Подобен зрелищу сей видимый нам мир,
Супруг, супруга в нем, суть действующи лица:
То кажут нам себя, то кроются от глаз.
Сей многи звания во жизни представляет.
Комедия его имеет действий шесть:
Кажд возраст, каждоеж, особо образует,
Воздоеваемый, иль резов, иль слезящь,
Иль сном покоится, иль пищею крепится.
Со книгой отрок юн, едва наступит день,
Как по земле червяк, ползет лениво к школе.
Стал юноша, он страждет от любви,
Вздыхания его, как зной плавильной пещи,
При чтении стихов, бровям прелестным в честь.
Война зовет на брань, свирепее он Тигра,
Ко славе алчен, скор, дерзает он на все;
Во челюстях громад, что пламенем зияют,
Что изрыгают смерть злы ужасы, увечьи,
Воднаго пузыря неутомленно ищет:
В потомстве имя, чтоб, промчалося его.
Приспело время, он зделался судьею;
От пресыщения тяжел и разжирел,
Глаза насупились, и чрево покруглело,
Подстриженны всяк день усы и борода,
Премудрое вещать уста не умолкают.
Минули годы, он, не тот уже, что был:
Фигура сухощава, в предлинном растегае;
В очках гнусящий нос, и туфли на ногах;
На поясе висит с монетами мошенка.
Таков есть человек, во возрасте шестом.
Исподняя его одежда, щегольская,
Что в младости носил, для обветшалых бедр,
Сарай, или точней, обширнейшая площадь.
Тот голос, что бывал чист, громок, ясен,
Ребяческим уже дискантом запоет
Присвистывать начнет дребезженить и шамкать.
Но чем же кончится теченье наших дней?….
Младенчеством вторым, утратой за утратой,
По вкусе зрения, зубов, да и всего.
Кто любит, кто безумен, у того
Такой кипучий мозг, воображенье
Так много может создавать видений,
Что понимает он гораздо больше,
Чем может воспринять холодный ум.
Любовники, безумные поэты
Воображеньем творческим полны.
В тот час, как исступленный взор поэта
С земли скользит на небо и с небес
На землю,—час, когда воображенье
Неведомым вещам дарует форму,—
Поэт преобразует их в виденья
И, закрепив воздушные ничто,
Дает им место, назначает имя.
Слышишь ли, вверху чудесно
Ранний жавронок поет!
Солнце радостно встает,
И с цветов, росы небесной
Жертву утреннюю пьет!
Роза тайно развернулась,
Заалела, улыбнулась:
Все блистает красотой!
О, проснись, малютка мой!
Глубоко там отец лежит,
Кости стали как кораллы,
Жемчуг вместо глаз блестит,
Но ничего не пропало.
По-морски лишь изменилось,
В чудо-клады превратилось.
Нимфы шлют унылый звон,
Чу! Я слышу: дин-дон-дон.
Кто в службе знает лишь расчет
И служит напоказ, —
Сбежит, как только дождь пойдет,
И в бурю бросит нас.
Я остаюсь, дурак, все тут,
А умники ушли.
За глупых умники идут,
Но шут — не плут, ни-ни.
Кто дал совет тебе
Свою страну отдать,
Пускай идет ко мне
И будет мне под стать.
И тот и тот — дурак:
Тот горек, сладок тот;
Один нашел колпак,
Другой еще найдет.