтоб не стыдно было детям
В час, когда тебя мы встретим,
Называть тебя отцом.
Знаю, будет много горя.
Бабьих слёз прольётся море.
Но о нас ты не жалей.
Бабы русские не слабы, —
Без мужей подымут бабы
Кое-как своих детей.
Обойдёмся понемногу, —
Люди добрые помогут,
Много добрых есть людей.